Krokozyabra - Факультатив по Истории магии
- Вот, блин, катастрофа ходячая, - негромко рычит Джеймс, когда Скорпиус передумывает рыдать, а благодарно виснет на его руке. - И что с ним делать теперь? Тут бросить? Или уменьшить и в карман положить?
Но ничего из перечисленного Джеймс не делает. Вместо этого наскоро высушивает заклинанием рубашку и форменную безрукавку Малфоя, а потом стаскивает с себя куртку из драконьей кожи - эксклюзив, больше ни у кого в Хогвартсе такой нет! Подарок дядюшки Чарли к совершеннолетию, - и нахлобучивает на Скорпиуса.
- А ты сам?.. - тут же спрашивает тот.
- Не замёрзну. Я сейчас спортом буду заниматься, - отзывается Джеймс и подхватывает на руки бесформенный куль куртки с тощим слизеринцем внутри.
- Ох, Джимми… Ты теперь будешь носить меня на руках? - томно интересуется Скорпиус.
В ответ Джеймс рявкает что-то и вовсе уж нечленораздельное, и закидывает его на плечо, задом кверху, придерживая за ноги. Только тут вспомнив, поворачивается к младшему брату и возвращает ему отобранную палочку.
- Пошли, пока этот крысёныш воспаление лёгких не подхватил. А то опять перенесут наш матч со Слизерином на неопределённый срок, как в прошлом году…
Малфой, хоть и лёгкий для своего роста, всё-таки не невесомый. Пока они добираются до Хогвартса, Джеймс успевает невероятно устать.
А у ворот замка их встречает декан Слизерина, профессор Нотт.
- Что здесь происходит? - с лёгким любопытством спрашивает он. - Весьма странная компания…
Джеймс с облегчением ставит Скорпиуса на ноги и распрямляет спину:
- Добрый вечер, профессор. Кажется, это ваше… Подобрали по пути, решили доставить в школу. Малфой, куртку потом вернёшь.
- Спасибо, Джимми, - отчётливо говорит Малфой.
А Альбусу ничего не говорит.
Ну и не надо.
Альбус идёт вслед за братом. Но перед тем, как войти в школу, всё-таки оборачивается и смотрит, как Нотт покровительственно кладёт руку на плечо Скорпиусу и что-то объясняет негромко, склонившись почти к самому его уху. Малфой кивает.
- Ал, ты где застрял? - окликает его Джеймс.
Альбус входит и прикрывает за собой крепкую дубовую дверь.
- А спорим, Нотт с него даже баллов не снимет? - предлагает Джеймс, усмехаясь. - Вот если бы это кто-то из наших был…
Чего уж тут спорить, это и так ясно.
* * *
* Артюр Рембо, «Моя цыганщина». Перевод П. Антокольского
Глава шестая. Скорпиус.
В своём кабинете Нотт усаживает меня в кресло у горящего камина:
- Посидите здесь, мистер Малфой, я сейчас вернусь.
А что мне остаётся делать? Сижу… Здесь приятно. Полумрак и тепло. Но я так замёрз по дороге, что никак не могу отогреться. Кутаюсь в поттеровскую куртку. Поднимаю повыше воротник и утыкаюсь в него носом: в этом месте чаще всего соприкасается с кожей куртки голая шея Джеймса. Здесь должен остаться его запах. У меня нет другой возможности узнать, как он пахнет; не могу же подойти к нему, например, в коридоре, и ткнуться носом ему в ключицу. А было бы неплохо. Только в следующий миг мне бы светил, как минимум, синяк на полскулы. Чтобы отбить склонность к экспериментам подобного толка.
Что-то тёплое, немного терпкое, немного горчит… И ещё одна нотка резкая, подчёркнуто мужская. Жалко, нельзя как-нибудь сохранить этот запах. Можно, скажем, стащить у Поттера шарф, но запах всё равно быстро выветрится. А куртку завтра придётся отдать.
Шикарная куртка, слов нет; драконья кожа - весьма практичный материал, и довольно красивый, только больно уж дорогой. Мне бы и в голову не пришло заказывать такую вещь. Да мне бы такое и не пошло. На мне мантии хорошо смотрятся, а для такой куртки нужно иметь фигуру, как у Поттера. Рост - под потолок, и плечи широченные. А ещё у него волосы… грива такая густая, можно половину зубцов из гребня оставить в такой шевелюре. Пальцы бы в неё запустить, запутать…
Хлопнувшая дверь прерывает мои мечтания. Профессор вернулся.
В руках он держит две склянки. Одну из них протягивает мне:
- Выпейте, мистер Малфой. Сначала вот это…
Во втором флаконе, вне всякого сомнения, перцовое зелье. А вот что в первом, который я неуверенно кручу в руках, - неизвестно. Но декан настойчиво смотрит на меня, так что приходится вытащить пробку из флакона и вылить в рот остро пахнущую бесцветную жидкость.
А после этого только сидеть и глаза таращить. В нос бьёт почище шампанского, а в мозг и вовсе словно ледяную иглу вогнали… И от этой иглы иней расползается по всему черепу, мгновенно выветривая, вымораживая весь хмельной кураж. Словно зимой в пустой комнате окно открыли настежь.
Теперь меня знобит ещё сильнее. Я пытаюсь поглубже зарыться в куртку Джеймса, стягивая её на груди непослушными пальцами.
- А теперь перцовое, - второй флакон профессор открывает сам и тоже подаёт мне.
От перцового зелья во рту всё горит, зато я начинаю согреваться, от горла до кончиков пальцев. А в голове - ледяная пустыня. Будоражащий контраст.
Нотт придвигает к камину второе кресло, садится и испытующе смотрит на меня. Ждёт чего-то.
Наконец мои ощущения приходят в относительное равновесие, и я начинаю соображать. Кабинет декана. Он поит меня протрезвляющим зельем. Меня, пятикурсника Скорпиуса Малфоя. В школе. Ме-ерлин, что же я натворил, а?.. Может быть, профессор Нотт окажется милосердным человеком и просто убьёт меня по-тихому, а не станет сообщать отцу?..
Да ещё Поттеры… Когда я вспоминаю, что нёс им там, на дороге, то чувствую, как щёки нестерпимо полыхают от позора. Ох, Салазар великий, как меня так угораздило? Чтобы я ещё хоть раз… хоть глоток…
Я прячу горящее лицо в ладонях. Если бы можно было силой мысли покончить с собой прямо сейчас, я бы, несомненно, так и сделал.
- Что?.. Стыдно? - с насмешливым сочувствием спрашивает профессор.
Я киваю, не отнимая ладоней от лица.
- Это правильно, - соглашается он. - Адекватная реакция.
Некоторое время мы сидим друг напротив друга молча. Мистер Нотт даёт мне возможность в полной мере насладиться адекватной реакцией.
Наконец я опускаю ладони и смотрю на него вопросительно:
- А что теперь?
Он пожимает плечами:
- А чего бы вам хотелось?
Как и всякий хорошо воспитанный мальчик, ответ на этот вопрос я знаю.
- Извиниться…
Профессор благосклонно кивает:
- Я вас внимательно слушаю.
Виноватую физиономию даже корчить не нужно, у меня и так другой пока не получится.
- Сэр, пожалуйста, простите меня… Я очень сожалею, что так вышло. Обещаю, что этого больше не повторится.
Ещё один кивок:
- Хотелось бы надеяться.
Я неловко спрашиваю:
- Профессор, а можно, я… на минуточку…
- Да, разумеется, - понимающе улыбается профессор. - Кстати, можете куртку оставить в кресле, вам она уже навряд ли нужна.
И правда. Я вполне согрелся. С неохотой вытряхиваю себя из куртки Джеймса и торопливо шагаю к двери. Шампанское, холод, зелья - а мой мочевой пузырь вовсе не безграничен…
Когда я возвращаюсь в кабинет, профессор уже успел распорядиться насчёт чая, и меня дожидается на столике дымящаяся чашка. И тарелка с сэндвичами, что очень кстати - я сегодня питался, в основном, сладостями, и они успели изрядно мне надоесть.
Я, конечно, безгранично благодарен, но, казалось бы, моё сегодняшнее поведение заслуживает несколько другого отношения. Поэтому я поднимаю недоумённый взгляд на декана:
- Сэр… А наказание?
Он сухо отзывается:
- Я хотел бы думать, что вы и так уже поняли, насколько глупо вели себя. Или нет?
- Понял, - я опускаю глаза.
- Тогда можно обойтись и без наказания. Только, разумеется, - Нотт понижает голос, хотя, кроме нас, в кабинете никого нет, - не стоит делать мою снисходительность достоянием гласности. Я надеюсь, не нужно объяснять, почему?
Я на всякий случай киваю.
Но он, видимо, правильно истолковывает мой невнятный кивок.
- Мне бы не хотелось, чтобы вы повторяли ошибки вашего отца, мистер Малфой. Драко… - декан коротко вздыхает, - он всегда отличался от других, ещё в школе. И пользовался покровительством некоторых влиятельных лиц. Но он тогда не понимал, что лучше скрывать это от других; что не стоит провоцировать зависть и неприязнь - даже среди тех, кто кажется тебе полным ничтожеством. Потому что жизнь куда как более непредсказуема, чем кажется на первый взгляд. И вчерашнее ничтожество может внезапно оказаться наверху. И уж тогда-то не упустит возможности отомстить…
Я понимаю, о чём он говорит, и моё лицо опять вспыхивает румянцем. Но профессор словно не замечает этого.
- И после войны, когда судили вашего отца - это же был фарс, и все это прекрасно знали. Просто желание мести было настолько сильно, что не было необходимости даже придавать видимость законности этому мероприятию. Пнуть побольнее даже не столько лично Драко, сколько всех Малфоев. За то, что они лучше - выше, богаче, известнее… Чистокровнее, если уж на то пошло. За то, что Малфоям позволено больше, чем всем остальным. И наказание для вашего отца тоже было выбрано соответствующее. Чтобы унизить. Сломать, в грязь втоптать… Только ничего из этого не вышло. Конечно, после такого скандала ваш отец больше не мог претендовать на то, чтобы занимать публичные должности. Кресло Министра магии ему уже не светило. Но расчёт на то, что Малфои вообще исчезнут из магического мира Британии, не оправдались. Ваш отец сумел сделать карьеру и в обход политических интриг. Министерство в который раз ошиблось. Да и не могло оно не ошибиться… Потому что тем, кто возглавляет Министерство, никогда не понять и не оценить должным образом Малфоев. Потому что им никогда голову так не задрать, чтобы суметь хотя бы разглядеть толком, на кого они решили напасть… Впрочем, я отвлёкся, - внезапно прерывается профессор. - Я всего лишь хотел сказать, что не стоит привлекать к своей персоне излишнее внимание - вы и так всё время на виду. И покровительство преподавателей тоже лучше не афишировать. Договорились?
