Iris Black - Отрезок пути
– Я все понял, сэр, – киваю я. – Вы, конечно, правы.
Заступаться за Гарри, объясняя, что он не виноват в том, что эту уверенность ему все-таки внушили, пожалуй, ни к чему. Снейп, конечно, говорил мне год назад, что не кусается, но вид у него сейчас настолько свирепый, что я начинаю в этом сомневаться.
– Профессор, – мне в голову вдруг приходит не слишком приятная мысль, – помните, я рассказывал, что во время того приступа перед тем, как мы отправились в Министерство, была не только головная боль, но еще и такой мерзкий зуд…
– Полагаю, вы вычислили фальшивку, Лонгботтом, – спокойно отвечает он, не дослушав.
Я резко разворачиваюсь к нему всем корпусом, едва не свалившись с кресла. Чашки жалобно звякают.
– Мерлин!.. – бормочу я. – Значит, я мог все это предотвратить, если бы рассказал Гарри, и тогда нам не пришлось бы…
– Не идиотничайте, Лонгботтом! – зло перебивает Снейп. – Что именно вы могли предотвратить? Даже если бы вы точно знали, что означают ваши ощущения, думаете, Поттер стал бы вас слушать?
– Но, сэр, я…
– Заткнитесь! И запомните: вашей вины здесь точно нет. И чтобы я больше не слышал от вас ничего подобного! Вам понятно?
Я судорожно киваю. Спорить со Снейпом, когда он в таком состоянии, – это практически акт суицида. С ним вообще лучше не спорить. Вот только странно он как-то сказал о вине. Будто виноват не я, а кто-то другой. Но кого здесь вообще можно винить? Ведь не Гарри же! Снейп его, конечно, терпеть не может, но это уже слишком.
– Сэр, а приступы паники могут быть проявлением нашей ментальной связи? – спрашиваю я, пока он не успел разозлиться еще больше.
– Вполне, – отвечает он, изучающе меня рассматривая. – У вас они случаются?
– Иногда, – говорю я. – Сейчас я понимаю, что по времени все совпадает. Последний сильный приступ был летом, перед пятым курсом. Я подумал, что на Гарри как раз тогда напали дементоры.
– Все верно. Угроза жизни или здоровью провоцирует приступ паники в том случае, если вы находитесь далеко от Поттера. Скажите, а в детстве с вами такое было?
– Да, довольно часто, сэр, – припоминаю я. Неприятная мысль заставляет меня резко выпрямиться в кресле: – Значит, в детстве ему постоянно угрожала опасность?
– С детьми может случиться, что угодно, особенно с волшебниками, уж вам это должно быть прекрасно известно, – неопределенно отвечает Снейп. – Вы бы лучше о себе подумали.
– В каком смысле, сэр?
– В прямом. Вполне вероятно, что замедленное развитие вашей магии обусловлено отчасти этим.
Это похоже на правду. А если еще и вспомнить, что Гарри рос среди магглов и до одиннадцати лет даже не знал, что является волшебником… Наверняка стихийная магия пугала его родственников, и он, скорее всего, пытался ее подавить. Ну, а от меня ее наоборот требовали. То есть конфликт налицо.
– Насколько я слышал, – продолжает Снейп, – магия Поттера проявилась еще в младенчестве. Это очень рано даже для сильного волшебника, коим он, бесспорно, не является.
Тут я с ним не согласен, но решаю не спорить и только говорю:
– А я впервые смог совершить волшебство в восемь лет, сэр.
– Вот именно. Это, как вы сами понимаете, довольно поздно даже для слабого волшебника, коим не являетесь вы. За три года ваша магия просто не успела стабилизироваться и оставалась стихийной даже после вашего поступления в школу. Неудивительно, что вместо простейших заклинаний у вас всякий раз получалось нечто фееричное.
– То есть дело не в том, что я ни на что не способен? – с надеждой уточняю я.
Снейп возводит глаза к потолку, крепко сжимает слегка подрагивающие губы и, наконец, произносит:
– Вам бы следовало подумать о королевской службе, Лонгботтом.
– Почему, сэр? – оторопело спрашиваю я.
– Из вас мог бы получиться отличный придворный шут.
Я подавляю вздох. Ну, вот опять. Ему без издевательств над окружающими просто жизнь не мила. А больше всего раздражает, что я опять не понимаю, чем все это заслужил. Придворный шут, очень мило! Да я и шутить-то не умею!
И вообще, все это как-то слишком. Тролль с ним, с его чувством юмора, но я, кажется, получил чересчур много информации для одного вечера. Эта ментальная связь… Гарри точно нельзя ничего рассказывать – его не обрадует то, что у меня из-за него такие проблемы. Ладно, головные боли, но моя удача, которая сопутствует исключительно ему, пока… как там?.. «поборникам немедля не потребуется участие ее». Грубо говоря, пока я не окажусь при смерти, видимо. Н-да, его это точно не обрадует. Но ему удача нужнее. Я-то с Волдемортом не сражаюсь.
– Полагаю, вам нужно немного пройтись, – говорит Снейп, заметив, что я погрузился в размышления. – И не принимайте эту информацию так близко к сердцу.
– Постараюсь, сэр, – невесело усмехаюсь я, поднимаясь с кресла. – Думаю, мне действительно нужно пройтись. А можно взять эту книгу?
– Нет, нельзя.
– Но я никому ее не покажу, сэр!
– Не сомневаюсь, Лонгботтом, – усмехается он. – Но эта книга содержит информацию, которая вам пока ни к чему. Если возникнут вопросы, задавайте их мне.
– Хорошо, – киваю я и разворачиваюсь, чтобы уйти. – Всего доброго, сэр.
– Всего доброго, Лонгботтом, – неожиданно говорит он мне в спину, от чего я чуть не спотыкаюсь.
Даже не знаю теперь, чему больше удивляться: наличию ментальной связи с Гарри или тому, что Снейп впервые в жизни весьма вежливо со мной попрощался.
Глава 18. Не зная фактов
Я осторожно опускаю в котел невесомое перышко и наблюдаю, как прозрачное зелье подергивается тонкой пленкой, переливающейся всеми цветами радуги. В памяти всплывает полузнакомое слово «бензин». Кажется, про него что-то рассказывала Бербидж. Что же магглы с ним делают? А, точно, кормят свои машины. То есть не кормят, конечно, а заправляют – они ведь неживые. Кстати, есть что-то в этой аналогии. С помощью бензина эти машины ездят, а я с помощью зелья Бодрости буду работать, как домовый эльф.
Наконец, перышко полностью растворяется, и я помешиваю содержимое котла по часовой стрелке, чтобы усилить свойства ключевого ингредиента. Зелье медленно темнеет, не теряя, впрочем, радужного отлива, пока не становится сиреневым. Все правильно, так и должно быть. Над котлом поднимается, закручиваясь в спирали, лиловый пар. Все-таки это красиво. Я гашу огонь, и зелье тихонько шипит – словно шепчет что-то. Теперь остается только дождаться, пока оно остынет, и можно наполнять флаконы. Надолго котла, конечно, не хватит – принимать его придется часто – но хоть так.
Чтобы не терять время, я достаю из кармана галеон и внимательно его изучаю. Гарри набирал дату собрания вместо серийного номера, значит, с тем же успехом можно набрать и текст. Вот только для текста места слишком мало. Это проблема. Если бы можно было задействовать не только ребро монеты… Но как это сделать, я пока не знаю.
*
Я стою на коленях возле куста Деклинарии1 и методично обрываю ягоды. Зараза, конечно, уклоняется и уворачивается, как может, но громкий щелчок пальцами ее шокирует и временно парализует. Я не так давно это заметил – здорово процесс упрощает. Поэтому работу сложной назвать нельзя и особенно интересной тоже. Довольно монотонное и нудное занятие.
В теплицу заходит Спраут и некоторое время наблюдает за мной с умилением.
– Много еще осталось? – спрашивает она через несколько минут.
– Нет, я уже закончил, – я еще раз щелкаю пальцами, срываю с потрясенного кустика последние ягоды, поднимаюсь на ноги и отдаю ей заполненный контейнер.
– Прекрасно! – она удовлетворенно кивает, перебирая ягоды. – Надо передать их профессору Слагхорну.
В первое мгновение я удивляюсь, но потом вспоминаю, что зельеварение теперь преподает он. И почему этот факт все время вылетает у меня из головы? Вообще, неплохо у нас тут все поставлено: ингредиенты для уроков растут прямо на территории школы. Не все, конечно, но многие. Неплохая экономия средств. А ягоды Деклинарии, если память мне не изменяет, используются в Запутывающем зелье. Собственно, именно поэтому их нельзя есть. То есть можно, конечно, они не ядовитые, но мыслить ясно и ходить ровно после этого не получится. Я однажды пробовал. Случайно слопал пару ягод, так бабушка решила, что я добрался до огневиски, и удивлялась, что от меня не пахнет алкоголем.
– Послушай, Невилл, – говорит Спраут, продолжая рассеянно перебирать плоды, – тебе не кажется, что ты проводишь здесь слишком много времени?
– Но вы ведь сами говорили, что моя помощь практически неоценима, – удивленно напоминаю я.
– Говорила и никогда не устану повторять, – подтверждает она. – Но хорошо ли это для тебя? Вот, например, сегодня. Все в Хогсмиде, а ты…
– Профессор, Хогсмид я уже давно изучил вдоль и поперек, – объясняю я, изо всех сил стараясь не застонать. Ну, сколько же можно, в самом деле? – Мне там скучно. И вообще, за окном ливень!
– Тебе скучно потому, что ты сам ото всех отгородился, – менторским тоном заявляет Спраут, игнорируя мое сообщение о погоде. – А это неправильно. Тебе бы следовало больше общаться со сверстниками.
