Lomion (Twilight_Face) - Фамильяр
Я сижу не в состоянии что-либо сказать. Я что, столь же силен, как Мерлин… нет. Не может быть. Это чушь! Откуда это во мне?!
- Гарри, - возбужденно говорит Снейп, прекратив метаться львом в клетке по кухне, присаживаясь на стул рядом, - что в этой книге?
- Как я тебе уже говорил, она называется «Сущность». Там описывается как раз то, о чем я спрашивал директора. Откуда взялись магические существа.
- И это все? - слегка разочарованно говорит Снейп.
- Ну, еще там написано про фамильяров. И про то, как их можно призвать.
Снейп замолкает. Задумывается, а потом говорит.
- Фамильяры не такая редкая вещь в магическом мире. Как я уже говорил, Фоукс, например, фамильяр директора. Они, конечно, полезны, и вызвать их могут только достаточно сильные волшебники. Я знаю о нескольких волшебниках, которым хватило сил на это. Темный Лорд, стоит отметить, тоже в их числе. Ты же видел его змею, Нагини? Теперь я сомневаюсь, что эта книжка хоть как-то нам поможет, если только ты тоже сможешь вызвать себе зверушку в помощь.
И вот тут для меня все становится на свои места. У Волдеморта есть фамильяр!
- Что ты еще ты знаешь о фамильярах, Северус? - говорю я слегка изменившимся серьезным тоном.
Снейп очевидно не понимает, почему у меня так загорелись глаза. Но сейчас я ему расскажу и он поймет! Он поймет, что, действительно, был прав!!!
- А что еще мне нужно знать, Гарри? Фамильяры помогают волшебникам, защищают по мере сил, выполняют некоторые поручения. Ты и сам мог видеть, как используют своих питомцев маги: Дамблдор посылает Фоукса с записками, а Темный Лорд поручает некоторые задания Нагини. Это удобно, спору нет. Но какой от них еще прок? В истории много данных о том, что волшебники вызывали фамильяров. Основатели Хогвартса, к примеру, увековечили своих на гербах факультетов: Ворон, Барсук, Лев и Змея.
И меня еще раз пробивает пониманием.
- Василиск, Северус! - вдруг осознаю я. - Не просто Змея, а Василиск! Я сейчас все тебе расскажу. Это в самой первой главе! Все, что нужно нам для победы на Волдемортом, есть уже в первой главе этой книжки!
Я смотрю на лежащую перед нами на столе книгу. Был ли директор уверен в том, что я смогу ее прочесть или решил просто попробовать? Знал ли он, что я смогу докопаться до сути? А, может, он и про василиска тоже догадался и был точно уверен, что я смогу ее прочесть.
- И что ты хочешь мне рассказать? - осведомляется Северус, и я понимаю, что слишком долго молчу, глядя на книгу.
- Здесь написано, что фамильяр, Северус, это сущность мага. Он не просто зверек, как ты мне сказал про Фоукса. Он сила! Часть Небытия, как называет это Мерлин. Ха! Я понял, откуда во мне сила, Северус. Здесь написано, что, призывая проводника, волшебник объединяет с ним свою силу, увеличивая ее. Но убивший фамильяра эту силу впитывает! Понимаешь?! И поверженный маг остается беспомощным. Тут описано, что фамильяр живет силой Небытия, поэтому остается жив и после смерти волшебника, ему не нужны ни еда, ни питье. Помнишь, как на втором курсе я убил василиска? Того самого, которого заточил в Тайной комнате сам Слизерин!
И тут до Снейпа тоже доходит.
- Великий Мерлин! Ты убил фамильяра Салазара Слизерина!
Мы смотрим друг на друга ошарашенно. Вот так вот почитаешь книжечку и поймешь, что сам ты не так прост, как всегда себе казался.
- А еще, Северус, тут сказано, что один владелец фамильяра может вызвать другого на дуэль, от которой тот не сможет отказаться, потому что когда-то в глубокой древности был совершен ритуал, ставший непреложным обетом мира. Если у меня получится, если выйдет вызвать и покорить фамильяра, я могу вызвать на дуэль Волдеморта. И если я выиграю, он лишится сил.
Я замолкаю. У меня шок. Потому что мы, кажется, сейчас придумали, как победить самого могущественного темного волшебника столетия. В плане слишком много «если», но когда и кого это останавливало?
Снейп по-прежнему смотрит на меня ошарашенно.
- Покорить? - произносит он.
- Да, тут говорилось так же, что фамильяр - это отражение магической сущности волшебника, что ему придется сразиться как бы с самим собой, подчинив своей воле.
Мы оба молчим. Все это нужно уложить в голове. И я вспоминаю о маленьком бонусе, который успел заработать, починив чашку.
- Северус, - обращаюсь я к Снейпу.
- Что? - спрашивает он, обращая свой взгляд на меня.
- Ты должен мне желание, - говорю я улыбаясь и встаю со своего стула, чтобы зайти ему за спину. - И я, кажется, прямо сейчас хочу его выполнения, - произношу я ему на ухо, наклоняясь, а он едва заметно вздрагивает.
- Если это то, о чем я думаю, то мне скоро придется обратиться в Авторат с просьбой спасти меня от сексуального маньяка, - говорит он тихо.
- Хм… думаю, что ты не посмеешь, - продолжаю я.
- Это с чего бы ты сделал такие глубокомысленные выводы?
- Потому что тебе, Северус, это нравится…
- Ах ты, паршивец, - произносит Снейп, ухмыляясь, и встает из-за стола.
Он смотрит мне прямо в глаза. И я чувствую, как каждая клеточка моего тела начинает трепетать в предвкушении.
- Поднимайся наверх, - говорит он, - в мою комнату, я сейчас приду.
Прощай, Terra Incognita, я официально получил к тебе доступ! Я разворачиваюсь и, пытаясь сохранить невозмутимость, выхожу из кухни. Но оборачиваюсь у самой двери и произношу:
- Не долго здесь. Я не люблю ждать.
Его глаза распахиваются, опаляя меня темным пламенем, и я отчетливо вижу, что он готов наброситься на меня прямо сейчас, не сходя с этого места.
Но я успеваю ухмыльнуться и закрываю за собой дверь кухни.
Глава 20. Всего несколько слов.
В его комнате свежо. Окна, как и у меня, не закрыты, и воздух наполнен запахом моря и леса.
Я осматриваю кровать. Какая же она огромная! Не то, что моя. Вот уж где предаваться сексуальным играм. Я хихикаю. Что со мной происходит? Никогда я не думал, что буду так спокойно рассуждать о подобных вещах. Раньше я бледнел, краснел, и вообще, вел себя неадекватно, когда ребята в спальне начинали обсуждать все это. Может быть, дело было в том, что я не мог себе даже представить всего, о чем они говорили? Обо всех этих ласках. Хотя, мне уже не в первый раз кажется, что и Дин, и Симус больше фантазировали, чем рассказывали что-то из своего опыта. Теперь-то мне есть с чем сравнить.
Я стою у окна, придерживая одной рукой светлый тюль, лениво колышущийся от легкого ветерка.
- Ты еще не готов? - произносит Северус, входя в комнату, и закрывая дверь. - Как нехорошо.
Он проходит к кровати, выставляя что-то на прикроватную тумбу. Я слежу за ним взглядом, и, когда он поднимает на меня взгляд, вижу в его глазах неприкрытое желание.
- Значит, всем придется руководить самому, - констатирует он, - подойди.
Я смотрю на него и, кажется, начинаю понимать, что должен чувствовать кролик, смотрящий на удава. Потому что иду к нему, даже не осознавая того, что делаю. Он удерживает мою волю одним своим взглядом. Я тону в его силе, в его уверенности.
Когда между нами остается всего пара шагов, я останавливаюсь.
- А теперь сними рубашку, - глухо говорит он.
Я начинаю расстегивать пуговицы, но пальцы слушаются плохо, а оторваться от его взгляда, чтобы посмотреть вниз, я не могу. Судорожно я расстегиваю рубашку, а затем пуговички на манжетах, и, наконец, сбрасываю ее на пол.
- Сними обувь, - так же уверенно произносит он, скрещивая руки на груди.
Я опускаюсь на корточки, чтобы скинуть ботинки и носки. Ах, Мерлин, что же он со мной делает? И почему я возбудился только от того, что снимаю свою собственную одежду?
Когда мои ступни касаются прохладного пола, я выпрямляюсь и вновь смотрю на него.
- А теперь брюки и белье, - командует он.
Я мучаюсь с ремнем, после чего спускаю брюки вниз, выступаю из них, и оставляю лежать там же на полу.
Я стою перед ним абсолютно обнаженный и до невообразимости возбужденный. Он рассматривает меня с видом искусствоведа, оценивающего творение неизвестного скульптора.
- Ты красив, - выдает вердикт он, и моему члену, кажется, этот комплимент особенно нравится, потому что он слегка дергается.
- А теперь, - говорит он, - когда ты готов, ты можешь раздеть меня.
Я выдыхаю ставший раскаленным воздух и протягиваю руки, чтобы расстегнуть застежку его мантии. Когда мне это удается, я откидываю ее куда-то в неизвестность, а затем поступаю так же с рубашкой. Вожусь непозволительно долго с его ремнем, а затем опускаюсь на колени, что развязать шнурки на его ботинках. Мое возбуждение почти болезненно. Разве может один человек довести другого до такого состояния ни разу не притронувшись? Оказывается, может.
Когда он выступает из спущенных мною брюк, мы оказываемся стоящими друг напротив друга. Я с упоением разглядываю его тело. Он возбужден. Само осознание того, что я тому причиной, заводит еще больше.
Он одним шагом преодолевает оставшееся между нами расстояние и впивается поцелуем в мои губы. У меня подкашиваются ноги от внезапности. Я обхватываю его за плечи, чтобы удержать равновесие, а он теснит меня к кровати.
