Екатерина Оленева - Зеркала и лица: Солнечный Зайчик (СИ)
– Откуда я знаю, что это не опасно? – упиралась Петуния.
– Я не допустила бы, чтобы с тобой что–нибудь случилось. Тем более, по моей вине. Пей.
– И я должна тебе верить? – насмешливо фыркнула Петуния.
– Чем быстрее выпьешь, тем быстрее тебе станет легче.
Осушив стакан, Петуния вернула его Лили.
– Ты изменилась, – старшая сестра, как всегда, говорила, почти не разжимая губ. – Повзрослела. Стала сдержаннее.
– Это ты просто болеешь. Нельзя же терроризировать больных людей? Вот выздоровеешь, тогда я тебе ещё покажу!
– Рассказывай, Лили, – потребовала Петуния. – Расскажи мне всё. Раз уж мне никогда не побывать в Хогвартсе, я хочу увидеть его твоими глазами.
Лили поведала сестре всё – от первого дня до последних часов в Хогвартс–экспрессе. Лили рассказала о Лягушонке и о Сириусе, о красавчике Малфое и мрачноватом, сумрачном Люпине, о неприступно–холодной, отстраненной Нарциссе и её странной, сумасшедшей сестре Белле. Рассказывала о занятиях, правилах, ограничениях, чудесах, приключениях, дружбе и вражде, о любви и ненависти. Обо всем том, что в течении года составляло жизнь, с её радостями, огорчениями, треволнениями и заботами.
И, конечно же, она не могла не рассказать о Северусе. О своей любви к нему и о том, что далекий и холодный с первых дней знакомства мальчик так и остался далёким, чужим и холодным.
Сестра слушала жадно, проживая с Лили каждое мгновение недоступной для неё и от того втрое более привлекательной жизни.
Петуния разделяла каждое мгновение, каждую секунду, каждое волнение, любовь, ненависть и страх Лили.
– Не понимаю, – задумчиво прищурилась девушка, когда Лили умолкла. – Почему ты по–прежнему таскаешься за этим Снейпом? Судя по всему, тот же Поттер куда более приятная личность.
– Не для меня.
– Ты всегда была упряма, как мул.
– Ты не то, что ни одного мула – осла живого в жизни не видела!
– Не заговаривай мне зубы. Ну, раз свет клином сошелся на этом твоём Снейпе… хотя лично я этого не понимаю. Что ты в нём нашла? Урод – уродом!
– Петуния!
– Лили! – передразнила её старшая сестра. – Дело даже не во внешности. Дело в душе. А она у этого парня червивая. И сверкай на меня глазами, сколько душе угодно. Твоего Поттера я не видела…
– Поттер – не мой!
– Да без разницы, – отмахнулась сестра, – он сумасшедший, но всё равно куда более нормальный.
– Миленько звучит. И где твоя хвалённая логика? Либо сумасшедший, либо – нормальный. Тебе не кажется? – Личико Лили приняло серьёзное, почти торжественное выражение. – Поттер мой лучший друг, один самых лучших, какие у человека могут быть. Несмотря на все его недостатки, на всё его бахвальство, дерзость и бесшабашность, он хороший человек…
– Но думаешь ты всё равно о Снейпе? – закатила глаза Петуния.
– Думаю. А он знать меня не хочет.
– Готова поспорить, что это не так. То, что этот придурок к тебе чувствует, не вписывается в его дурацкую систему ценностей, которую он сам для себя придумал. Но ты ему небезразлична.
– Мне почти понравилась твоя речь, Туни. Только не могла бы ты перестать ругать Северуса?
– Не провоцируй меня. И вообще, я устала. Мне нужно отдохнуть. Так что, пользуйся случаем и проваливай… мириться со своим Снейпом.
– По–твоему, я могу пойти к нему домой?! – тоном оскорблённой невинности воскликнула Лили.
– Лили Эванс, – поморщилась Петуния, – я знаю тебя одиннадцать лет. Из прожитых тобой двенадцати. Для меня не вопрос: если тебе потребуется, ты не то, что домой к Снейпам – ты к черту на кулички слазишь и быстренько вернёшься. Но тебе не надо ходить к Снейпам. Твой драгоценный Северус наверняка уже ностальгирует о лучших временах на заветной Проклятой Мельнице. Самое для ведьмаков романтичненькое местечко. Иди уже!
От улыбки некрасивое лицо Петунии расцвело. Внутренний свет осветил его, делая прекрасным.
– Я люблю тебя, Туни!
– И я – тебя…
***
Лили пересекла пустырь. Разогретая солнцем земля теперь, на закате, остро пахла травами и пылью. Отдавая полученное за день тепло, земля окуталось тонкой полупрозрачной кисеёй туманистых испарений.
Лили не верилось, что она найдёт Северуса на Проклятой Мельнице, но интуиция сестру не подвела. Северус сидел на верхней балке с книгой в руках и почти легкомысленно болтал ногами. Непривычный для него жест.
Непривычно было видеть его и без школьной мантии, в старых маггловских джинсах и потрепанной, растянутой отцовской футболке. Длинные волосы собранны в низкий неаккуратный хвост, из которого выбились пряди волос и как всегда падали на лицо.
– Привет, Сев.
Мальчик захлопнул книжку и легко спрыгнул вниз. Балка находилась довольно высоко, но ему удалось приземлиться, не разшибившись.
– Привет, Лили. Я ждал, что ты придешь.
– Вот как? Теперь, когда слизеринские дружки далеко, мы снова друзья, Сев?
– Не только мои слизеринские друзья – твои гриффиндорские тоже. Это наш мир, Лили, твой и мой. Никому другому тут не место.
– Я так понимаю, ты теперь стал ужасно умный и взрослый, да?
– Ну, определённо взрослее и умнее тебя.
– Разве это не помешает нам общаться, Сев?
– Ну, после того, как наши с тобой отношения пережили дикие выходки твоих друзей, всё остальное мелочи.
– Моих друзей?! – задохнулась Лили. – Да как ты смеешь?! После того, что устроил твой Люциус! После того, чтобы он со мной сделал! Ты… ты продолжаешь считать его другом, Сев?!
– Считаю. Кстати, он ровным счетом ничего тебе не сделал.
– Да он…он!...
– Он? Ну, давай. Перечисли все его прегрешения. Способы, которыми он над тобой измывался? – насмешливо поднял брови слизеринец.
– Он поцеловал меня!
– Ужасно, но переживаемо. К тому же сама напросилась.
– Да как ты смеешь?!
– Долго тренировался говорить людям нелицеприятную правду. Вот и смею.
– Он собирался меня изнасиловать!
–Вообще–то Люциус не из тех людей, кто долго собирается. Скорее уж наоборот, отличается поспешностью в необдуманных действиях. Так что то, что было… назовем это показательными учебными выступлениями?
– Показательные?! Учебные?! Он заставлял Рабастана пытать Сириуса Блэка!
– И как это повредило Лили Эванс?
– Ты что, считаешь меня бесчувственной куклой? Мне невыносимо наблюдать за мучениями друзей!
Северус поморщился:
– Лицемерие, панегирики и патетика вовсе не так сильно тебе к лицу, как ты, видимо, это воображаешь. К слову, Круцио не смертельно. Большинство слизеринцев знакомятся с этим проклятием уже в раннем детстве. Не всем повезло, как Поттеру, иметь отца верящего в светлые идеалы гуманизма. Всё не так страшно, как ты себе вообразила.
– Это тебе нехватка воображения мешает трезво оценить ситуацию. Как ты не понимаешь?…ведь когда поймешь, может быть слишком поздно.
– Поздно для чего, Лили?
– Да откуда я знаю, Сев?!
– Пусть все Мародеры, пусть все слизеринцы катятся к Мерлиновой бабушке. Это лето только наше.
Стоило почувствовать касанье прохладных пальцев, как гнев испарился. Лили смотрела в черные бездонные глаза и снова тонула в них, тонула…
– Я ещё что–то значу для тебя, Лили Эванс? – тихо спросил мальчик. – Или все твои думы отданы теперь Поттеру?
– Я тысячу раз говорила тебе: Поттер мой друг.
– А я? Ты откажешься от меня, Лили?
– Скорее земля обратится в прах прежде, чем я соглашусь покинуть тебя, Северус Снейп! В моем чувстве к тебе заключено всё: чувства к родителям, к сестре, к нашему маленькому домику на Бирючиновой Аллее, к Хогвартсу, к магии. Даже к Поттеру! Я читала в одной книжке, что наши «Я» существует не только в нас самих…
– О! Как мы могли забыть свою страсть к «Грозовому Перевалу»? – усмехнулся Северус. –
– Наступит время, когда все сгинет, но если ты останешься, я не исчезну из бытия…
– Не люблю дешевый фарс. Особенно в плохом исполнении.
Лили с вызовом улыбнулась и продолжила, повышая голос, дерзко глядя другу в лицо:
– Если же все останется, но ты исчезнешь, Северус, Вселенная станет чуждой, я не буду больше её частью. Не бойся дурных предчувствий. Я верю, я знаю, любовь сохранит нас от любой беды. Любовь хранит лучше Патронуса. Она сама Патронус и есть.
Яркие вспышки раскрасили потемневшее небо.
– Что это? – испуганно вздрогнула Лили.
– Фейерверк. И если поторопимся, есть шанс подоспеть к самому красивому залпу.
– Тогда чего ж мы стоим? Вперёд!
Вспышка света летела за вспышкой и, оборачиваясь, Северус мог видеть, как огни отражаются в сияющих, счастливых, смеющихся глазах Лили.
Новые и новые фонтаны света распускались над их головами.
