Анджей Ясинский - Толлеус, искусник из Кордоса
Все же искусник был еще жив. В иллюзии было почти ничего не разглядеть, но под водой явно что-то происходило. Крупные волны то и дело набегали на берег бассейна, на поверхности воды возникали водовороты, а потом и вовсе стала пузыриться какая-то зеленая пена. Воровато оглянувшись, ученик вытащил из-за пазухи «позаимствованный» у хозяина красный камень и стал смотреть в Око. Взять себя в руки удалось не сразу — все-таки в такой напряженный момент держать чувства под контролем нелегко, но все же парню удалось это сделать. Лишь только это произошло, трепыхающийся конструкт тоже успокоился и, послушный воле хозяина, нырнул в бассейн. Видно под взбаламученной водой было плохо, но все же гораздо лучше, чем сверху. Действительно, на дне шла ожесточенная борьба между маленьким Пауком и огромным аморфным Нечто. По сути, голем, напрягая все силы, с бешенной скоростью молотил лапами и пытался вырваться, а тварь пыталась его опутать и непонятно что потом сделать. Вроде как рта у нее нет, да и големы совсем несъедобные… Зеленые хлопья на воде, как только что понял Оболиус, была не чем иным, как взбитыми в пену оторванными частями щупалец: тонкие ноги голема работали как ножи. И все же более-менее серьезно сдвинуться с места искусник явно не мог. Осознанно или нет, но тварь не давала Шестиногу возможности перевернуться ногами вниз и встать на дно.
— Руки! — забормотал ученик, с силой сжав камень и не осознавая, что старик его не услышит. Впрочем, Толлеус сам дошел до этой же мысли: из-под воды подобно двум гарпунам вылетели длинные цепи и, извиваясь точно змеи, стали шарить вокруг в поисках опоры. Увы, таковой не находилось. Все, за что цеплялись клешни, ломалось от усилия Призрачной Длани, не принося результатов. Видимо, смирившись, Паучьи руки скользнули обратно в воду. Только Оболиус и еще несколько десятков чародеев, что смотрели через свои конструкты, видели, что на самом деле все не так просто. Цепи послушно сбухтовались в исходном положении, но тут же с силой выстрелили прямо в дно. Очевидно, Толлеус вложился по-полной, потравив на толчок весь свой манокристалл, потому что Паук точно рыба, выпрыгнув из воды, пролетел по воздуху не один десяток метров и плюхнулся на берегу точнехонько в жаровню, все еще спеленутый подрагивающей зеленой массой. Тварь от жесткого приземления разбилась в лепешку, но тут же снова свернулась в шар. Похоже, она сыграла роль подушки — голем упал достаточно мягко, искусник внутри был жив-здоров и продолжал действовать.
Появление на трассе участника, которого все считали погибшим, было встречено дружными овациями и радостными криками. Все же кто-то самый рассудительный заметил новую опасность и заверещал:
— Сейчас его зажарит!
Действительно, при попытке встать на лапы Паук угодил на опасный участок, где из земли бьет всепрожигающее пламя. Как Толлеус видел из своей клетки, которую толстым слоем облепила водяная тварь, было загадкой, но только он тоже заметил угрозу. Оболиус подозревал, что его учитель смотрит через конструкты, которые закреплены на клешнях голема, но твердой уверенности в этом не было. Шестиног заполошно побежал, а точнее какими-то рывками постарался покинуть опасное место. Студенистая масса, даже оказавшись на берегу, все еще мешала, придавливая своим весом голема и стесняя его движения. Из дыры в земле вынырнул язык голубого пламени и нежно лизнул Паука. Через мгновение огонь набрал мощь и белым фонтаном взметнулся высоко вверх, но голема уже там не было, как и водяной твари на нем. Искусная защита надежно защитила человека от первого жара, у голема также не наблюдалось никаких повреждений, зато живой студень испарился почти мгновенно. О его существовании напоминал лишь густо измазанный зеленью купол самодвижущейся кареты.
Вновь по рядам побежали люди со знаком монеты на шапках — они спешили раздать и собрать деньги, а также принять новые ставки. Толпа вокруг Оболиуса, разогретая щекочущим нервы представлением, заволновалась, загомонила, зашевелилась. Ученика сильно сдавили, так что он возмущенно заверещал и принялся активно работать локтями. Сейчас он очень жалел, что не умеет ставить такое же защитное поле, которое не раз наблюдал у своего учителя.
Впопыхах Толлеус рванулся не в ту сторону и теперь снова оказался на краю котлована с водой, теперь уже не опасного. Паук потоптался на месте, по одной забавно поднимая лапки — точь-в-точь ящерица на раскаленном солнцем камне. Кто-то за спиной парня хохотнул, но почти всем было понятно, что на самом деле искусник просто проверяет состояние своего творения. Наконец, голем замер, потом неспешно развернулся, зачем-то покачался взад-вперед, и вдруг припустил вперед с бешеной скоростью. Даже стремительный Тигр был бы посрамлен в споре «кто быстрее». Шестиног мчался по прямой, не разбирая дороги, и уже через несколько секунд оказался на другой стороне жаровни. Опасное пламя попросту не успевало появиться вовремя, зато теперь за спиной Паука красовалась цепочка из голубых огней.
Искусник без лишних задержек повел свое детище на тропинку по краю оврага. Тут скорость бега механического чудовища сильно замедлилась. Иллюзия не передавала видимых только в истинном зрении плетений, но Оболиус догадался, что голем сейчас снова пускает корни. Кроме того, Шестиног стал двигаться иначе — он припал к самой земле, почти скребя брюхом по камню. Такая тактика дала свой результат — бревна явно были рассчитаны на более крупную добычу: большая их часть попросту проносилась сверху, не задевая Паука. Лишь пара ударов достигла цели, но мощные тычки, призванные сбросить голема в яму или повредить его, пришлись вскользь и лишь встряхивали Диво из Кордоса, после чего оно уверенно продолжило свой путь.
Дальше было еще проще: голем снова разогнался и на высоченную лестницу, с которой так мучались те двое, что дошли до финиша, почти взлетел. Старик даже не стал подниматься по стене — он просто немного помог Шестиногу его же «руками». Работники арены сбились с ног и сорвали голоса, попросту не успевая решать свои денежные вопросы со ставками. Рыжий помощник самодовольно улыбнулся, почему-то испытывая гордость. Как будто это он мчался сейчас там, на арене, верхом на железном коне.
Земляная горка и песчаная ловушка промелькнули в один миг. На подготовку к каждой у искусника ушел всего одно мгновение — чтобы поменять форму ступней на лапах Паука. Для первого препятствия железные пальцы превратились в колья, надежно удерживающие голема на склоне. Перед второй преградой пальцы разошлись в стороны, и рыхлый песок без проблем выдержал вес Шестинога.
Оболиус затаил дыхание: неужели Дед сейчас возьмет Черепаху? — Впереди оставалось всего одна преграда — огромные жернова. По мнению подростка, тут можно было снова скакнуть с помощью рук и одним махом оказаться на другой стороне. Но Толлеус либо не додумался до такого способа, либо у него не осталось маны на подобные трюки. А может, он опасался жесткого приземления. Как бы то ни было, он повел голема вперед напрямую.
Паук не упал, как давеча каменный гигант Тиция. Все-таки шесть ног давали в этом плане неоспоримое преимущество. И все же преграда была не простой: железный голем шел как-то неуверенно, оскальзываясь и клюя носом. А когда он уже почти прошел, его лапы по левому борту вдруг сорвались, и Шестиног буквально на ровном месте упал. Сердце у ученика искусника упало вместе с ним: финиш был рядом, всего в одном шаге, и на тебе! А теперь оставалось лишь гадать, сумеет ли Толлеус повторить подвиг чародея и выведет ли свое детище из мясорубки? Люди на трибунах затаили дыхание: ради таких моментов они и пришли сюда — острые ощущения, интрига, деньги — все в куче!
Жернова начали затягивать отчаянно барахтающегося голема, одна его лапа уже попала между ними, но неожиданно произошла удивительная вещь: с протяжным скрежетом, который был слышен на всю арену, огромные круги встали. Они мололи в пыль камни, они плющили железные болванки в лепешку, только тонкая нога голема почему-то оказалась им не по зубам. Угроза искуснику быть раздавленным исчезла, но он оказался в западне: попавший в капкан Паук не мог выбраться. Над трибуной почему-то стало тихо-тихо: люди просто переглядывались и пожимали плечами, не в силах понять произошедшее.
Шестиног продолжал дергаться, и зажатая лапа в месте сочленения вдруг оторвалась. Голем был явно не приучен ходить на пяти конечностях, но доковылять до ворот, которые были совсем близко, он смог без особых проблем.
Зрители подняли оглушающий рев — представление им понравилось, а что же еще нужно? Только Примус, который вырвался из круговерти школьных хлопот, чтобы посмотреть Турнир, молчал, до крови прокусив губу: он узнал искусника, что обращался к нему за лечением. Будущее, которое этот старик принес Оробосу, чародею совсем не нравилось.
