Светлана Исайкина - Гарри Поттер и… просто Гарри
Я усердно покивал головой и заявил.
— Да, есть немного…
— Да. Вы не как ваш отец, — наконец прошелестел Снейп, — вы его далеко переплюнули. Вы в курсе, что за это вас…
— Исключат из школы, да… — протянул голос появившегося за мной Пата. Он сделал широкий жест рукой, от чего опасно покачнулся, — исключайте!
Вот в тот момент я опасался за профессора. Мне показалось, что сейчас ему станет плохо с сердцем. Может, он не ожидал увидеть родного сына в таком состоянии (вернее, в никаком), а может, в таком состоянии в компании со мной. Кто его знает.
— И вы здесь, — произнёс Мастер Зелий.
— Конечно, — согласился Пат, — что ж мы, алкаши в одиночку пить.
Это было соло моего друга. Он был пьян, смотрел на своего отца с безрассудным вызовом, и был готов начать высказывать всё, что на душе накипело.
— Если вы не забыли, мистер Рэндом, я не только преподаватель, но ещё пока и ваш декан, — мрачно сказал Снейп.
Глава Двадцать Седьмая, в которой меня одолевают дурные новости и похмелье
Рем мне как-то говорил, что Снейп — сильный легалимент. Да и просто любой школьник свято убеждён в том, что профессор умеет читать мысли. Но сейчас его мастерство было не нужно — и без этого весь вид моего друга выражал готовность говорить всё, что он думает. Снейп молча смотрел ему в глаза, а Пат улыбался.
— Неужели вы думали, что я этого не знал? — почти смеясь проговорил он, — посмотрите на нас — мы же похожи! А вы без посторонней помощи додуматься не смогли… Половина школы вперёд вас догадалась! Это же так на вас не похоже, профессор!
Снейп глубоко вздохнул, будто восстанавливая нормальное сердцебиение и отчеканил:
— Вы пьяны, Патрик, и несёте чушь.
— Вы правы, — оскалился Пат, — я пьян! Только вот говорю, что думаю, а вовсе не чушь!
— Вы не отвечаете за свои слова. Вам надо проспаться, — сказал Снейп, глядя на него.
— А что потом? — наигранно удивился мой друг, — вы проведёте мне лекцию о вреде алкоголя? Как прилежный папочка? Или исключите меня из школы? Да по мне уж лучше второе! Я сюда не рвался, — внезапно жёстко проговорил Пат. Я очень редко видел его таким злым, — и минимум родственников меня вполне устраивал. А хотите выгнать меня отсюда — давайте! Я не против! Да мне плевать на вашу магию! И на Хогвартс ваш хренов! И на тебя, — он почти ткнул Снейпа пальцем в грудь, — мне тоже наплевать!
Пат буквально выплюнул эти слова в лицо своему отцу, за что и получил родительскую оплеуху. Это произошло так неожиданно, что я вздрогнул. Пат клацнул челюстями, и, как он мне рассказывал после, немного протрезвел.
Снейп был тоже зол. Очень зол. Он в своей излюбленной угрожающей манере приблизился к Пату и заговорил. Но заговорил не по-снейповски быстро, с незнакомыми ученикам нотками в голосе.
— Ты можешь меня презирать как отца — твоё право! Но ничто, тем более то обстоятельство, что ты — мой сын, не даёт тебе права шляться ночью по школе в пьяном виде, в компании с Поттером, как…
— Как кто? — спокойно переспросил Пат. Он нагло смотрел в глаза профессору и отказывался подавать какие-либо признаки страха. Или раскаяния.
Да, видимо дело всё-таки в моей скромной персоне. Ну никак не может наш мрачный профессор принять то обстоятельство, что его сын дружит с Поттером. О персоне моей, кстати, до этого момента вообще забыли, но вот на этом месте Снейп резко повернулся ко мне и рявкнул:
— Поттер? Вы ещё здесь?! Убирайтесь отсюда в свою гостиную!
Я посмотрел на Пата. Тот с мрачным пьяным весельем мотнул головой, будто говоря — давай, иди, мы тут сами разберёмся.
— Я. Сказал. Вон! — чётко и угрожающе повторил Снейп.
Ну всё, я понял — развернулся и пошёл. Пока через пару шагов жёсткая рука профессора не ухватила меня за шкирку и не направила в противоположную сторону.
— Спасибо, просе… фессор, — сумел выдать я и услышал, как мой друг захихикал.
Как я доковылял до гриффиндорской башни — не помню. Вот честно — обнаружил себя уже у портрета Полной Дамы. Правду говорят — бог хранит пьяных и дураков. А я и тот, и, видимо, другой. Как прошёл все двигающиеся лестницы, проваливающиеся ступеньки, не натолкнулся на Пивза или Филча? Не помню. Я и разборку Пата со Снейпом помню с пробелами — это уж мне потом мой друг сам восстановил некоторые подробности.
Толстушка посмотрела на меня с недовольством. Видимо, я её разбудил.
— Ну? — недружелюбно проговорила она.
— Ээээ… — протянул я, как болван.
Я напрочь забыл пароль.
* * *— Дилиграут? Дегенерат? Олигофрен? — перечислял я всё, что приходило мне на ум, — Дамблдор рулит? Виват Гриффиндор?
— Нет, нет и нет, — закатив глаза и зевнув, пробормотала Полная Дама.
Я в изнеможении опёрся рукой о стену и со злостью глянул на портрет. Меня качало.
— Слизерин — сволочь? Змеи здесь не пройдут? Меч Годрика? Большой меч Годрика? Большой… о, нет, это неприлично…
Гриффиндорский кондуктор только поцокала языком.
— Смелость? Храбрость? Дуракам везде у нас почёт?.. ой, нет, это что-то не то… Лев — царь зверей? Лев круче всех? Лев всех порвёт?
— Нет, — просто ответила толстушка.
Я застонал.
— Ну ты же меня знаешь! Почему ты не можешь меня просто так пропустить? Хотя бы разок?!
— Хотя бы разок! — фыркнула она, — если бы ты знал, милый, сколько раз я это слышала за все эти годы! Ты думаешь, я просто так здесь вишу? Да ты хоть представляешь, сколько старшекурсников я видела в таком же состоянии?
— Ну не помню я пароль! Не помню! — воскликнул я.
— А раз не помнишь, — возмутилась Полная Дама, — то можешь здесь и ночевать!
Я только рот раскрыл от возмущения, глядя, как она удалилась с портрета. Значит, как хлестать вино с монахами с соседней картины — это можно, а помочь человеку в трудной минуте — это против правил!
— Прекрасно! Просто великолепно! — выкрикнул я непонятно кому, и саданул кулаком по стене. Я уж было действительно собрался лечь спать прямо здесь, как судьба смилостивилась надо мной и явилась в образе встрёпанной Гермионы, которая показалась в проёме открывшегося портрета.
— Гермиона, — радостно протянул я, — прекрасно выглядишь!
Не помню, кто, где и когда сказал мне, что девушке надо говорить комплименты, если ты опасаешься, что тебе от неё сейчас влетит. Гермиона, как оказалось потом, писала сложную работу по нумерологии, пышные волосы были взлохмачены, а на щеке были мелкие крапинки чернил. Как они там оказались — я не знаю.
— Спасибо, — немного удивившись, проговорила она, — Гарри, ты разве ещё не спишь? А я услышала шум и пошла проверить…
Я в это время прошёл вместе с ней в гостиную. Живоглот, свернувшийся клубком на любимом кресле, поднял свою рыжую морду и осуждающе на меня посмотрел. Или мне так показалось? Я же мечтал лишь об одном — добраться до кровати.
— А я пароль забыл, — доверительно сообщил ей я.
— Пароль — умеренность, — ответила она.
— О! Это ирония судьбы…
— Гарри, — Гермиона нахмурилась и принюхалась, — ты… ты что, пил?
Глупо было отрицать очевидное.
— Пил, — кивнул я головой, и слегка покачнулся, — много. И ещё не протрезвел.
Она было открыла рот, наверняка собираясь разразиться гневной возмущённой тирадой по поводу пьянства и лично меня, но я выставил ладони вперёд, будто защищаясь.
— Гермиона, — сказал я, — умоляю. Завтра. Ты выскажешь всё, что ты обо мне думаешь — завтра.
— Завтра уже наступило! — возмущённо указала на часы моя кудрявая подруга.
Н-да… А время то уже час…
— И чего Снейпу не спится в такое время? — философски протянул я, обращаясь к часам.
— Ой, мама, — Гермиона осела в кресло, чуть не задавив при этом своего питомца, — ты, что, опять на него натолкнулся?
— Ага, — согласился я, — чего это ты меня так странно оглядываешь?
— Ищу телесные повреждения, — отрешённо пробормотала она.
— Да я ничего, — махнул рукой я, покачнувшись, — а вот Пату досталось на пряники.
— Ну да, — усмехнулась Гермиона, — куда же без него.
— Он ведь его не убьёт, нет? — засомневался я.
— Кто кого? — спросила Гермиона, и, внезапно вскочив, потащила меня за рукав к лестнице, ведущей в спальни мальчиков, — нет, всё. Иди спать, мне на тебя смотреть больно!
* * *Я стоял в красном фраке с гриффиндорским гербом перед алтарём. Гермиона в роли невесты, в замызганном белом платье, в венке из чертополоха, который венчал её растрёпанную шевелюру, с остервенением колотила меня букетом по макушке и приговаривала: «Дурак! Мы же не встречаемся!». Букет был тяжёлым, и было очень больно. За самим алтарём стоял профессор Снейп в рясе священника и мрачно ухмылялся, обещая мне весёлую жизнь. За его спиной в одежде церковных служек топтался Малфой и вся его колда, и, махая во все стороны толстыми свечами, они гнусавили церковные гимны, умудряясь не попадать в ноты. За органом наяривала МакГоноголл, одетая в греческую хламиду. И когда из-за моего плеча высунулся Пат, весь такой аккуратный, собранный, в строгой чёрной мантии, и весело заявил: «А ведь я отговаривал тебя от всего этого мракобесия!», я наконец проснулся.
