Fly Lost - Принцип меньшего зла
Если бы прижались к моей обнажённой коже тонкие, бледные, откровенно мужские губы - что бы я почувствовал? То же, что и каждый вечер, когда представляю это в темноте своей спальни? Отчаянное, болезненное желание узнать эти прикосновения наяву я бы списал на свои восемнадцать, не до конца осознанную ориентацию и гормоны - но это разве гормоны требуют слышать его голос, видеть профиль, склонённый над котлом или книгой? На уроках этого катастрофически мало. Как исправить положение, не знаю. Не взрывать же нарочно котёл, верно? Это уже будет попахивать безумием.
А отработок за прочие промахи он мне не назначает. Ни одной. Кажется, весь Гриффиндор только тем и занимается, что драит по вечерам котлы, а я бешусь и не могу понять - это он меня просто игнорирует? У меня по-прежнему есть к нему вопрос. Даже два, но спрашивать, не поцелует ли он меня, было бы чересчур. Даже для сумасшедшего, каким я, похоже, становлюсь. И остаётся только набраться храбрости, отправить Гермиону обедать в одиночестве, закрыть дверь класса, прислониться для уверенности и, не обращая внимания на негодование, рвущееся из тёмных глаз, спросить:
- Зачем вы приходили тогда в Мунго, сэр?
Но Снейп не тот человек, которого можно взять внезапностью. Он только приподнимает бровь и ровно произносит:
- Не вижу причин, по которым вас может это интересовать.
- Но приходили-то вы ко мне!
- Вы забываетесь, Поттер. У вас есть вопросы по теме прошедшего занятия?
- Нет, сэр.
- Вы свободны.
- Но сэр!
- Скучаете по мытью котлов, Поттер? Я вам обеспечу пару вечеров, невзирая на ваше хлипкое здоровье.
Что? Ушам своим не верю. Он меня щадил. Он...
- Пока вы не вообразили себе невесть что, скажу, что мадам Помфри показала мне вашу медицинскую карту, которую передали из Мунго, и очень просила излишне не напрягать больного героя.
- Я не болен, - говорю. - И я не герой.
- «Сэр»!
- Я не герой, сэр.
- Охотно верю. Однако хамства вам по-прежнему не занимать. Идите, Поттер, не искушайте судьбу.
Я могу сказать ему, что это не я, это меня искушают, и отнюдь не судьба. И сказал бы, если бы не считал, что эти слова станут последними в моей жизни. Так и представляется, что вот он я - заикаясь, признаюсь в нежных чувствах и пламенной страсти, а вот - профессор Снейп, абсолютный натурал, в тот же миг авадит меня и брезгливо отряхивает руки. И плевать ему на Азкабан, тем более, дементоров там уже нет. Мало того, подозреваю, что нарвался бы на непростительное даже в том случае, если бы Снейп оказался геем.
Я уже сожалею, что у меня нет иных забот, кроме учёбы. Возможно, дело в этом. У меня в будущем всегда была схватка с Волдемортом, я не привык думать, что будущее может быть другим, я сам лишил себя жизненной цели, убив Тёмного Лорда. Я ищу якорь, ищу точку, до которой снова сможет сузиться мой мир. Теперь я желаю сражаться со Снейпом? Хотя почему только теперь... Он всегда умел взбесить меня. А сейчас холод редких обращённых ко мне замечаний задевает больнее, чем привычный яд, предназначенный другим. Разгадать Снейпа? Да. Хочу его разгадать.
К Рождеству я успешно довожу себя до ручки.
Хагрид примеривается к ещё живым ёлкам в лесу, эльфы затеяли что-то грандиозное, что нужно начинать готовить за неделю, и поэтому по коридорам Хогвартса плывёт приторный запах миндаля и ванили, въедаясь в мозг. Ванилью пропиталось всё, и я бы дорого дал, чтобы вдохнуть чего-нибудь горького. Например, полыни.
Именно поэтому мне хочется на занятия по Зельям.
Шеклболт зря интересовался моей палочкой - она настолько невинна по сравнению с тем, что проснулось во мне однажды днём за неделю до Рождества! Не знаю, чем бы всё закончилось, если бы меня накрыло на Чарах. Профессор Флитвик прекрасно управляется с палочкой, но с этим?! Вряд ли.
Класс зельеварения. Пыхтят над котлами студенты, которых Снейп счёл не полными бездарностями и взял на курс Высших Зелий. Между ними странным образом затесался я - выходит, что благодаря стараниям профессора МакГонагалл, но это сейчас неважно. Я не слышу, что втолковывает мне Гермиона, которая с некоторых пор предпочитает работать отдельно, но не оставляет попыток расшевелить меня. Я смотрю, как Снейп помешивает в котле образец.
Это его стихия. Рука уверенно держит деревянную лопаточку, а сам он, сосредоточенный и забывший о студентах, втягивает ноздрями запах. Наверное, определяет степень готовности зелья. И когда он поворачивает голову в мою сторону, я всё равно не могу оторвать глаз, и облизываю пересохшие губы. Под рёбрами скручивается тяжёлый ком. Сейчас он убьёт меня и будет прав. Или не убьёт - и я смогу жить до конца учебного года.
Он изгибает бровь в немом вопросе, не знаю, каком - но он смотрит, смотрит не сквозь меня, как с начала курса, а прямо в глаза. И я слышу:
- Мистер Поттер, вы закончили? Или мисс Грейнджер, как обычно, выполняет всю работу за вас?
Я хотел этого яда, хотел вместо льда и равнодушия. Но почему-то именно сейчас оглушает - всё это не для меня. Всё. Абсолютно. Это не обида, это не печаль. Это пустой холод внутри отплясывает безумный танец.
Меня нет.
У меня никого нет.
Меня ни для кого нет.
Меня нет и для него тоже, и никогда не будет, а если так, тогда зачем это всё?
Что-то говорит Миона, но я занят. Я держу пустоту. Пустота издевательски щерится и рвётся выйти. Я до крови прикусываю губу, слышу, как истерично дребезжат склянки с травами. По ушам хлещет голос, полный холодной ярости:
- Все вон отсюда. Вон!
Грохот стульев, топот ног. Значит, и я - вон. Вон, пока я ещё знаю, что все - это и я тоже. Встаю. Кожа зудит нестерпимо, глаза сухо жжёт - я почти не вижу, медный привкус во рту - это я всё ещё сжимаю зубами нижнюю губу, и по подбородку течёт, быстро остывая, капля. Щекотно. Стираю пальцами. Липкая. Я есть?
Что-то трещит и осыпается с ледяным хрустом, ноги обжигает варевом из чьего-то котла, но это пустяки, я заталкиваю, заталкиваю в себя пустоту, потому что если она выльется вся, что же останется мне? Я из неё сделан, я это понял, это единственное, что у меня есть, не отдам, не пущу. Пустота замирает внутри, но это покой натянутой тетивы, на которой уже лежит стрела.
Тёмное пятно встаёт перед глазами, с меня снимают очки, на плечи опускается властное тепло, притягивает, прижимает, носа достигает вожделенный запах полыни, а слуха касается:
- Ты справишься, вот так, дыши вместе со мной, ты же чувствуешь, как я дышу, дыши, Хэрри...
Да, я чувствую, я дышу... Моё имя, сказанное так, возвращённое с выдохом, проносится по телу острым горячим потоком. В волосы на затылке зарываются пальцы, то ли ласкают, то ли держат. На спину ложится ладонь, я чувствую её тепло сквозь одежду, это моё тепло, моё, правильное и необходимое. Опускаю голову, прижимаюсь щекой к его плечу, попадаю в такт, вдох, выдох. Он отдаёт мне своё дыхание, заполняет им, и это так... так хорошо, что глаза щиплет, а ткань под щекой намокает. Закрытых век касается шершавый палец, вытирает влагу и исчезает. Поворачиваю голову, не открывая глаз, благодарно и слепо тычусь губами в прохладную кожу шеи, обхватываю его руками, я приклеился к нему, пусть попробует оторвать...
Он пробует. Он вряд ли любит подобные истерики и вряд ли расположен успокаивать меня, но мне плевать, я буду успокаиваться сам, пусть только стоит и не отнимает себя у меня. Я есть.
- Хэрри... - выдох. Ему приходится наклонять голову, чтобы сказать это тихо, прямо мне в ухо. И правильно, потому что это только для меня. - Открой глаза. Всё прошло.
Всё прошло. Тетива обвисла и свернулась в безобидный клубок, стоило ему прижать меня к себе.
- Я знаю, - отвечаю почти беззвучно, но он слышит.
- Тогда отпустите меня и приведите себя в порядок, мистер Поттер. Ваши очки, - на переносицу ложится холодная оправа. - Устроенный вами разгром избавит третий курс от контрольной, а мне бы этого не хотелось. Да отпустите же!
О, это снова привычный Снейп. Но вместе с тем - есть что-то новое в его тоне. И, возможно, в выражении лица? Только для этого я открою глаза.
Мерлин мой! Потрясённо смотрю на осколки, усыпавшие каменные полы, на свитки, мокнущие в лужах - это котлы опрокинулись и исторгли из себя недоваренное зелье. Что это, что здесь было?!
- Чей-то котёл взорвался? - спрашиваю хрипло, забывая, что хотел что-то там обнаружить в его лице.
Он хмыкает, с силой отдирает от себя мои руки и отстраняется:
- Вы взорвались, Поттер. Вы этого не поняли?
- В смысле, мой котёл? - нет, не может быть, я не положил ни одного компонента, ждал, пока закипит вода, а потом забыл, потому что пялился на него.
Краснею отчаянно, я же не смогу, просто не смогу объяснить, но Снейпу безразлична причина моего смущения. Он руками подымает опрокинутый стул, вылавливает из лужи какой-то свиток и задумчиво смотрит на него, словно решая, мусор это или ещё нет.
- Профессор... сэр, я всё уберу, - говорю я и достаю палочку.
И сжимаюсь от окрика:
