Юморист - Моя Одиссея
- А это только видимость! Профессор Снейп навел чары, чтобы его дом казался нежилым, а если снять визуальный обман, то там окажется настоящий дворец.
Я и предложила, чтобы они снимали этот обман до посинения.
Как я ошиблась, как наказана! Клерки, авроры, невыразимцы, архивисты, кладоискатели из Гринготтса и тролль знает кто еще табунами проходили по несчастному дому, чуть не протоптав колею в полу. Я боялась, что они разрушат дом окончательно.
Они ходили и ходили, и сидели, и лежали там, двигали Снейповскую мебель и портили книги… Они были в пыли и паутине, они ничего не нашли и исполнились рвения.
Перси выяснил, что они собираются запретить вход в дом всем, кто не работает в Министерстве, и доразобраться с наследием окончательно.
Тогда я сдалась и позвонила Джемме.
На моих глазах Джемма в своем далеком голливудском доме открыла сейф, выудила Самопишущее перо и кипу пустых гербовых бумаг и надиктовала текст на одной из них:
- Я, Северус Тобиас Снейп, находясь в здравом уме и твердой памяти…
Перо почерком профессора Снейпа весело бежало по бумаге, а я слушала, как Джемма доделывает дарственную нашей клинике, по которой профессор Снейп отказывает нам в полное владение и распоряжение этот дом и всё находящееся в нем имущество.
- Всё, больше я ничего сделать не могу, - сказала Джемма, когда внизу бумаги проступила дата «20 апреля 1997 года», подпись и печать гоблина-нотариуса. - Это их на время успокоит.
Я взяла бумагу в руки и уставилась на нее.
- Давно пора тебе было отдать парочку этих листиков, - заметила Джемма. - Бери. Профессор Снейп их специально для этого оставил, на всякий случай. Тут даты разные, от 1994 до 1997, и перо запасное не забудь…
Я взяла несколько.
Джемма была права, чиновники взялись переваривать дарственную и отстали на время. Мысль, что вожделенный дом является чьей-то собственностью и внутрь нельзя даже чихнуть без согласия законных владельцев, то бишь Джеммы и меня, их не вдохновляла.
А согласие я больше давать не собиралась.
- Мисс Кристалл, но мы обнаружили там ценнейшие рукописи! Неужели вы допустите, чтобы такие разработки пропали для современной науки, вы же сами ученый?
- Конечно, не пропадут! - успокаивала я. - Дайте мне список бумаг, завтра я пришлю вам их копии.
- Мисс Кристалл, мы наши в библиотеке профессора замечательную книгу…
- Подождите, я сделаю ее колдоксерокс. Это минутное дело.
- Но мы хотели бы изучить оригинал…
- Пожалуйста, можете прислать специалиста, и он будет работать в моем присутствии. Я свободна завтра вечером.
Это длилось недолго, поскольку разозлило их ужасно. Перси по секрету передал, что когда я грудью закрыла доступ к искомому дому, чиновники уверились как никогда раньше, что там лежит несметный клад. Что еще, по их мнению, могла я так защищать?
И мое упорство стало доводить их до опасной точки кипения, поскольку ни одно министерство в мире не любит, когда его дразнят, и еще меньше любит, когда ему не дают завладеть тем, чем хочется. А я очевидно что по доброй воле клада не отдам.
Так началась война, бессмысленная и беспощадная.
Они передохнули малость и с новыми силами бросились в бой.
Министру предложили сделать из дома профессора Снейпа государственный музей, и пожаловались, что этому самому добродетельному начинанию препятствует дама, случайно ставшая собственником здания. И никак она свое здание не отдает, ни за какую компенсацию.
Министр прислал компанию на переговоры, я это выдержала. Министр меня не одобрил, но он заморозил музейное дело, когда его попросил американский посол, которого попросило одно значительное лицо, большой поклонник кинозвезды Джеммы.
Тогда Отдел Тайн Министерства магии объявил, что понял причину то ли смерти, то ли не смерти профессора Снейпа: профессор сделал себе хоркрукс!
Догадайтесь с трех раз, где они собирались этот хоркрукс искать…
Тогда я действительно вскипела и просто поселилась в заброшенном доме Северуса Снейпа. Можно сказать, сама сторожила его день и ночь. смотрела, чтобы не ввалились туда случайные авроры, которые ошиблись камином, или невыразимцы, что аппарировали не туда… На войне всё бывает!
Так я впервые в жизни обошла этот дом, и он мне не понравился. Это была развалина, непригодная для жилья, но делать мне было нечего.
Если бы мои родители увидели, где я живу, их бы хватил удар…
Я своевольно навела в доме порядок и сделала его более жилым - да простит меня покойный профессор Снейп, что я не сохранила в музейной неприкосновенности прежнюю обстановку его дома.
Я даже добавила в эту обстановку свои детали: еще один его портрет, склянку воспоминаний, стоящую на камине, и футляр с окровавленной палочкой из Визжащей хижины, которую мы с Джеммой с боем отвоевали у Министерского архива волшебных палочек.
В такой веселой обстановке я прожила уже два года.
Пока Министерству не пришла в голову новая светлая мысль: раз нельзя отобрать лачугу Снейпа у клиники, почему бы не отобрать ее вместе с клиникой?
План был приведен в исполнение…
Я долго буду вспоминать одну из первых ревизорш, невероятную даму неопределенного вида и возраста, которая в конце концов не выдержала:
- Слушайте, я вас не понимаю! Вы молодая привлекательная женщина, почему вы хороните себя в этой ржавой развалюхе, почему вы цепляетесь с таким ослиным упрямством за этот дом?! Да какая вам-то забота, собственно, что будет с этой старой библиотекой и пыльными бумагами?!
Я признаю, что я сорвалась. Я не должна была так поступать, но я тоже не выдержала.
Я громко всхлипнула и залилась слезами, простонав:
- Что вы понимаете… Это же дом Северуса… моего Северуса… как вы могли предположить, что я способна после него - с другими мужчинами?! После него?! Он был таким великолепным любовником!!!
И зарыдала еще громче.
Дама ошалело посмотрела на меня, а потом на портрет моего носатого сорокалетнего преподавателя, что-то икнула и выбежала вон.
Я упала на стул, трясясь от хохота.
Я выудила из ящика бюро знаменитую живую колдографию, и профессор, глядя на меня с невыразимым отвращением, промолвил:
- Мисс Кристалл, вы немыслимая дура.
И я засмеялась громче, а потом он, а потом мы долго хохотали вместе…
Я люблю проводить время с этой колдографией, нам хорошо вместе…
Перси, который под каблуком у дорогой жены (и после этого она его еще ревнует?!) - это лучший повод пообщаться с колдографией.
Я вытаскиваю ее.
- Мисс Кристалл, вы непроходимая дура, - сообщает колдография.
Улыбаюсь и признаюсь:
- Профессор, скажите мне это еще раз. Мне так чертовки нравится это слышать…
- После стольких лет?! - стонет фотография.
- Всегда, - виновато отвечаю я.
* * *
Минта и хухрики (начало)
Так говорил он, молясь, и пред ним во мгновение ока,
Сходная с Ментором видом и речью, предстала Афина.
Одиссея
Перси был прав, разумеется: отчет о проверке юного Доббина был столь восторженным, что проверяемой организации хотелось немедленно дать орден Мерлина за безупречную работу. То есть, точно такой же отчет, как все предыдущие, и это наводило тоску.
На Западном фронте без перемен…
Таких отчетов у меня накопилась коллекция, и я могла ими вместо обоев оклеить стены. Ибо материал всё продолжал и продолжал поступать.
Что им нужно от меня?! Как их заставить поверить, что мифические сокровища профессора Снейпа существуют только в их воображении?!
Чжоу Чанг, то бишь Мортон, даже жаловалась по этому поводу Гарри Поттеру, и он сюда приезжал. Чжоу настояла, чтобы с ним были Рон Уизли и Гермиона Грейнджер, и они втроем обшарили каждый дюйм ветхого дома и несчастной моей клиники, вынесли вердикт, что ничего тут нет, и… им не поверили.
Вернее, предположили, что клад мог быть зачарован лично против того, чтобы его нашел Гарри Поттер, которого покойный профессор, как известно, с первого взгляда обожал, и его свидетельство еще не значит, что клад не здесь… а если он таки не здесь, то где-то еще. В другом месте.
Чжоу и Гарри очень расстроились и продолжали борьбу, доказывая свою правоту, до сих пор. Но кому и что они собрались доказывать - фанатикам-кладоискателям? Да они зациклились на своем и уже ничему не верят. Они будут искать этот клад до скончания века, даже после смерти явятся сюда привидениями и будут выть. Вы бы еще взялись доказывать горе-изобретателям, что нельзя создать вечный двигатель…
Я желала Гарри и Чжоу удачи. Но честно признаюсь: меня не было, когда Чжоу проводила Гарри по клинике и по дому, не было намеренно, и я вообще стараюсь свести общение с Золотой Троицей к минимуму. Я не Чжоу, я не могу их любить. Я признаю, что они великие герои, и преклоняюсь перед их подвигами, и я готова помогать им всемерно, как и раньше… Но они остаются людьми, которые стояли и праздно глазели, как истекает кровью профессор Снейп, пока он в конце концов не умер.
