ИлеRен@ - От ненависти до любви
Гарри замер, раз за разом перечитывая одно слово. «Сев… Сев? Сев?!!»
- Это что, Снейп? - вслух воскликнул он. Неужели его мама дружила со Снейпом?! Он помнил ту сцену в Омуте профессора, когда увидел, что Лили защищает его от нападок Джеймса, но тогда он просто думал, что она не переносит, когда унижают других. Впрочем, он и сам бы не стерпел такого.
Внезапно картина начала приобретать цвет, и до Гарри стало доходить, почему дневник столько лет пролежал у Снейпа. И выглядит он, как новый, совсем по другой причине. Ему была дорога ее вещь. Может, за этим крылось что-то еще?..
Все это вступление. Тут я буду делать только самые важные для меня записи, потому что времени у меня особо нет, да и Джеймс будет надо мной смеяться. Он никогда не понимал, что же такого в том, чтобы ворошить прошлое. Я его понимаю. Он не любит вспоминать об этом, да и я тоже. В общем, дорогой дневник, как я уже сказала, у меня началась новая жизнь - вчера я стала Поттер. Не буду описывать подробности нашей свадьбы, я все равно никогда ее не забуду. Но это первое важное событие, поэтому… Нападения Пожирателей, страх, нагоняемый Темным лордом… свадьба получилась не совсем такой, о какой я мечтала, но скажу честно - большего мне и не надо. Мы пригласили наших учителей, пришли остальные Мародеры, родители Джеймса, мои, но Петунья не явилась, заявив, что Вернон отравился, и она не может его бросить. Она может обманывать кого угодно. Впрочем, я даже рада, что она не пришла.
Но я надеялась, что придет Северус. Очень глупо с моей стороны, ведь их - его и Мародеров - школьная ненависть так и не исчезла, может, даже усилилась. Но ведь он мог бы прийти хотя бы ради меня - в конце концов, мы были с ним друзьями! Неужели он думает, что я все еще злюсь на него за то слово? С той поры столько воды утекло, я давным-давно его простила, а он все еще… Ох, дневник, надо было все же сказать ему, что я на него не держу зла, ведь Сев, он… всегда принимал все близко к сердцу. А тогда, когда он пришел ко мне ночью к гостиной Гриффиндора… тогда я просто не могла его простить. Не знаю, чья тут вина: Джеймса, моя или Северуса, но то, что было, не вернуть. И, если честно… Ой, что-то я отвлеклась. Знаешь, дневник… несмотря на то, что за окнами идет война, что все мы можем в любой момент погибнуть, я счастлива. Да, я могу с уверенностью сказать, что это так.
Губы Гарри беззвучно шевелились, повторяя эти строчки. В душе бушевали эмоции, которые он сам не мог расшифровать: удивление, радость, непонимание, смятение, боль… Он и предположить не мог, что его мама и Снейп могли быть друзьями, и, как он понял, знакомы они были еще до школы… Совиная почта? Или что-то другое…
Следующие записи Гарри решил читать более осторожно, так как не знал, что еще откроет ему прошлое матери. Этот трепет, когда он только открывал дневник, сменился чем-то… чем-то таким, что Гарри не мог объяснить и самому себе. Через несколько записей после первой он наткнулся на то, чего так боялся.
26 января 1980 года.
Я так боюсь, дорогой дневник, мне так страшно… Мерлин, как же мне страшно… Я никогда в жизни так не боялась. Сегодня к нам приходил Дамблдор, он… Он искал новую преподавательницу Предсказаний. И нашел. Но нашел он совсем не то, что искал. Господи, лучше бы я этого никогда не знала… Как мне теперь с этим жить? Не знаю, кто такая Сивилла Трелони, я слышала только, что это какая-то шарлатанка, недоделанная предсказательница, но именно она сделала это пророчество. Именно она испортила жизнь мне, Джеймсу и семье Долгопупсов. Альбус процитировал нам это пророчество.
«Грядет тот, у кого хватит могущества победить Темного Лорда… рожденный теми, кто трижды бросал ему вызов, рожденный на исходе седьмого месяца… и Темный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы… И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой…»
И мой малыш по сроку должен родиться как раз в конце июля, и мы уже точно знаем, что это будет мальчик… Под это пророчество еще подходит сын Алисы и Фрэнка, который родится примерно в это же время. И теперь мы должны жить в постоянном страхе за себя и за своих еще не родившихся сыновей. А вдруг это все же мой сыночек? Господи, почему? За что? Почему жизнь поступила так жестоко, заставив меня бояться такого желанного ребенка? Я боюсь, дневник, я не знаю, что мне теперь делать! Я не хочу, чтобы мой мальчик страдал, не хочу… Я не знаю… Боже, как я хочу этого ребенка и как я этого страшусь… Что мне делать? Подарить ему жизнь, о которой он потом пожалеет, и, быть может, подарить ее для того, чтобы затем слишком быстро оборвать… Или оборвать ее, так и не начав… тогда он не будет страдать. Зато буду страдать я. Мерлин, да я в любом случае не смогу нормально жить! Мы с Джеймсом были так счастливы, когда узнали о том, что будет ребенок. Смогу ли я отобрать у нас это счастье? Захочу ли я? И как мне теперь выбраться из этого лабиринта?
28 января 1980 года.
Теперь на нашем доме стоит заклинание Доверия, а Хранителем сделали Питера. Я очень боюсь за него - из-за нас он сильно подвергает свою жизнь риску. Скажу честно: я не ожидала от него такой смелости, и к тому же это отвлекающий маневр… Сначала Хранителем хотел стать Сириус, но потом они с Джеймсом почему-то поменяли его на Питера. Мне они не сказали, но я думаю, что это из-за того, что Питер у нас очень тихий и почти не высовывает носа из «норки». И теперь все наши с Джеймсом друзья находятся в смертельной опасности. Из-за нас и этого дурацкого пророчества. Конечно, они и до этого сильно подвергались риску, но сейчас это намного страшнее и опаснее. Война разгорается с новой силой…
В отличие от предыдущих записей, написанных красивым ровным почерком, эти две явно показывали состояние Лили в тот момент: корявые, неровные буквы, иногда подскакивающие немного наверх - рука его мамы сильно дрожала, боясь выводить эти роковые слова; в некоторых местах - расплывчатые пятна, от чего становилось не совсем понятно, что написано. Если Гарри было больно читать, так каково же было тогда его маме… Он и не знал, что у Лили были мысли о том, чтобы избавиться от него, своего собственного ребенка… избавиться, чтобы спасти. И, обдумывая этот момент, Гарри честно признавался себе в том, что ни капли не корит маму за это. Да, черт побери, он даже не знал, правильно ли она поступила, сохранив ему жизнь! Он ведь порой и сам в этом сомневался.
Гарри быстро перевернул лист, чтобы больше не видеть этих слов, которые когтями рвали его изнутри, и принялся читать дальше. Теперь шли записи о том, как его родители проводили свое счастливое время, свободное от войны хоть на несколько дней. Он с жадностью вчитывался в слова, улыбаясь некоторым маминым шуткам, которыми она, наверное, пыталась отвлечь саму себя от мыслей о будущем. В этот момент он был там, рядом с ними: смотрел, как отец, смеясь, хватает маму на руки и кружится вместе с ней, а она смеется… и он слышал ее смех; так звенят колокольчики на рассвете. Он видел, как они стоят у прилавка магазина и, держась за руки, рассматривают плюшевые игрушки, показывая на каждую пальцем, словно маленькие дети. Наверное, покупали для него… Он вместе с ними лежал на траве и разглядывал плывущие по небу белоснежные облака, жмурясь от яркого, слепящего глаза июньского солнца. И он вместе с ними выбирал себе имя…
3 августа 1980 года.
Дорогой дневник, три дня назад у нас родился сын! Гарри. Мы с Джеймсом долго спорили, выбирая ему имя, но потом все же остановились на этом варианте. Наш малыш, Гарри Джеймс Поттер. Второе имя пришло мне в голову само - просто наш маленький Гарри так похож на Джеймса в этом возрасте (я смотрела колдографии, пока Джеймса не было дома), те же взъерошенные черные волосики (Джеймс долго смеялся над этим «ежиком», а потом признался, что сам родился таким же «лохматым». А ведь Гарри всего три дня!), форма бровей… а как он забавно складывает губки бантиком! Вылитый папочка. От меня ему достались только глаза, и Джеймс утверждает, что это самые чудесные глаза на свете. Сначала он не соглашался на то, чтобы второе имя Гарри было его именем, но потом все же сдался, сказав, что «красиво звучит». Крестным Гарри мы решили сделать Сириуса - стоило ему увидеть малыша, как он «в него сразу влюбился». Я предлагала Рема, но он отказался. Бедняга, я же вижу, как ему тяжело, но он все держит при себе… Я обязательно скажу Джеймсу, чтобы он поговорил с ним: может, тогда Ремус перестанет нас сторониться.
Я сейчас пишу это, а Гарри посапывает рядом в кроватке. Вот он сморщил носик, как будто чем-то недоволен, причмокивает во сне… Глядя на него, нельзя не улыбаться. Он просто ангелочек… мой ангелочек… Господи, пожалуйста, пусть это будет не он, только не он… Почему это маленькое чудо должно будет сражаться с Тем-Кого-Нельзя-Называть, почему именно он должен стать убийцей? Или умереть, спасая наш мир?
