Iris Black - Отрезок пути
Странно, но все происходящее меня совершенно не трогает. Словно я не сижу здесь, у озера, глядя на тело директора и слушая пафосную прощальную речь, а читаю в учебнике по истории о событиях трехсотлетней давности. Какая-то отрешенность. Кстати, неплохо работает. Если удается убедить себя в том, что тебе все безразлично, потом становится совсем просто. На какое-то время.
*
– Лонгботтом, когда я говорил, что вам необязательно топтаться под дверью, если придете раньше, то имел в виду пять минут, а не двадцать. Неужели вам так не терпится? – Снейп смотрит на меня насмешливо, а я жалею, что мы находимся в подземельях, и проваливаться уже некогда.
– Я просто боялся опоздать, сэр, – смущенно объясняю я.
– Ну-ну. Остается надеяться, что дело не закончится тем, что вы начнете заявляться сюда в восемь утра вместо восьми вечера. Заходите, – он распахивает дверь, и я, как обычно спотыкаясь, захожу в кабинет. – Присядьте пока. Мне нужно кое-что закончить, – и скрывается в лаборатории.
Я тяжело опускаюсь на стул. Ну почему в его присутствии я всегда чувствую себя идиотом? В принципе, это у меня перманентное состояние, но Снейп одним своим видом усугубляет его в десятки раз. Вот зачем я так рано приперся? Наверняка отвлек его от чего-нибудь важного, и он теперь на меня разозлится. Если бы я только сейчас из башни вышел, то успел бы как раз вовремя. В следующий раз так и сделаю. Если он, конечно, будет. Я ведь еще пока ничего не варил… Одна попытка – и Снейп окончательно убедится в том, что я безнадежен. И вообще, странно все это. Даже не знаю, как мне с ним теперь себя вести. На сегодняшнем уроке он опять надо мной издевался, но в кабинет же пустил.
– Вот уж не думал, что мой кабинет располагает к пребыванию в облаках, – я вздрагиваю от неожиданности. Ну что за дурацкая привычка передвигаться абсолютно бесшумно?
– Поднимайтесь, Лонгботтом, и идите за мной, – командует он, – вас ждут великие дела.
– К-какие, сэр? – решаюсь спросить я.
– А вы сами посмотрите, – Снейп протягивает мне лист пергамента. – Весьма увлекательно, вам не кажется?
Ох, Мерлин… надеюсь, у меня зрительные галлюцинации. Впрочем, это вряд ли. Я читаю список зелий, которые за четыре года обучения успел либо взорвать, либо испортить особенно основательно, и четко понимаю, что это была очень плохая идея – прийти сюда в самый первый раз.
– Полагаю, сегодня вам стóит ограничиться первым пунктом, – говорит он, разглядывая мою физиономию с плохо скрываемым удовольствием.
Первым пунктом указано зелье от фурункулов. Самое простое зелье в школьной программе. Зелье, котел с которым я умудрился феерично расплавить на самом первом уроке. И сейчас я снова буду его варить. Очень весело. На пятом-то курсе! Это, определенно, была плохая идея.
– Сэр, а если я… – задать вопрос до конца у меня не получается.
– Если вы, Лонгботтом, посмеете испортить зелье, то я, безусловно, оболью вас кислотой, расчленю, выпью вашу кровь, мозг, если удастся его обнаружить, заспиртую, а все прочие органы использую для приготовления темномагических зелий. Вы ведь это хотели от меня услышать?
Теперь Снейп удовольствие даже не скрывает. Лишь бы поиздеваться. Впрочем, издевательство ли это? Звучит, действительно, нелепо. Более того, смешно звучит. Я кусаю губы, чтобы не улыбаться.
– И обязательно сегодня что-нибудь взорвите, Лонгботтом, – добавляет он, открывая дверь в лабораторию, и кивком головы предлагает следовать за ним. – Сами понимаете, у меня на вас большие планы.
После этого заявления сдерживаться становится еще трудней – я вот-вот начну хохотать в голос. Подумать только, Снейп шутит, а Лонгботтом хихикает! Можно ли представить что-то более иррациональное?
В лаборатории сумрачно, впрочем, думаю, освещение здесь меняется в зависимости от того, какое требуется для приготовления того или иного зелья. Свет становится ярче, подтверждая мои догадки. Посередине стоит широкий стол, вдоль стен располагаются шкафы с ингредиентами и стеллажи с книгами. В углу аккуратно расставлены разномастные котлы. Чуть поодаль, возле двери, ведущей, понятия не имею, куда, – низкий столик с грудой пергаментов и черное кожаное кресло с высокой спинкой.
– Лонгботтом, вы будете таращить глаза или займетесь делом? – нетерпеливо спрашивает Снейп, усаживаясь в кресло. – Рецепт вам нужен?
– Нет, сэр, я его помню, – поспешно отвечаю я.
– Великолепно. В таком случае приступайте.
Я честно пытаюсь приступить. Выбираю подходящий котел, достаю из шкафа нужные ингредиенты и даже умудряюсь не слишком заикаться, уточняя у Снейпа, где именно они лежат. И я помню про иглы дикобраза! И про те потрясающие осязательные ощущения, которые тогда испытал, тоже не забываю. А хотелось бы…
После того, как я в третий раз рассыпаю змеиные клыки, Снейп не выдерживает.
– Лонгботтом, – вкрадчиво произносит он, – вы ведь понимаете, что я не могу оставить вас здесь в гордом одиночестве?
Я киваю. Понимаю, разумеется! Такую ходячую катастрофу, как я, в лаборатории оставлять нельзя.
– Смею надеяться, вы также понимаете и то, что, будь на вашем месте мистер Малфой или мисс Грейнджер, которые на моей памяти не испортили еще ни одного зелья, их я бы тоже не оставил.
Ну да. Конечно. Как я сразу не подумал? Тут ведь даже не во мне дело – это его лаборатория, и предоставить ее в распоряжение пусть даже талантливого студента он никак не может. Мало ли что? А уж когда речь обо мне…
– Кроме того, – продолжает Снейп, – вы, несомненно, должны понимать, что даже если бы я сейчас ушел, и вы сумели бы правильно приготовить хоть все зелья из списка, проблему бы это не решило. С вашими фобиями надо что-то делать, Лонгботтом, и чем скорее, тем лучше.
– А зачем это надо вам, сэр? – вопрос срывается с губ раньше, чем я успеваю осознать, что задавать его ни в коем случае нельзя. Выгонит. Выставит вон и правильно сделает. Ведь это была моя идея, а он пошел навстречу. А я еще с вопросами лезу, хотя не имею на это никакого права. Я краснею и отворачиваюсь.
– Хотите, расскажу вам кое-что интересное? – этот неожиданный вопрос заставляет меня уронить клыки в четвертый раз.
– Интересное, сэр? – переспрашиваю я.
– Да, Лонгботтом, интересное, – кивает Снейп. – Я бы даже сказал, интригующее. Например, я могу вам рассказать о том, что яды и противоядия, равно как и Приворотные зелья изучаются только на шестом курсе. Что Успокоительную настойку, если повезет, вы будете готовить только весной. И что о цикуте в стандартном учебнике по зельеварению сказано очень мало.
Это он к чему вообще? Мне все никак не удается собрать эти несчастные клыки. Для этого успокоиться надо, а Успокоительную настойку, если повезет…
– Лонгботтом, вы имеете хоть какое-то представление о школьной программе?
Ну, вот что на это ответить? Имею, конечно, поэтому и киваю. Но он все равно недоволен.
– В таком случае, помните ли вы свои поистине впечатляющие ответы?
Ах, вот в чем дело! Ну, конечно… Мне и в голову не могло прийти, что он может…
– Сэр, а зачем вы спрашивали о том, что мы еще не изучали? – задаю я резонный вопрос.
– Чтобы понять, знаете ли вы школьную программу настолько, чтобы это заметить, – он усмехается. – И пришел к выводу, что, безусловно, не знаете. Что, однако, не помешало вам ответить верно. Полагаю, предупреди я вас заранее, вы принесли бы мне чистый пергамент.
Ну, тут уж он преувеличивает. Не настолько я тупой, чтобы совсем ничего не помнить из того, чтобы мы изучали. Только к чему он все это сообщает?
Снейп словно читает мои мысли.
– Думаю, я ответил на ваш вопрос, Лонгботтом, – раздраженно изрекает он.
Интересно, на какой именно? Ну, нет, лезть к нему я больше не буду! Лучше со слизнями, наконец, разберусь. Надо же их каким-то образом варить.
– Лонгботтом, вы можете объяснить, каким образом ваша очень неплохая память сочетается с патологической рассеянностью?
Слизни, естественно, летят на пол. Я бросаюсь их поднимать и боковым зрением вижу, как Снейп закатывает глаза и качает головой. А он, оказывается, терпеливый. Только вопросы странные задает.
– Не понимаю, о чем вы, сэр, – отвечаю я. – Память у меня всегда ужасная была. Даже дни рождения путаю.
Вот не знаю, что я такого сказал! Не знаю! Но он смеется. И даже почти как нормальный человек – только слишком коротко и резко.
– Знаете, Лонгботтом, я всегда подозревал, что еще до окончания Хогвартса вы вгоните меня в гроб. Теперь я уверен, что так оно и будет.
А это что должно означать? Мы с ним, определенно, говорим на разных языках. Некоторое время Снейп, посмеиваясь, разглядывает меня, словно какое-нибудь любопытное насекомое, а потом сообщает:
– Полагаю, у вас, Лонгботтом, есть некоторые способности не только к гербологии, и мне как вашему преподавателю противно смотреть, как они пропадают зазря.
Каким-то чудом мне удается не уронить дурацких слизней во второй раз. У меня есть способности, надо же! Нет, я привык к тому, что об этом говорит Спраут, хотя она, конечно, мне льстит, но чтобы Снейп… Это совсем в голове не укладывается.
