Фанфикс.ру - Фанфик Everything I am
А если Волдеморт знал о его переходе на сторону Дамблдора с самого начала?
Эта мысль заставила меня полночи прометаться на горячих простынях, оттеснив даже страх за зрение. Что, если он выжидал, а теперь Снейп больше не нужен или попался под горячую руку, и Риддл не захотел откладывать расправу? Но сперва ему захотелось удостовериться.
Проще всего проверить гипотезу, вторгшись в разум шестнадцатилетнего мальчишки, размышляю я с горьким торжеством. Вытрясти из него сведения или получить подтверждение своим догадкам. Докопаться до сути.
— Ничего у тебя не вышло, — я с триумфом выбрасываю вперед кулаки, — не вышло, слышишь?! Не в этот раз! — и только закашлявшись, понимаю, что кричал вслух.
Так или иначе, вчерашние события связаны между собой. Я знаю это, я в этом уверен. И Дамблдор наверняка разделяет мое мнение, но я почему-то в последнюю очередь готов пойти к нему со своими соображениями.
Я прихожу в себя от того, что меня с силой обнимают за плечи. Подавляю волну нервной дрожи и пытаюсь улыбнуться Гермионе; получается неважно, и она не верит мне.
— Гарри, — шепчет она, притягивая к себе мою голову, — не переживай так. Снейп сильный маг. Он справится. Он вернется. Да и Дамблдор не бросит его на произвол судьбы, правда?
Почему-то я не особо уверен в последнем. Хотя у меня нет ни малейших причин подозревать директора в том, что он может пожертвовать человеком ради того, чтобы не начинать войны и не… сеять паники, так он сказал?
Я киваю ей и улыбаюсь еще раз. Результат остается прежним, но я честно попробовал. Гермиона отпускает меня, и я оборачиваюсь к Рону, который смотрит на нас с чрезвычайно озадаченным видом.
— О чем вы говорите, черт возьми? — осведомляется он, переводя взгляд с меня на Гермиону и обратно, — или о ком?
Я тру руками лицо. Кожа против прикосновений, но я не обращаю внимания. Гермиона обрисовывает Рону свой взгляд на ситуацию, я слушаю краем уха и слабо удивляюсь тому, что ее точка зрения практически идентична моей. Только ей кажется, что Снейпа могли разоблачить как шпиона лишь теперь. Тоже не лучшее, что могло случиться.
Я невесело хмыкаю. Рон будто накаркал вчера. Теперь мы сидим здесь и обсуждаем, что может произойти, если Снейп не вернется. Другого шпиона в лагере Волдеморта у нас нет, но меня беспокоит не это. Вовсе не это.
А что?
Где-то в глубине замка раздается мелодичный звон, и через полминуты двор начинает заполняться школьниками. Даже несмотря на то, что на носу экзамены, все рвутся на переменах на улицу, а не в библиотеку. Я различаю толпу однокурсников, бредущих нога за ногу в нашем направлении и явно не торопящихся внутрь влажных теплиц.
Я принимаю решение и поднимаюсь, оглядываясь на друзей. Я никого не хочу видеть. Я могу только надеяться, что они простят меня.
— Рон, — начинаю я виновато, — Гермиона… — я не могу смотреть им в лица. Они так ждали меня сегодня, а я хочу сбежать.
— Иди, Гарри, — это Рон, как ни странно. Он смотрит на меня открытым взглядом и добавляет: — Мы скажем, что тебе нездоровится.
Горло сжимается, и я второй раз за утро пожимаю ему руку. Потом киваю Гермионе и торопливо ухожу, не забыв подхватить с земли сумку.
Я иду в подземелья.
* * *
Я подхожу к кабинету Зельеварения и невольно думаю о том, как должен был спуститься сюда вчера. Когда он приказывал мне это, стоя напротив, хмурый, как всегда недовольный, мне казалось, что докучная необходимость ежевечерне посещать слизеринские коридоры уже принесла всю возможную пользу.
Я узнал, что здесь нет карты.
Я не выяснил путь, которым вернулись снятые баллы.
Я так и не понял, что подразумевала МакГонагалл, говоря, что Снейп изменился после смерти Сириуса.
То, что решение загадок мне не светило, жутко раздражало — только теперь я готов себе в этом признаться — и заставляло искать способа или докопаться до сути, или развязаться с бесполезным взысканием побыстрее.
Я сам не знал в последние дни, чего мне больше хочется — плюнуть на все и наорать на зельевара после очередной колкости или попытаться лишить самообладания его самого, чтобы попробовать почерпнуть какую-нибудь информацию из оскорблений.
Еще вчера это было более или менее увлекательным занятием, сердившим меня и в то же время занимавшим сильнее, чем книги на полках и груда бумажного мусора с пасквилями, непристойными рисунками или разного рода записками.
Вчера я бы прибирался спустя рукава, а потом он бы вернулся и посмотрел на то, сколько я успел сделать.
Кажется, что со вчерашнего дня прошло лет пять.
Я останавливаюсь перед дверью класса и оглядываюсь по сторонам, проверяя, есть ли поблизости кто-нибудь. Возможно, мне придется снять мантию-невидимку, захваченную из спальни, если Следящие чары не опознают меня в ней. Но моего слуха касается негромкое потрескивание, а потом дуновение теплого воздуха откидывает с глаз челку. И дверь бесшумно и быстро распахивается навстречу. Я ни разу не мог войти в класс так легко.
Дверь распахивается так только перед самим Снейпом.
Я вхожу и запираю ее за собой.
Потом, подчиняясь неясному порыву, прохожу к своему месту. Кидаю на стол сумку, скидываю с плеч мантию-невидимку. Потом сажусь и опираюсь на локти, опуская подбородок на сцепленные пальцы.
Оглядываю класс.
Кажется, я уже знаю его так же, как любой слизеринец, если не лучше — они ведь приходят только на уроки или отработки, а отработка у Снейпа обычно подразумевает чистку котлов или нарезание ингредиентов для будущих занятий. Это не способствует изучению окружающей обстановки.
Мое взыскание отличается некоторой оригинальностью.
Мне приходит в голову, что Снейп проявил фантазию, изобретая его. Не самое сложное, хоть и кропотливое. Кроме приготовления ингредиентов, конечно, но не мог же он доверить самому ненавистному ученику свои богатства. И без того он считает до сих пор, что это я тогда обчистил его кабинет на четвертом курсе. Нет, доступ к личным запасам Поттеру он не мог доверить по определению.
Однако то, чем я занимался, тоже требует сосредоточенности. И замечательно способствует упорядочиванию мыслей, с усмешкой думаю я. Ведь в конце концов именно за этим я пришел сюда сейчас, когда хозяина нет, дверь заперта и вернется ли он — одному Богу известно.
Я привык здесь думать. Здесь меня никто не отвлекает.
Так давай подумаем, Гарри.
Но мысли разбегаются, я не могу ухватиться ни за одну из них. Словно в замедленной съемке, передо мной вновь и вновь прокручивается вчерашнее происшествие — я не смог бы забыть его, даже если бы захотел. «До следующей встречи. Обещаю, ты будешь более покладистым». Великий Мерлин, если то, что я испытывал — не предел для нервных окончаний, следующей встречи я могу не пережить. Обидно будет умереть от болевого шока, не получив ни единого шанса метнуть в Волдеморта проклятие. Я скриплю зубами.
С другой стороны, я мог не пережить и этого раза — в конце концов, что-то явно отвлекло Риддла от того, чтобы разодрать в клочья мою защиту. Что-то или остановило, или вспугнуло его.
Я не знаю, что это было, но глупо рассчитывать, что второй раз тоже так повезет.
«Тебе бы и в этот раз не повезло, если бы ты не смог освободиться от эмоций и взять себя под контроль». Ага, конечно, язвительно отвечаю я сам себе. Так прямо и взять под контроль. Я визжал, как поросенок, и чуть было не выдал все, что знал — о чем бы то ни было.
«И все-таки тебе удалось. Ты смог».
Я смог — это понимание на секунду парализует мои мысли. А ведь и в самом деле. Как ни крути, но Волдеморт знает сейчас не больше, чем до того, как меня поприветствовал. Мой мысленный барьер удержал его.
Окклюменция.
Снейп.
Я должен буду поблагодарить его, даже если меня будет тошнить от нежелания делать это. Когда Снейп вернется, я заставлю себя признать, что его уроки принесли пользу.
Не думаю, что рискну сообщить ему, что сожалею о случае с думоотводом. Я еще пожить хочу. Но вот о том, что он научил меня закрывать сознание, и в критической ситуации это спасло мне как минимум совесть, если не рассудок, сказать просто обязан.
Как бы меня ни трясло при одной мысли, что придется согласиться, что Снейп не так уж плох как учитель.
Когда Снейп вернется…
Если он вернется.
Я внезапно ощущаю безмерную усталость и закрываю глаза. Мне нет дела до того, где Снейп и что с ним. Я просто не хочу, чтобы он погиб именно теперь, когда я понимаю, что ему, оказывается, не так безразлична была моя участь, как я привык думать. Какой бы ни была его ненависть ко мне, получается, он умел от нее отрешаться.
Я где-то уже слышал это. Надо только припомнить, где.
«Профессор Снейп умеет отделять личную неприязнь от профессиональной деятельности», сообщает мне голос МакГонагалл.
