Каллгира. Дорога праха (СИ) - Рут Хартц

а не как наша, — с синими, как волны, пятнами.

Повитуха взяла мальчика на руки и так его крутила

и эдак осматривала — ни одного пятнышка.

Но вот на пяточке нашла у него три чёрных точки.

Да только это была не наша с тобой хворь, а отметина бога.

Дэум выбрал этого малыша — не все люди так грешны, как мы,

не все люди должны страдать за ошибки предков.

Остались ещё чистые и невинные».

Отрывок из сказки о первом чистом

Мотоцикл завёлся не с первой попытки и продолжал подрагивать, но на дорогу выехал. В ближайшем городе надо отдать его команде ремонтников, княже всё оплатит.

Княжеская развалюха тарахтела даже больше мотоцикла, и за грохотом железа и кашлем выхлопной трубы Казимира не слышала собственных мыслей.

Сделка с совестью. Резистентам нельзя верить, но можно использовать в своих целях. Закуси удила и терпи. Терпи сальные шуточки, влажные взгляды, синяки. Выкарабкайся, выгрызи, выживи.

Таких как князь, зовут резистéнтами. Люди с иммунитетом.

Казимира — одна из тех, у кого иммунитета нет. Обскурией заражаются с рождения, возможно, ещё в утробе матери. Если младенцу сделать прививку, останется только пара пятнышек на коже, синих, как кляксы от чернил. Сначала следы выступают на руках и ногах, но если опоздать с прививкой, пятна разрастутся, пропадёт чувствительность, и этого уже не исправить. Только резать конечность и заменять протезом. Редки случаи, когда поражается только одна сторона тела, как у Каз — левая нога, рука, бок, глаз. Повезло ещё, что только руку пришлось заменять, а на ноге остались пара синих клякс. Белок глаза посинел, зрение на нём ухудшилось почти до слепоты.

Прививку Казимире сделали уже в Гур. Ей было не больше полугода, когда родители подкинули на порог ордена убийц. Частая история. Гур приютили её, обучили, вырастили. Дали семью, друзей, работу, веру. Показали, как с гордостью нести свои увечья.

К зафери, эти мысли не пристыдят Каз. Она сделала, что должна была.

* * *

У порога Белого Храма компания остановилась почти перед рассветом. Вышел слуга, принял протянутые руки Клаудии в свои ладони, кивнул с блаженной улыбкой и поклонился сонному князю. Князь Каллгиры, Ариан Вáллет. Так они его назвали. Надо запомнить хотя бы это имя. Остальные — Карга и Русобородый, разберусь.

Каз чуть не засыпала на ходу и не оценила ни резных колонн, ни балконов на втором этаже узкой башенки, ни гранитных ступеней. Всё вокруг было таким белоснежным, что жгло привыкшие к темноте глаза. В Гастине так не строят, это традиции Коригры. Белые всюду протаскивают своё.

Каз шла на слух, только грузные шаги князя вырывали из полудрёмы. Заселили её последней, в другом крыле от Валлета. Казимира и на конюшню бы согласилась, главное, чтоб было куда упасть.

Комната, похоже, давно пустовала — затхлый сухой воздух, повсюду пыль и паутина по углам, даже Каз заметила. Служанка встряхнула одеяло, расчихалась и извиняясь распахнула окно. В крохотной пристройке к комнате она приготовила ванну. Шукра, Алаян, шукра!

Пока Казимира смывала с себя грязь, пот, пыль и кровь убитых стражников, вода остыла. Кожа головы ещё зудела, тело ныло от грубой мочалки, жгло мелкие ранки и царапины. Казимире казалось, что под ногтями осталась грязь, и она исцарапала брусок мыла, чтобы всё вычистить. Даже взбодрилась.

Выкарабкалась из скользкой ванны, потянулась к полотенцу, но заметила зеркало и протёрла запотевшую поверхность влажной ладонью. Ну-ка, что изменилось за шесть лет?

Ого .

Глаза впали, лицо осунулось, подбородок и скулы от худобы казались ещё острее, чем прежде. Казимиру и раньше не назвали бы упитанной, но в этой тёмной комнате стояла какая-то тень, а не живой человек. На ключице, руке и ногах все кости выступали так отчётливо, что Каз сама могла бы служить учебным пособием на уроке анатомии. Покрутила культей — рука заканчивалась на пару дюймов ниже локтя. Даже если бы она вернула себе протез, не смогла бы надеть, не закрепился бы на этих костях.

Каз коснулась кулона-стекляшки на шее. Такую ерунду даже не отобрали, что-что, а памятные сувениры Гур ценили.

В уставе Ордена множество правил, и десяток из них — о внешнем виде.

Что носить?

Для убийц — серое. Цвет Гур.

Для воинов — красное. Цвет крови.

Какой длины волосы отпускать?

Чем короче, тем лучше.

Девочек всегда брили под мальчиков — если тебя в бою схватят за косу, наказы Хюмы-тайзу сразу вспомнишь.

В классе Казимиры была девчонка с Хидόна, А́йми. Родители отправили её в Гур, как в элитное училище, и среди бывших бродяжек и подброшенных сирот резистентка-Айми вела себя как маленькая княжна. Оспаривала слова учителей и приказы наставников, плевала на правила Ордена и подстёгивала к этому других. Годам к тринадцати эти глупости из Айми выбили, но некоторые вещи не изменились. Свои косы Айми никому не позволяла резать.

Казимиру Айми этим раздражала. Старшие ведь лучше знают. Ну, да-да, традиции твоей родины, какая теперь разница, отныне твой дом здесь и вот твои новые традиции.

К пятнадцати годам Каз тоже захотела выглядеть женственнее, отпустить волосы, попросить Айми научить краситься. Нет, это ребячество. Они не молодые женщины. Они убийцы, бесполые воины на службе Ордена, так гласит устав.

Каз повернулась перед зеркалом боком — тёмные спутанные волосы тянулись почти до поясницы. На краю раковины служанка оставила две пары ножниц — поменьше и побольше — гребень для волос и щётку. Нет. Каз подняла взгляд к отражению. Она больше не часть Ордена Гур. К тому же, если она встретит на улице кого-то из прежних сослуживцев, такую её точно не узнают.

Первый зубец гребня застрял в колтунах и сломался, второй треснул минуту спустя. Щётка и ножницы с задачей справились. Несколько прядок и целых клоков спутанных волос осыпались в раковину — Каз укоротила копну на ладонь. Уже лучше. Спасибо Плакальщицам за их щепетильность и брезгливость — раз в полгода вытравливали в подвале всякую погань вроде паразитов и чистили узников от блох и вшей. Забывали о кормёшке пленников, но не о чистке.

Казимира выпрямилась и сощурилась от света лампы. Блики играли с тенями, и отражение превратилось из грязной тени в масляную картину. Прежней Казимире уже не стать, пора привыкать к новой.

Она вернулась в комнату. Узкая кушетка, тумба и томик «Санктуáра» — священного писания посланников Дэума. Видимо, это монашеская келья. Каз послушала тихий шум со стороны скотного двора, вдохнула ночной воздух, запах пыли почти не чувствовался. Какого зафери, всю дорогу носом клевала, а теперь взбодрилась? Откуда силы, она даже не ела. Живот заурчал, как раненый конь. Что ж, если столько слуг шатается по храму среди ночи, кто-нибудь из них может накормить Казимиру.

Поискала взглядом одежду. Через спинку стула у двери был наброшен серый мешок, который на поверку оказался огромным платьем без пояса, зато с воланами на рукавах, кружевами у узкого горла и капюшоном. Такие носят послушницы Белых до того, как их официально примут в Храм. Ага, нарядите вы Каз в свои тряпки. Она обвязалась полотенцем и вышла из комнаты.

В другом конце коридора перед открытой дверью стояла служанка, слушала чьи-то указания, не поднимая глаз. Когда дверь захлопнулась перед её носом, Каз едва слышно свистнула. Служанка вздрогнула и обернулась, но заметила Казимиру в одном полотенце, бегом пересекла коридор.

— Прошу вас, госпожа, — служанка вошла в келью и при свете лампы заметила на ноге Каз синие кляксы, а на месте левой руки — культю. Тон сразу изменился, — не разгуливай по нашему храму в таком виде. Здесь живут набожные люди, а ты их искушаешь.

— Если они так набожны, одна раздетая девушка их силу воли не сломит. Кстати, об этом. — Минуту назад Казимире было совестно дёргать девчонку по таким ерундовым делам, но норов служанки притупил совесть. — Найди мне нормальную одежду.