jharad17 - Лучше будь слизеринцем!
Это была изматывающая и трудоёмкая работа, но, в конце концов, упорство Северуса было вознаграждено — результат оказался вполне удовлетворительным. Было, конечно, искушение просмотреть и другие воспоминания Поттера, благо Северус сейчас имел к ним беспрепятственный доступ, но у него просто не осталось на это ни времени, ни сил — Северус потратил всю свою энергию на устранение последствий самодеятельности Барона.
Тяжело дыша и с жутчайшей головной болью, он вынырнул из сознания мальчика и с трудом смог разжать свои побелевшие пальцы, мертвой хваткой вцепившиеся в палочку из остролиста.
А Поттер... Обмякший, с расфокусированным взглядом, с приоткрытым ртом, из уголка которого вытекала слюна, Поттер производил впечатление безумного.
О Мерлин!
Северус рванулся к мальчику, приподнял одно синеватое веко, затем другое и обнаружил, что зрачки расширены. Проверив пульс, он позвал:
— Поттер! Гарри! Ты меня слышишь?
Под его пальцами гортань мальчика рефлекторно сократилась.
Скажи хоть что-нибудь, чёрт тебя побери!
Произнесённое шепотом «бооольно» было самым лучшим из слов, которые Северусу когда-либо доводилось слышать.
— Могу себе представить, — пробормотал профессор. — Сейчас станет легче.
Хотя он и пытался быть аккуратным, помня о нежном возрасте мальчишки, но знал по собственному опыту, что ощущение от этой процедуры такое, будто тебе острым лезвием срезают слои мозга, то там, то здесь, а потом склеивают эти слои вместе.
— Accio Solamen Venenum, — Северус вытянул руку; ловко поймав склянку с обезболивающим зельем, он откупорил её большим и указательным пальцами и поднёс к губам мальчика:
— Пейте.
— Этчё? — Поттер попытался увернуться.
— Зелье от боли, мистер Поттер. Можете мне поверить: сегодня я не планирую вас травить.
— Как слизни, — пробормотал мальчик. Северус нахмурился. Неужели он повредился умом?
— Нет, как обезболивающее зелье. Пейте, а потом побеседуем…
… если только я случайно не выжег из твоего мозга способность формулировать мысли.
Поттер поморщился, но на этот раз позволил поднести бутылочку к своим губам и даже всё выпил. Северус подождал, пока зелье подействует. В какой-то момент, почувствовав осуждающий взгляд, он посмотрел на Кровавого барона. Если бы не его проклятый Обливиэйт, всё было бы гораздо проще!
Вопреки всем законам природы эктоплазматический Барон ухитрился небрежно прислониться к стене возле двери, лицо его было совершенно бесстрастным — как у Северуса в его лучшие дни. Выражение глаз призрака… впрочем, не стоит и пытаться его описáть.
Наконец Поттер выпрямился; его глаза за стёклами очков были зажмурены, а рука отчаянно тёрла шрам, как будто тот причинял ему боль.
— Лучше?
— Даср, — мальчик до сих пор говорил неразборчиво.
— Вы помните своё имя?
— Бо... Гарри Поттер, сэр.
Что он собирался сказать?
— Вы знаете, где находитесь?
Мальчик потёр глаза и кивнул:
— Класс. Подземелья.
— Правильно. А что мы сейчас делали, помните? Вы, Кровавый барон и я.
— Пытались, — голос звучал устало, — вернуть воспоминания.
— Да. Они вернулись?
— Я… — Поттер наморщил лоб и снова потрогал свой шрам.
— Шрам болит?
Кивок:
— Как тогда, во сне.
— Тогда, когда я проверял, почему вы не спите?
— Да, сэр.
Северус задумался. Определенно, такие сны не могли быть связаны со шрамом. Ведь не могли же? Он взглянул на Барона и удивился, обнаружив, что тот уже завис рядом с Сопляком. Не сводя глаз с призрака, Северус спросил:
— Что было в том кошмаре?
— Зелёный… зелёный свет. И… и человек со змеиным лицом… он смеялся.
Северус потрясенно уставился на мальчика, почувствовав подступающий к горлу ужас. Ведь Поттер был слишком мал, чтобы запомнить это. Едва ли он догадывался, что значит этот сон…
Однако если шрам болит сразу после сна, и эти двое были ментально связаны…
Мальчик дрожал. Северус достал свою палочку и наколдовал вокруг мальчика простые согревающие чары, хотя и знал, что Сопляк дрожит вовсе не из-за холода.
— Теперь вы вспомнили схватку в подземельях? – мягко спросил он.
Дёрнув головой, Поттер ответил сквозь стиснутые зубы:
— Да, сэр.
Подавшись вперёд, Кровавый борон протянул к лицу Гарри серебристую руку:
— Скажи мне, дитя, кто напал на нас?
Поттер отпрянул, избегая контакта; его глаза расширились и обрели осмысленность впервые с того момента, как Северус вернул ему память. Словно защищаясь, он обхватил себя руками:
— Я… я не знаю… п-правда. Было т-т-темно… Не от того, что факелы не светили – по-настоящему темно.
— Магическая темнота? – удивился Северус. – Обскуро или Игнотус?
— Возможно, — Кровавый барон выразительно пожал плечами. Он подплыл к мальчику ещё ближе:
— Ты слышал его голос?
— Он был похож на змею, — дрожь стала еще заметнее. – Всё время шипел.
Северус в шоке опустился на стул. Серпентаго? Означает ли это, что Тёмный лорд и в самом деле вернулся? От одной только мысли об этом внутри похолодело. Медленно, пытаясь не выдать своего потрясения, зельевар сказал:
— Шипел, как змея… Вы понимали, что он говорит?
Поттер кивнул:
— Он вроде как… шепелявил.
Тогда это был не серпентаго – не может же мальчик быть змееустом. Некто имитировал серпентаго? Хотел, чтобы Поттер думал, что видит перед собой Тёмного лорда? Такое предположение было не намного лучше — это означало бы, что кто-то из сторонников Волдеморта преодолел охранные чары Дамблдора, а Северус всё-таки надеялся, что он – единственный Пожиратель смерти среди персонала школы.
Мальчик дрожал все сильней, поэтому Северус вызвал домового эльфа и заказал для мальчика какао и что-нибудь перекусить. Когда Поттер получил чашку с согревающим питьём, Северус сказал:
— Расскажите мне, что вы помните.
И Поттер рассказал. Его история подтверждала слова Барона; мальчик хорошо помнил, какие проклятия им посылали и каким образом они с призраком защищались, но догадок по поводу личности нападавшего у мальчишки было не больше, чем у Барона. Пока мальчик говорил, его голос окреп и стал более уверенным, а через некоторое время и дрожь утихла.
— Я не уверен, что смог бы повторить эти заклинания, но, думаю, что запомнил движение палочки, особенно для двух последних, — добавил он в конце рассказа.
— В любом случае это не помешает, — сказал Северус. У него осталось еще много вопросов, но уже было довольно поздно. – Мне бы хотелось взглянуть на ваши воспоминания, мистер Поттер, — сказал он, когда мальчик допил своё какао. – Я предполагаю, что это поможет восстановить картину происшествия и понять, кто на вас напал. Возможно, я узнаю злоумышленника по голосу.
Дай Бог, чтобы голос оказался незнакомым.
— М-м-м, ладно, — Поттер поставил кружку на стол и покорно вздохнул, настороженно глядя Северусу в глаза.
— Но не сегодня, — сказал Северус, видя явное нежелание Поттера подвергнуться новой пытке. – Я думаю, завтра, во время вашей отработки. Сейчас уже поздно, вы устали, и вам давно пора спать. Я провожу вас до гостиной.
Облегчение, проскользнувшее по лицу Поттера, было трудно не заметить. Он кивнул и поднялся:
— Да, сэр. Спасибо.
— Это… — Северус остановился, пытаясь понять, почему ему так важно успокоить мальчика, но подумал, что сейчас не время заниматься самоанализом, и сказал: — Это не будет так болезненно, как восстановление воспоминаний. Нам нет необходимости повторять сегодняшнюю процедуру.
— Ох, отлично.
Со своей наименее зверской ухмылкой Северус поднялся со стула и взглянул на Барона. Тот кивнул, и Северус прочёл в его тёмных глазах обещание во чтоб это ни стало защищать Поттера, пока они не раскроют личность преступника.
У самого входа в гостиную Слизерина Северус остановил мальчика, дотронувшись до его руки:
— Поттер, никому об этом не рассказывайте… и не упоминайте Кровавого барона.
Мальчик поджал губы:
— Я знаю, сэр. Я ведь не так глуп, как выгляжу.
Северус усмехнулся и покачал головой:
— Нахальный щенок. Иди в постель, никуда не сворачивая. И завтра, во время отбора в команду постарайся не убиться.
Поттер широко улыбнулся.
— Хорошо, сэр. Спокойной ночи.
Портрет уже закрылся за мальчиком, когда Северус проговорил ему вслед:
— Спокойной ночи, Гарри.
Глава 17
Хотя Гарри вымотался до предела, но мысли о копающемся в его голове Снейпе и обосновавшемся в его теле Кровавом бароне долго не давали ему уснуть. Честно говоря, последнее обстоятельство повергло его в совершеннейшее отчаяние. Пусть даже Барон и спас его, но при этом призрак безраздельно хозяйничал в его теле, а после просто взял и стёр ему память. Такая несправедливость приводила его в бешенство.
