Magenta - Практика по Магловедению
На композицию «Судьба» и он сам, и директор «Упивающихся Ритмом» возлагали большие надежды. Этот танцевальный номер был лучшим рок-н-роллом, который Люциусу приходилось видеть до сих пор, но не благодаря особой сложности акробатических трюков или богатому разнообразию движений, — номер был оригинальным и необыкновенно зрелищным, и хореограф справедливо рассчитывал произвести в зале фурор и покорить сердца придирчивых членов жюри. А самое главное, ему хотелось одержать победу над Северусом Снейпом. Изощренная сладость мести была в том, что автором композиции «Судьба» был не кто иной, как сам Северус Снейп. «Судьба» была подарком, созданным им в свое время для Драко. Что ж, враг будет побежден своим же оружием, и это будет только справедливо, думал хореограф «Вол-де-Морта».
— Пора, — хлопнул в ладоши он. — На выход.
Драко метнул взгляд за штабеля декораций, где вытирал локтями пыль наблюдавший за репетицией поэт. Гилдерой ободряюще махнул ему рукой и бросился в зал отвоевывать себе место.
К счастью, занимавшая его кресло старушка куда-то испарилась, и Гилдерой плотно уселся во втором ряду, вцепившись в подлокотники: теперь он не сдвинулся бы с места даже под осуждающими взглядами сотни старух. Что до осуждающих взглядов, то в них недостатка не было, — Локхарт, хотя и снял парик, накладные ресницы отклеить так и не удосужился, да и помада, слегка размазанная по скуле мимолетным поцелуем Драко, красноречиво свидетельствовала о ветрености и нетрадиционных склонностях поэта.
Гилдерой задумчиво подпер щеку рукой и вперил тревожный взгляд в опущенный занавес: до начала оставались считанные минуты.
Танец «Судьба» вызывал у Локхарта противоречивые чувства. Номер его восхищал, и вместе с тем… заставлял жестоко ревновать. Драко исполнял танец в паре с девушкой, и как юноша ни убеждал поэта в том, что телесный контакт с партнершей — обычное дело в рок-н-ролле, и невозможно выполнить трюк, не прикоснувшись к своей напарнице, — сердце Гилдероя сжимали отравленные когти жестокой ревности.
Раздался третий звонок, свет в зале погас, и рампа окатила занавес приветственными огнями.
Краем глаза Локхарт заметил, как поспешно пробрался к выходу какой-то мужчина, затем тенью проскользнула женщина.
— Дорогие гости, дорогие члены жюри, мы продолжаем наш замечательный конкурс, на котором сегодня демонстрируют свое мастерство лучшие из лучших. Итак, поприветствуем, в номинации «Эстрадный танец» — заслуженный коллектив «Вол-де-Морт», композиция «Судьба». Встречайте!
Публика зааплодировала. Свет в партере почти полностью погас, занавес медленно поднялся, и зрители с удивлением увидели огромную освещенную софитами коробку, представляющую собой колоду карт.
Динамики взорвались зажигательными ритмами рок-н-ролла, и на сцену навстречу друг другу выбежали парень и девушка. Остановившись в центре сцены, они вырвали у публики невольные аплодисменты — так завести публику мог только рок-н-ролл.
Поэт не мог оторвать взгляд от Драко: тот был чудо как хорош собой, — в серебряном костюме, в черной шляпе и с маленьким черным галстуком-бабочкой. Девушка в короткой красной тунике бодро дрыгала ногами, вызывая у Локхарта внутренний зубовный скрежет.
Внезапно тревожно раскатились ударные, взвыл саксофон, ведущий основную мелодию в аккомпанементе, и из коробки, символизирующей карточную колоду, выпрыгнули карты всех мастей: танцоры в черно-белых костюмах, с блестящими пиками, трефами, червами и бубнами на груди. Петтигрю, очевидно, оправившийся от потрясения, добросовестно поливал сцену лучами красных и белых прожекторов.
Танец «карт» был фантастически красив. Менялись рисунки, танцующие сходились то по двое, то по четверо, синхронно выписывая ногами совершенно невероятные вензеля. Карты символизировали удачу, и Драко проделывал с партнершей немыслимые вещи: шутливо отталкивал ее на расстояние вытянутой руки, затем резко привлекал к себе, чтобы потом забросить девушку себе за спину, и, лихо прокрутив на плечах, дать ей проскользнуть у него между ногами. Несчастный поэт едва не рвал зубами рукав собственной блузки.
Внезапно свет померк, карты сложились в комбинацию «невезения», Петтигрю пустил на сцену тревожные красные и синие лучи, и Драко с девушкой «расстались» — танцевали порознь, у правой и левой кулис, а в центре сцены, словно бы насмехаясь, корчились злые карты Судьбы. Винсент Крэбб, получивший от Люциуса затрещину за оплошность с килтом, на сей раз превзошел самого себя, лихо и неутомимо вскидывая ноги: в этом номере он был бубновым королем, одним из четверки.
Красный прожектор высвечивал центр, где весело и бесшабашно дрыгали ногами бубны и пики — «карты невезения», а синие печальные лучи скользили по серебряному костюму Драко, превращая его в сказочного страдающего принца. Драко и девушка тянули руки друг к другу, но карты паясничали, преграждали им путь и всячески препятствовали сближению, за что Гилдерой был им в этот момент весьма благодарен.
Далее, следуя замыслу постановщика, Драко бросался «в сражение» с Судьбой, — под вновь сменившийся ритм аккомпанемента «разгонял» злодейские карты. Их место занимали червы и трефы, и Петтигрю, не жалея сил и электроэнергии, поливал их белым и золотистым светом прожекторов. И вновь, символизируя победу любви над превратностями Судьбы, в центре сцены плясали юноша и девушка, синхронностью движений подчеркивая единство чувств.
Гилдерой вновь ощутил скребущий сердце коготок ревности. Коготок наливался ядом, заострялся, превращаясь в рыболовный крючок, становясь все больше и терзая все мучительней. Драко с партнершей блестяще выполнили еще один «дюлейн» и «тодес», — и вот уже не крючок, а китобойный гарпун ревности рвал сердце бедного поэта.
Паре оставалось выполнить «кугель». Драко подхватил партнершу под колени и молниеносно забросил себе на плечо. «Кугель» предполагал очень быстрое вращение вытянутого в струнку тела девушки на плечах партнера. Гилдерой с неожиданной злобой вспомнил, как еще вчера у Драко ломило спину, — девушка была далеко не пушинкой. Поэт сощурил глаза и, глядя на кружащуюся на плечах Драко партнершу, мысленно представил себе, как девица раскручивается вертолётиком и летит к чертовой бабушке в голубые дали. В то же мгновение произошло непоправимое. То ли Драко допустил ошибку в поддержке, то ли девушка потеряла баланс, — внезапно амплитуда ее вращения изменилась, и девушка упала на пол, ударившись головой о подмостки. Зал ахнул от ужаса. Несмотря на случившееся, девушка быстро вскочила на ноги, подхваченная сильным рывком Драко, и танец продолжался. Локхарта охватило чувство отчаяния. Он видел, как через силу улыбаются молодые люди, и какого нервного напряжения им стоит сохранять самообладание. Последние раз всхлипнул саксофон, и номер завершился.
Зрители были потрясены увиденным. Зал буквально взревел, — шум аплодисментов был слышен даже на улице. Случившееся с девушкой несчастье еще больше расположило сердца зрителей к исполнителям рок-н-ролла, — молодые, талантливые и красивые артисты рисковали для них, и даже оплошность с трюком не могла испортить общего впечатления от фееричности номера. Локхарт встал вместе со всеми. По его щекам текли слезы, но он их не замечал. Он, Гилдерой Локхарт, едва не убил девушку. Обманывать себя он не хотел. Сердце подсказывало ему, что он, и только он, во всем виноват.
«Несчастлив тот, чьи желания исполняются», — с горечью подумал поэт.
Он посмотрел на того, кого любил. Держа девушку за руку, Драко поклонился зрителям. Когда же он поднял голову, Локхарт заметил странный блеск в его серебристых глазах. Непролитые слезы юноши капнули на раненое сердце поэта, и боль эта была в десятки и сотни раз острей, чем боль от когтей ревности.
*****
— Щенок! Ты все испортил! Всё пропало! — Люциус с размаху ударил сына по щеке. Удар был так силен, что Драко не удержался на ногах и упал на сложенные стопкой фанерные декорации, изображающие небесные светила.
— Иди к черту! Я все делал правильно! — со злостью выкрикнул он.
— О чем ты думал, кретин! О своем бездарном писаке? Я поймаю его и задушу голыми руками! — в ярости выкрикнул Малфой-старший.
— А ну попробуй, задуши! — невесть откуда взявшийся поэт вынырнул из-за декораций и замаячил перед глазами хореографа, прикрывая собой Драко. Люциус с недоумением уставился на накладные ресницы и потоки туши на скулах поэта. Подозрительный вид Гилдероя не прибавил ему симпатии в глазах хореографа.
Аристократическое воспитание Малфоя включало в себя приемы английского бокса. Не долго думая, Люциус точным элегантным ударом послал поэта в нокаут. Локхарт взмахнул руками и повалился на небесные светила, из-за которых только что выбрался Драко. Но то ли оттого, что в последний раз Люциус боксировал в десятилетнем возрасте, то ли потому что поэт оказался достаточно крепким мужчиной, — Локхарт почти мгновенно вскочил, выхватил из стопки картонное солнце и одним ударом нахлобучил на шею Люциусу. Вокруг раздались смешки — Малфой-старший стал похож на циркового тигра, застрявшего в обруче с огненными языками.
