Dark Jack - Игры в заботу
— Ты жесток и бесчувственен… — начал упрекать его я, но был перебит своим внезапно разозлившимся двойником.
— Я жесток и бесчувственен?! Я?! — закричал он. — Оглянись! Ты намного хуже!
Он исчез в густом тумане, а я сорвался.
— Я хуже? Я‑то? — ору, ударяя кулаком о стену. — Я себя не запер тут! Я не оставил человека на съедение холоду и страху! Я не такой монстр, как ты!
Слезы катились по моим щеками, истерика не желала отступать.
— И не смей говорить, что я слабак, раз плачу! Я слишком долго терпел это! Не проронил и слезинки! — я адресовал это зеленоглазому, так и не будучи уверенным в том, что он это слышит.
Что я сделал, а? Ну что? Почему какой–то псих запер меня в столь странном месте, отдав в лапы смерти? Я боюсь. Мамочка, как же страшно. Убейте меня, только тихо. Не пугайте еще больше. Буду счастлив, если умру спокойно.
Двойник сказал, что я могу выбраться, найдя синюю дверь. Я тут мало что синей, я тут ни одной двери не нашел. И найду ли? Нет, конечно, нет. А что я могу? Ведь я Гарри, всего лишь Гарри.
Я поднял глаза, пытаясь разглядеть что–то в темноте. Надо идти дальше, иначе совсем замерзну.
Но увиденная картина меня ужаснула. Вокруг была сплошная стена. Без щели, без дороги, без выхода.
Часть 36
POV ЗЕЛЕНОГЛАЗЫЙ ГАРРИ
Достал. Как же он меня достал. Весь такой из себя крутой, упорный. Кричит мне: «Я выберусь, а ты — псих! Тело мое!». Ой, ну и чего ты добился, мальчик, который выжил?
После этого его скандала в темной комнате, я выкинул пацана в место, называемое его собственной душой. Теперь пусть хоть самоубийством кончает, мне плевать.
И куда же девается его решимость, а? Чем дальше он уходит в собственную душу, тем больше он походит на плаксивую девчонку лет четырех, которой не захотели покупать куклу.
А раньше ведь таким высокомерным был. Самый крутой, самый офигенный и вообще самый–самый! А как только узнал, что волшебник, так «корона» на голове еще и светиться начала.
Тебе, конечно, хорошо было, Поттер. А вот там, где жил я, все медленно гнило и пахло плесенью.
А сейчас мальчик запутался! Запутался, да? Видит стенку, но потом сразу в обход идет. Ведь такие тупики не самая новая вещь в его жизни. Он ведь видит проблему и сразу обходит! Ай–да молодец, Поттер! Прекрасно, блестяще, умопомрачительно!
Вот только по прежнему тухло, жалко и гнило.
И куда уже успела деться наша гордость, м–м–м? Наверное, потерял ее, бедняжка. Ну ничего, сейчас придут добрые папенька с мамочкой и обязательно успокоят.
Ой, нет их, да? Сиротинушка — Поттер. Но ведь у него и друзья есть. И Лилит, и Джек, и Зелел. Не плачь, Поттер, они вытрут сопли. На то ведь и есть друзья!
Я псих? Я‑то?
Ох, а как этого раньше нельзя было заметить, а, Поттер? Ну ничего, скоро мальчик, который выжил, тоже таким станет.
Я тоже человек, Поттер. И это тело по праву мое. Плачь, ори, но, Поттер, этого не изменить.
У меня, знаете ли, тоже были планы на будущее. Пока этот мальчишка рос, что он делал хотя бы с кем–то, я был совсем один. Я жил в этом холодном и страшном мире, оставаясь наедине со всеми грехами и кошмарами Гарри Поттера.
Когда мальчишке было пять, ему подарили какую–то ржавую трубу, чему он был не очень рад, так как Дадли получил больше. Я наблюдал. Я всю жизнь наблюдал за Поттером. И на мое пятилетие я сидел совсем один, окруженный туманом и холодом, задувая свечи на воображаемом торте и мечтая о том, чтобы хоть кто–нибудь подарил мне ржавую трубу.
Поттер, видите ли, не был доволен своей жизнью. Он ходил в обносках свиноподобного брата, каждый день терпел от него побои, а Петунья и Вернон никогда не упускали возможности поругать мальца.
Я уже хотел, чтобы меня хотя бы избили. Чтобы почувствовать, что я тут не совсем один. Был бы рад, что на меня накричат! Только бы разделить одиночество с кем–то.
А мир, где я жил, холодел и гнил с каждым днем. Мне оставалось лишь недоумевать, ведь, казалось бы, у Поттера есть все, что нужно для счастья, однако в его душе все равно созревают коварные планы мести, портя мое окружение еще сильнее.
Все изменилось, когда я нашел комнату. Я перестал бродить по лабиринту, проводя свое время в более–менее теплой комнате с роялем. Да, я совершенно не умел играть, но когда пальцы впервые коснулись клавиш, я плакал от счастья, ведь наконец что–то нарушило мерзкую тишину.
Тогда во мне появилась вера, но она быстро угасла. Мне предстояло прожить в одиночестве и холоде еще шесть холодных и одиноких лет.
Я медленно сходил с ума, отдаваясь в лапы безумию. А Поттер жил счастливо, хоть и ненавидел свою жизнь всей душой. Раз ему так не нравилось жить без умерших родителей, раз он невзлюбил эту новую семью, раз он уже неоднократно думал о самоубийстве, то почему я должен сидеть тут?
Почему он хочет умереть, а я, жаждущий жизни, не могу выйти на волю? Почему?
Зависть.
Ах, теперь Поттер наконец тут. Ну–ну, он опять плачет. Ничего, ты тут только день. А я — одиннадцать лет.
Посмотрите–ка, у него истерика! Это что, из–за того, что вокруг одни стенки, Гарри? Уже не свернешь никуда, а обойти тем более не выйдет.
Вот только тупики можно таранить. Они не всегда такие крепкие, как кажутся. А мальчик, который выжил, не разу не пробовал ударить стенку кулачком. Ведь намного удобнее обойти проблему, чем решить.
Не–на–ви-жу.
Часть 37
POV ГАРРИ
Я ничего не могу сделать. Совершенно ничего. Мое тело окружено стенами, выхода нет, а этот зеленоглазый, наверное, смеется с меня.
Это он виноват! Только он! Этот псих, кретин и человек без жалости! Запер меня тут, а потом еще говорит, что я виноват! Интересно, в чем? Я не брал другого человека и не запирал его в холодном и темном лабиринте на несколько дней!
Мамочка, вот как мне теперь спастись? Выхода отсюда нет. Тут вообще ничего нет. Холодно…
Я хожу по кругу, думая о том, что нужно делать дальше. Мысли путаются, ноги подкашиваются. В один миг я просто падаю на пол, тихо ойкнув от боли. Тело немеет от здешней температуры.
Снова слышу стук каблуков о каменный пол. Зеленые глаза вновь засверкали в темноте, наводя на меня ужас.
— Закончил свою тираду, Поттер? — его хриплый и насмешливый голос был громче, чем обычно.
— Я ничего даже не начинал, — сказал я, на что получил смешок с его стороны.
— Мы две стороны одной медали, если можно это так назвать, Поттер, — говорит мне он. — Я всегда знаю то, о чем ты думаешь.
Мне оставалось только молчать в ответ. Если его слова — правда, то, думаю, он уже давно знает все, что я бы хотел ему сказать.
— Если отдашь мне тело, я прекращу это, — мои глаза, привыкшие к темноте, видели, как он рукой показал на стены, вокруг нас.
— Я ведь исчезну… Я никогда не отдам тебе это тело! Я не хочу исчезать! — кричал я, не желая сдаваться. Я могу мерзнуть тут вечно, да, но умирать мне пока неохота.
— О–о–о, — ехидно протянул он, — я вижу, к кому–то вернулась смелость… А что, если я скажу, что тело станет моим в любом случае?
Я только посмотрел на него как–то непонимающе, а зеленоглазый продолжал:
— Пойми, Поттер, это всего лишь вопрос времени. И ты либо будешь гнить тут до того момента, когда это время придет, что очень долго… Либо мы обойдемся без твоих длительных страданий.
— Никогда! — я вспылил, резко ударив его кулаком по лицу, но он только сплюнул кровь и невозмутимо посмотрел на меня.
— Тогда встретимся через лет пять. Может, шесть, — спокойно произнес он, начиная вставать.
— П-погоди… — заикаясь, произношу я, понимая, что иного шанса не будет.
И правда. Лучше просто умереть сейчас, делая это быстро, чем ждать смерти несколько лет, находясь в этом ужасном месте.
— Что? — задал вопрос мой двойник.
— Я согласен, — произнес я на выдохе. Безумная улыбка расцвела на лице зеленоглазого.
— Правда? — парень подскочил ко мне.
— Правда, — печально и обреченно ответил я.
В следующую секунду я уже был не в темном и страшном лабиринте, а в той самой комнате с роялем, где встретил своего клона впервые.
— Что же, начнем, — произнес зеленоглазый.
Он вальяжно прошелся вдоль помещения, цокая мужскими каблуками. На его лице была неподдельная радость, которую он не пытался скрывать. Подходя к роялю, он с важным видом приоткрыл его крышку, вытаскивая от туда пару помятых бумаг.
Да уж, странное применение музыкальному инструменту.
Медленно опуская крышку обратно, он резко разворачивается в мою сторону. Тварь, оттягивающая момент. Будто хищник, он заставлял меня вкусить еще больший страх перед смертью. И у него получилось. Боясь своей скорой смерти, я вжался в диван.
— Трусишь, Поттер? — парень присел рядом. — Я знаю, что трусишь. Успокойся, я не дементор. Если ты умрешь, то умрешь безболезненно.
