Fly Lost - Принцип меньшего зла
- На самом деле, Поттер, было не так уж и весело. Клоун из вас неважный.
Пожимаю плечами. Почему-то не обидно. Какой есть.
- Зачем же было испытывать своё терпение, сэр... Я ведь говорил вам тогда, после экзамена, что откажусь. Вы сказали - не надо. Зачем?
Он хмыкает:
- И допустить, чтобы... допустить в свою лабораторию вообще неизвестно кого? Причём тоже человека Шеклболта? Я уже сказал вам, Поттер, я не идиот. Даже если министр думает по-другому, поручая вам шпионить за мной после того, как...
А меня осеняет, так ярко и внезапно, что я перебиваю, он этого не терпит обычно, но, наверное, я себе уже могу это позволить:
- Это у вас договор с ним такой, да? Я якобы приношу пользу Министерству, вы этого якобы не замечаете - и все довольны? Да, профессор?
- Поттер, прекратите нести чушь! - резко велит Снейп. - Да, я догадывался, что Министерство будет за мной следить. И, как уже сказал, получил этому подтверждение, ещё до того, как вы с перепуганными глазами пришли ко мне после экзамена. Но ни о чём подобном я с Шеклболтом не уговаривался. Этого ещё не хватало!
Он хищно раздувает крылья носа, есть у него такое, и щека дёрнулась, почти незаметно, но я знаю весь его арсенал. Он действительно возмущён.
- Сперва мне было любопытно, - он продолжает, не прекращая сверлить меня взглядом, - как далеко может зайти герой в стремлении оставаться полезным Министерству и после войны. Например, наконец-то выучить нудные Зелья, чтобы стать ассистентом зельевара. Или повести себя так, будто готов на всё, лишь бы стать... ещё ближе. Добраться к цели, используя своё тело - метод не новый и совсем не удивительный, но, знаете, лично вам я тогда охотно свернул бы за это шею, если бы мог.
Лично вам...
- Это Шеклболт вас надоумил, Поттер? Ещё до того, как вы вернулись на седьмой курс? Хотел облегчить задачу, сообщив о моих сексуальных предпочтениях?
- Нет! - этого я уже вынести не могу, бью кулаками по полу, меня обжигает, захлёстывает злость и отчаяние, как он может, если бы он только знал... И тут же остужает мысль - он многое знал, помогло тебе это, Гарри? Я смотрю на него и спрашиваю: - Если вы знали, зачем Кингсли велел вам взять меня в ассистенты... если вы так обо мне думали... зачем же вы остались тогда, в мой день рождения, и... и всё остальное...
Он ехидно кривит губы, услышав моё ханжеское «всё остальное», наверное, вспомнил, как я развратно стонал под ним, умоляя - ещё...
- На ваше счастье, Поттер, к тому моменту так я о вас уже не думал. К тому моменту я понял, что Шеклболт мог и не вмешиваться, что это ваши собственные гормоны не давали вам покоя. Вы вообще устроены странным образом, как будто нарочно, чтобы ставить меня в тупик. Каждый раз, когда я начинаю думать, что знаю, что вы такое - вы ухитряетесь выкинуть что-нибудь совсем невообразимое. Я говорю сейчас, Поттер, о вашем ужасном зелье, которое вы подсунули Отделу Тайн под видом моего изобретения.
- Откуда вы...
Голос срывается, но Снейпу не нужно окончание вопроса, у него уже есть ответ, не отличающийся разнообразием:
- Я сказал, это не вашего ума дело. Просто примите как факт, что я об этом знаю. Сегодняшнее ваше признание тоже ни в какие ворота не лезет, хотя это единственный ваш разумный поступок... Поттер, - вдруг говорит Снейп и мрачно усмехается, - поверить не могу, вы вынудили меня оправдываться. Но это вам нужно объясняться, не мне. И теперь-то вы объяснитесь до конца. Какого чёрта вы полезли в эти дела? Что вам пообещал Шеклболт?
А действительно - что? Только то, что если я не соглашусь, они и сами справятся.
- Н-ничего...
- Поттер! - и внезапно сообщает: - Как всё-таки с вами трудно... Иногда я отчаиваюсь понять, что творится в вашей голове. Зачем вам всё это было нужно, если вы не собирались бегать с докладами к начальству? И что вас вдруг сегодня понесло признаваться? Вы хоть изредка приходите в согласие с собой?
Выходит, что никогда, Северус. Но надеюсь придти.
Я устал. Я чудовищно устал. Я тру виски, закрываю глаза, в горле будто царапается битое стекло, но я продавливаю сквозь него слова и фразы, складываю из них сбивчивую, невнятную исповедь, она долгие дни звучала в моей голове и наконец получила своего слушателя.
Мне нужно, чтобы он окончательно узнал и понял - что я такое. Я сам не понимаю, но вдруг он всё-таки сможет.
Я признаюсь сейчас в ненависти своей, давно передуманной и переиначенной.
В своей глупости, в своём безумии и самонадеянности - защищать того, кому это не нужно, верх глупости, правда, Северус?
В трусости, ведь если бы не его подарки - кто знает, когда бы я решился...
Даже в своей обиде признаюсь - он знал и не сказал, знал - и смотрел, как я схожу с ума, и мне от этого больно...
Я ничего не скрываю и ничего не жду в ответ, я просто люблю его, и об этом я говорю тоже, чтобы все мои поступки были ясны до конца хотя бы ему.
Он молчит так долго, что я уже устал от темноты под веками, открываю глаза, а у него на лице странное выражение, такого я ещё не видел, то ли ему хочется убить меня прямо сейчас, то ли самому убиться безотлагательно.
И тут Снейп начинает говорить, безразличным ровным тоном, и я понимаю, что лучше бы он меня убил.
- Очень трогательно. А вы, Поттер, оказывается, жадный мальчик... Я позволил вам вторгнуться в мою жизнь, но следовало предвидеть, что вам будет этого мало. Вы всегда хотите больше, верно? Вам требуется и моя душа.
Он прав, он несколькими словами дал характеристику всему, что я на него обрушил, но его слова - злое обвинение, оно впивается в мозг холодными клыками, а он встаёт и продолжает говорить, сверху вниз, и каждое слово - новое остриё:
- О вас беспокоились совершенно напрасно - вы не потеряетесь, Поттер, вы далеко пойдёте, возможно, даже дальше учителя, а Альбус был большой мастер играть душами. И поскольку именно я лишил вас возможности взять у него ещё несколько уроков, вот вам от меня совет на будущее - не торопитесь вываливать на человека всё сразу. В душу лучше проникать исподволь. Это вам не постель.
Всё. Наверное, всё. Я смотрю, как он садится за свой секретер, и пишет что-то, резко черкая пером и, наверное, сажая кляксы и прорывая пергамент, я не вижу отсюда, снизу, но мне так кажется.
О, он знал, о чём говорил. Он умеет - исподволь...
Я не собирался признаваться ему в любви - так вышло, он сам спросил, что творится в моей голове, но мне в голову точно не приходило, что можно так правильно понять - и так чудовищно извратить...
- У вас нет причин верить моим словам, я об этом не прошу. Но вы же можете посмотреть, - говорю я ему, я зарекался просить, а сейчас нарушаю, это последнее, что я могу. - Окклюмент из меня никакой, но я и не буду защищаться. Вы же можете...
- Это лишнее, - роняет он. - Идите, Поттер. Искусству блефа вам ещё учиться и учиться. Уверен, вы уже передумали увольняться, а я не стану от вас этого требовать. Теперь вам не мешает угроза разоблачения с моей стороны, вы наконец-то сделали хоть что-то разумное, и, к досаде Шеклболта, мы вполне можем ужиться. Во всех смыслах. Если вы, конечно, прекратите применять ко мне методы Дамблдора.
Мерлин мой, как же дышать-то, а?
Я самонадеянно ошибся, я идиот, я сам себе придумал трещины в его защите и незастёгнутые пуговицы - для меня.
Он сказал, что впустил меня в свою жизнь, но дальше порога и думать не смей, Поттер, верно? Мне не нужно - так. Я устал - так. За что он меня наказывает сейчас? За то, что сам проявил слабость, позвал - мантией этой чёртовой зелёной, и ждал от меня совсем другого, и ошибся? За правду, которой не желал?
Встаю, пережидаю темноту и мельтешение светящихся мошек в глазах, злость ушла, обида испарилась, осталось только ощущение безнадёжности, подташнивает, будто я выкурил две пачки сразу, но это ещё впереди.
- Да, мне нужно больше, - говорю я, не глядя в его сторону. - Это что, преступление? Чёрт вас возьми, как мало вы себя любите сами, если не допускаете, что вас можно любить просто так, без цели, потому что это - вы. Легче лёгкого убедиться, что я не лгу и не блефую, один взмах палочкой, одно слово. Но вам это не нужно. Вам было бы удобнее, если бы я молчал и дальше. Обо всём. Простите, сэр. До меня туго доходит, вы же знаете. Но уже дошло. Точно, дошло.
Я несу эту ахинею, не ему, ему не нужно, я себе, я цепляюсь за свой голос, ведь пока человек говорит, он вроде бы жив. Цепляюсь и иду к двери, она далеко, давай, Гарри, одна нога, другая, уйти отсюда, это сейчас главное дело, и совсем не готов услышать:
- Поттер.
Мерлин мой, что же ещё?
Оборачиваюсь.
- Легилименс!
Он неспешно сдирает с моего рассудка слои. Он препарирует и рассматривает, отбрасывает и берёт новые. Меня корчит от всего, что я помню и чувствую, выворачивает наизнанку, оно теперь не размыто временем, выжимка, дьявольский экстракт, всё, сразу, больно. Я сам об этом просил. Он продвигается осторожно, вряд ли из боязни навредить, скорее, ждёт, что я опомнюсь и кинусь подымать хоть какие-то щиты. Или просто наслаждается процессом. Я люблю чудовище. Эта мысль как выключатель. Больше ничего нет. Я умер.
