Фанфикс.ру - Фанфик Everything I am
Я не отвечаю на его вопрос и задаю собственный.
— Что я могу сделать? — спрашиваю я. Он кривится и несколько секунд собирается с силами, чтобы ответить:
— Лучшим будет … если вы исчезнете отсюда… прямо сейчас.
— Не подходит, — отвечаю я, не сводя с него взгляда, — что вы искали? Какое-то лекарство? Я найду, скажите, где.
— Поттер… убирайтесь… позовите директора…
— Позже, — отвечаю я тоном, не терпящим возражений, — чем можно помочь сейчас? Что с вами?
Он не отвечает, чуть заметно пожимая плечами. А потом закрывает глаза, шепча:
— Уходите… Только не вы…
Вот тут мое терпение кончается. Зато оживает легендарное гриффиндорское упрямство. В конце концов, я знаю отпирающее заклинание ко всем шкафам в этом кабинете. Даже если на его личный шкаф наложено другое, ничто не мешает проверить. Он пришел сюда в поисках чего-то, чего нет в его апартаментах. Может быть, необходимо принять противоядие от медленнодействующей отравы. Или избавиться от последствий проклятия. Но самому дойти до шкафа ему оказалось уже не под силу.
И где гарантия, что он не умрет, пока я буду бегать за помощью? Не хочу еще одни похороны!
Я зло смотрю на него и бросаю сквозь зубы:
— Хорошо, я сам посмотрю.
Черные глаза раскрываются и опаляют меня яростным взором:
— Не смейте!.. — он старается подавить стон, закусывает губы так, что выходит хрип.
— Тогда говорите, где искать! — я ору на него, и пальцы Снейпа стискивают подлокотники. Он что — сумасшедший, так упрямиться?
— Нет.
Я забываю о том, что он еле дышит, и в ярости встряхиваю за плечи, одновременно возвращая в сознание. Он сердито смотрит, но мне не страшно. Я снова кричу ему в лицо:
— ЧТО МНЕ СДЕЛАТЬ?!
Он удивленно моргает, и наверное, снимет с меня пару сотен баллов… Я еще и порадуюсь. Только, пожалуйста, пусть он не умрет! Теперь, когда он уже в Хогвартсе!
— Третья полка шкафа… Высокий синий флакон… — шепчет он, не в силах сопротивляться моему натиску. Я осторожно отпускаю его плечи и укладываю его голову на спинку кресла. Он смотрит на меня — расширившиеся зрачки, испарина на лбу, и я отвечаю взглядом, о котором завтра буду вспоминать с ужасом. Потому что никогда на него так не смотрел. Без неприязни. С просьбой дать помочь.
И впервые тишина между нами не наполнена звоном.
Кажется, Снейп удивлен. Он с трудом сглатывает и пытается что-то произнести, но я перебиваю его:
— Пароль тот же? — он кивает, и я отворачиваюсь от его лица, искаженного неконтролируемой гримасой боли.
А потом бегу по проходу между рядами столов в дальний конец класса. Заклинание, торопливая вязь движений палочкой — и личное пространство Снейпа распахивает передо мной тяжелые дверцы. Это единственный шкаф без стекол, в нем царит идеальный порядок.
У меня нет времени думать о том, что я час назад отказался лезть сюда, а теперь вынужден это делать.
— Lumos, — командую я, и свет на конце палочки вспыхивает ярко, словно подпитанный моей лихорадочной энергией. Синяя узкая бутылочка стоит в глубине полки, луч света отражается на боках, играет на гранях. Флакон красив, как украшение. Я стискиваю его в руке — пальцы дрожат, я боюсь выронить даже палочку, если не сожму покрепче. Потом захлопываю шкаф и снова бегом устремляюсь назад, боясь худшего.
Снейп по-прежнему бледен, но теперь, когда он полулежит, не поднимая головы, он точно в сознании. Подбородок высоко поднят, и если бы у кресла не была настолько удобная спинка, я мог бы решить, что это вновь его отвращение ко мне. Глаза, полуприкрытые белыми веками, следят за мной из-под ресниц, пока я торопливо свинчиваю крышку. Потом я подношу горлышко к его губам.
Он глотает и невольно морщится. Наверное, ужасно на вкус, зато с его щек почти сразу сходит трупная бледность. Теперь он выглядит просто донельзя измученным.
Он вздыхает, стараясь не выдать, что его трясет, и пытается сурово взглянуть на меня. Зряшная затея.
Я завинчиваю пустую бутылочку и отставляю на дальний край стола, чтобы не уронить. Жаль было бы, никогда до этого не видел ультрамаринового хрусталя.
Не могу заставить себя взглянуть ему в глаза. Тишину заполняет ощущение неловкости, я чувствую, как в ней снова нарастает звон, хотя я не смотрю на Снейпа.
— Поттер.
Ну вот. Теперь уже смотрю. Я обреченно вздыхаю и поднимаю голову. Он глядит на меня, и наверное, от пережитой боли не вполне владеет лицом, на нем сейчас явственное любопытство. Я ни разу не видел ничего, кроме холодной иронии и злобы, поэтому меня завораживает зрелище его губ, уголки которых не опущены вниз, и глаз, которые почти спокойно смотрят на меня из-под опустившихся в усталости бровей. Впрочем, одна все же вздрагивает в удивлении.
— Поттер, так что вы здесь делали?
В первый раз этот вопрос пролетел у меня мимо ушей. Сейчас я чувствую недоумение. Непохоже, чтобы Снейпу отшибли память, но он что, забыл, что именно мог бы я делать здесь?
— Заканчивал отработку, — отвечаю я, передергивая плечами. Снейп издает какой-то слабый звук, и я понимаю, что он фыркнул:
— И кто же заставил вас этим заниматься? Директор? — мне не нравится его холодный тон. Если он у Снейпа считается нормальным, пожалуйста, пусть его приступ слабости затянется чуть подольше.
— Никто меня не заставлял, — звучит сердито, и он снова смотрит на меня с интересом:
— Неужто в вас заговорило чувство ответственности? В жизни не поверил бы, что вы на него способны. Стоило пожертвовать парой дней… — он обрывает фразу, и я вижу, как его захлестывает волна свежих воспоминаний. Памяти о том, что произошло. Лицо Снейпа так искажается, что у меня к желудку подступает волна тошноты.
И раньше, чем я смог взвесить свои действия, я снова беру его за руку и сжимаю ее, возвращая в настоящее.
Тонкое мускулистое запястье напрягается под прикосновением, и он старается отнять руку. А я ее не отпускаю. Если для того, чтобы отвлечь его от пережитого нужно, чтобы он злился, я позволю ему пооскорблять меня.
— Поттер, — почти шепот. Я мгновенно разжимаю хватку. Его рука падает мимо подлокотника, и Снейп с усилием поднимает ее, стиснув пальцы в кулак. Он тяжело дышит — видимо, это действие стоило ему немалых усилий.
— Да, — шепчу я в ответ, чувствуя, что покраснел. Я понимаю, что ему должно казаться странным мое поведение, но не знаю, как объяснить. Не начинать же сейчас говорить, что пересмотрел свои взгляды на его методы обучения и признателен, что он тратил на меня время, верно?
Я вдруг думаю, что вообще никогда не сумею этого сказать, как бы ни вынуждал себя. Даже под Веритасерумом. Потому что он все равно не поверит.
— Поттер, не могли бы вы уже наконец пойти и позвать… кого-нибудь? — я жду, что он скажет «директора» и удивлен, когда он этого не делает. Почему?
— Зачем? — спрашиваю я вслух, — хотите попасть в больничное крыло? Если надо, я помогу вам туда добраться. Или хотите, могу проводить вас до ваших комнат. А информация, — вполголоса обрываю я его протест, — может подождать до завтра. Ничего с ней за ночь не случится.
Он закрывает рот и уставляется на меня. Ну да, прозвучало так не по-поттеровски, профессор. А вы настолько меня знаете, что беретесь судить, на что Мальчик-Который-Выжил может сердиться, а на что ему наплевать? Ну небезразлично мне, что ты не умер. Не хочу мучиться виной за то, что еще с одним человеком, который меня защищал, не сумел ни разу поговорить без злости, и он уже мертв. Лучше уж выживи, гордость Слизерина.
— Все потерпит, — твердо произношу я вслух. Хотел бы я еще чувствовать эту твердость. — Вам нужно лечь.
Он отчетливо скрипит зубами, и я перехожу всякие границы. Стараясь, чтобы голос звучал повелительно, спрашиваю:
— В чем дело? Вы не согласны?
Он выдыхает сквозь ноздри — так, что крылья носа раздуваются — и отвечает, явно преодолевая себя:
— Дело в том, Поттер, что у меня не хватит сил для того, чтобы дойти до своих комнат. Вы вырвали у меня признание в немощности, можете сплясать канкан и оповестить своих друзей. Только уйди отсюда! — Он внезапно кричит, поднимается в кресле и наклоняется ко мне. Я сижу на краю стола, так что отшатнуться мне некуда, и могу только растерянно мигать под его сумасшедшим взглядом. Долгое мгновение мне кажется, что он сейчас ударит меня. А потом напряжение спадает, и я почти готов усмехнуться. Если бы не инстинкт самосохранения, я бы так и сделал.
Снейп закрывает глаза и с хриплым стоном откидывается назад, так, что волосы рассыпаются по изголовью кресла. Я задумчиво протягиваю руку и беру щепотью черную длинную прядь. Она чуть завивается на конце. Я наматываю прядь на палец и с силой тяну на себя. Снейп тут же открывает глаза.
— Профессор, — говорю я, радуясь, что он не может испепелить меня взглядом в прямом, а не в переносном смысле, — мне совершенно безразлична ваша слабость. Мне просто, понимаете ли, жутко неохота, чтобы вы загнулись. Я не хуже вашего в курсе, что вот-вот будет война, и у нас нет ни одной лишней палочки. Поэтому я не заинтересован рассказывать, что видел вас… таким.
