MarInk - With the sun
Где-то на середине сила Гарри столкнулась с бледно-зелёной силой Люциуса, чем-то смахивавшей на водоросли. Силы переплелись и растворились одна в другой, образовав, вопреки всем законам смешивания цветов, нечто ярко-золотое, как лучи рассветного солнца на воде (бывало, Гарри не раз встречал рассвет у хогвартского озера, мучимый мыслями о всякой чуши вроде долга перед обществом и зловредности Вольдеморта).
- Отлично, мистер Поттер, - откомментировал Люциус, когда вся пентаграмма засияла. - Теперь стойте так, чтобы не нарушить свою связь с пентаграммой, пока я читаю заклинание.
Люциус прокашлялся и завёл что-то на латыни: длинное и зубодробительное, без единой паузы, как одно большое слово. Через пять минут Гарри утвердился в мысли, что это заклинание длинное; через ещё пятнадцать минут он не сомневался в том, что оно ОЧЕНЬ длинное. Из всего этого он понимал только слово «кровь», мелькавшее достаточно часто, и некоторые личные местоимения: «я», «ты», «он» и «мы». Остальное ускользало от понимания гриффиндорца, как третий закон сложения неопределённых интегралов Релатуса Лонгботтома.
Ноги у Гарри затекли, ибо он замер в такой неестественной позе, боясь нарушить свою пресловутую связь с рисунком, что кровообращение к ступням частично перекрылось. «Он когда-нибудь замолчит или это навсегда?»
Ещё минут двадцать прошло, прежде чем Люциус возвысил до того ровный голос, буквально выплевывая, зло, властно и торжествующе, последние фразы, и резко опустил до того поднятые и разведённые в стороны руки. Золотые линии полыхнули огненной вспышкой, заполнившей всю комнату и ослепившей Гарри на пару минут. «А я только-только привык жить без очков…».
Проморгавшись, гриффиндорец обнаружил, что Люциус с недовольным выражением лица смотрит в центр пентаграммы, где по-прежнему лежала кожа Драко.
- Что-то пошло не так? - с беспокойством уточнил Гарри, тоже смотря туда - мало ли, вдруг там что-то произошло.
- Одно из двух - либо Драко мёртв, либо он находится в изолированном от магии помещении, - пожал плечами Люциус. - В противном случае кровь пришла бы к крови - он оказался бы там же, где находится этот кусок кожи.
- М-мёртв? - колени Гарри подогнулись, и он рухнул на пол, потеряв последнюю чувствительность в ступнях. «Что-то какие-то у меня подламывающиеся колени в последнее время. Чуть что, падаю на них. И заикаюсь много - не привыкнуть бы».
- Скорее всего, просто заблокирован от магии, - раздражённо ответствовал Малфой-старший. - Мерлин, Поттер, Вы всегда так мнительны и эмоциональны?
- А… а что же теперь делать?
- Ну уж не падать в обмороки - это совершенно точно! Я прочту закрепляющее заклятие, и пентаграмма будет работать постоянно. Как только Драко окажется вне блокировки, его тут же затянет. Очень хорошо, что Вашей силы хватило бы на сотню таких пентаграмм, и Вы бы не заметили. Стойте смирно, мистер Поттер.
Люциус спел ещё одну зубодробительную вещь, намного короче - всего минуты на две. Когда он замолк, Гарри решился задать мучивший его вопрос:
- А… а что, если Драко не выведут из блокированной от магии зоны? Если не посчитают нужным или вдруг знают о таком ритуале, - гриффиндорец мотнул головой в сторону пентаграммы. - А?
- Ну, тогда придётся искать Драко другими способами, - пожал плечами Люциус. - Старое доброе расследование: опрос свидетелей, поиск улик… хотя, замечу в скобках, что Вы, например, свидетель, и толку от Вас при этом меньше, чем от фестрала в качестве участника конкурса красоты.
Гарри пропустил оскорбительный комментарий мимо ушей, потрясённый открывшейся перспективой; вела эта перспектива в тупик, по его глубочайшему убеждению, ибо от свидетелей в лице его самого и Колина Криви в самом деле было мало толку, и никаких улик сохраниться там не могло. Даже если бы можно было сразу отследить аппарацию, то по прошествии более недели можно было не суетиться на этот счёт.
- Но это же невозможно!!
- Значит, мы будем надеяться, что Драко выведут из зоны блокировки, - пожал плечами Люциус; он выглядел, как всегда, невозмутимым. - Я сделал всё, что мог. Осталось ждать.
Гарри нервно сглотнул. Сомнительные прелести ожидания не привлекали его ни в коей мере.
- И совсем ничего нельзя больше сделать?
- По крайней мере, я не представляю себе, что ещё можно испробовать, чтобы вытащить человека неизвестно откуда, - Люциус внезапно показался Гарри чрезвычайно усталым. По сути, его положение мало чем отличается от положения его сына - он так же лишён свободы и не может колдовать сам. Разве что у него не отрезают куски кожи и пряди волос. Гарри пришло в голову, что это вполне могло бы случиться, возникни у Дамблдора нужда пошантажировать кого-нибудь целостностью Люциуса. Но раз Малфой-старший считается мёртвым, удобнее просто скрывать его от общественности. Да и кого на этом свете, если говорить начистоту, волнует жизнь и здоровье Люциуса, кроме него самого?
- Понятно, - Гарри кое-как справился с перехватившей горло острой жалостью, на которую не имел право и вышел, почти выбежал из комнаты. Дверь закрылась за ним сама (видимо, директор предусмотрел и такую возможность, что никто не позаботится о своевременном и тщательном закрытии замков), вспыхнули неярким синеватым маревом запирающие заклятия.
Дом на Гриммаулд-плейс был мрачен и угрюм, как сам Гарри. Гриффиндорец тенью бродил по этажам безо всякой цели или определённого направления. Единственно, он избегал спальни и гостиной, как чумы. Зашёл на кухню, постоял на пороге, развернулся и ушёл. Когда-то (всего чуть больше недели назад!) хрупкая платинововолосая фигурка в смешном фартуке металась между столом и плитой, готовя ужин, и делала это так изящно, что, казалось, танцевала… Невыносимо.
В конце концов Гарри отыскал вход в кладовку, где сам бывал всего пару раз, когда они с Драко вдруг решали исследовать дом (правда, гриффиндорец всё равно так и не научился в нём ориентироваться). В кладовке хранились какие-то овощи (совсем немного), ещё блэковские ингредиенты для зелий (хоть завались) и какие-то вина 9сколько их было, Гарри не знал, равно как и не разбирал, какого они года под слоем многовековой пыли и грязи; Драко, впрочем, очистил одну бутылку и уверял, что это жуткая сивуха, которую любили во всём чистокровном мире только Блэки - из-за своего знаменитого темперамента и любви к острым ощущениям). Отлично.
Гриффиндорец взмахнул рукой, очищая бутылки.
- Lumos, - произнёс он вслух, и в полутёмной кладовке зажёгся свет.
Не долго мучаясь выбором, Гарри ухватил ближайшую к нему бутылку, скрипевшую под пальцами от чистоты. Подумал немного и ухватил ещё две. Развернулся и вышел из кладовой.
На этот раз он бесстрашно забрёл в гостиную, где уселся на пол прямо перед камином. Казалось, ковёр ещё хранил запах и тепло Драко. Гарри откупорил одну из бутылок и сделал большой глоток прямо из горлышка. Огненное пойло обожгло ему горло, гриффиндорец выронил бутылку и закашлялся. Пятно спиртного разливалось по ковру. Гарри подцепил бутылку снова и повторил попытку. На это раз ему удалось не закашляться, хотя на глазах от пекущего ощущения в горле выступили слёзы. Впрочем, Гарри был не прочь поплакать и так, без виски; вся беда была в том, что у него просто не получалось. Глаза оставались сухими, сколько бы он не думал о Драко; ожидание разрывало его на части, собственное бессилие заставляло скрипеть зубами, но никаких слёз. «Наверное, я уже перерос то время, когда плачут от боли. Сейчас мне это уже не помогло бы».
Делая большие глотки из бутылки, Гарри медленно раскачивался, сидя перед камином без огня - вправо-влево, вправо-влево - и напевал монотонно, как затягивает молитву муэдзин, колыбельную, подслушанную ещё в далёком детстве: тётя Петуния пела её Дадли на ночь, пока тот не пошёл в школу. Тогда маленький Гарри потихоньку выбирался из чулана и прятался у двери в комнату кузена. И слушал, и собственное жгучее желание, чтобы кто-то так же заботился о нём самом, раздирало изнутри в точности так, как теперь убивало ожидание.
- Спи, усни, краса, сверкая,
Ночи напролёт мечтая.
Спи, усни, во сне глубоком
Беды сами плачут горько15…
Гарри прикончил первую бутылку, в которой, по совести, было совсем немного - большая часть досталась ковру, и взялся за вторую. Пить её было уже гораздо проще, а третья пилась совсем, как вода.
Заплакать так и не получилось. Заснуть тоже. Гарри просидел перед камином до рассвета, уставившись в его тёмное нутро невидящими воспалёнными глазами.
- Ваш перегар, Поттер, сшибает с ног, - заметил Снейп вместо приветствия. - Вы ужинали вчера конфетами с ромом? Хотя по Вам не скажешь, что там было так уж много шоколада…
- Перестаньте, - сумрачно попросил Гарри. Голова болела, несмотря на все его усилия вылечить самого себя. Еда вызывала глубокое и искренне отвращение. Предстоящие занятия - желание пойти и повеситься в туалете Плаксы Миртл. Это было бы куда гуманнее, даже учитывая надежды Миртл, что Гарри тоже станет привидением и будет вместе с ней жить в этом идиотском туалете.
