Dark Jack - Игры в заботу
Мы, возглавляемые старостой, прошли мимо еще болтающих за своими столами старшекурсников, вышли из Большого зала и спустились вниз по мраморной лестнице.
Но когда мы уже подходили к гостиной Слизерина, кто–то схватил меня и Лилит, идущих в самом конце толпы, и потащил за угол…
Часть 27
Все, что я увидел перед тем, как отключился, было напуганное лицо Лилит и знакомый фиолетовый тюрбан, чей владелец усыплял меня каким–то заклинанием.
Когда я проснулся, вокруг была темнота. Я ощущал, как затекли руки и ноги, привязанные к стулу, на котором я сидел. Чуть позже я понял, что чернота вокруг меня — это не отсутствие света в комнате или где я там был, просто на голове был тканевый мешок, мешающий мне дышать более–менее нормально.
— Ну и как себя чувствует великий Гарри Поттер? — знакомый насмешливый голос, чьего владельца я легко узнал.
— Квиррелл? — прохрипел я, ужаснувшись от звучания собственного голоса.
Свет внезапно ударил в глаза. Я зажмурился, пытаясь привыкнуть к такой перемене.
Это, конечно, был большой и красивый зал, но я сейчас слишком боюсь, чтобы разглядывать его полностью.
Послышался другой голос. Этот очень отличался от Квиррелла.
— Мальчишка знает, где камень… Заставь его сказать… — страшный, ужасающий и пробирающий до мурашек тембр.
— Разумеется, — Квиррелл криво улыбнулся. — Повеселимся, Гарри?
Ужас охватил меня всего. Мне казалось, что я упаду в обморок. Раньше у меня хоть был выход, а сейчас руки связаны. Буквально.
— Меня скоро начнут искать! — я хватался за жалкую последнюю нить, что у меня осталась.
— Не начнут, Поттер, — мужчина начал подходить. — Я всем сказал, что у меня есть важный разговор к тебе и твоим дружкам. И, конечно, все поверили б–б–бедному за–за–заикающемуся п–п–профессору Квирреллу.
Квиррелл явно издевался, копируя собственное заикание. А меня будто окатило холодной водой. Никто не станет искать. Почему я не додумался сказать кому–то вроде Хагрида или Дамблдора о том, что этот гад намеревается сделать? Почему я был таким идиотом?
Стоп, он ведь только что сказал «твоим дружкам», да?
Только сейчас вспомнил, что Лилит тогда тоже затащили за угол. Черт! Черт! Черт!
— И если ты будешь хорошим мальчиком, Поттер, и расскажешь мне о философском камне то, что знаешь… Я не трону тебя, эту белобрысую девку, змею, которая пряталась у тебя под рукавом, и незаметного паренька.
Ощутил, что Зелела действительно нет рядом.
Как так? Джек ведь сильный, Лилит тоже… Хотя что они могут в действительности? Просто первокурсники, какими бы крутыми они не казались.
Следующие пару часов я помню плохо.
Квиррелл достал нож, подходя ко мне с безумным выражением лица.
— Поиграем, Поттер…. — шепчет он, и в следующий миг я чувствую жуткую боль в области плеча.
Эта тварь воткнула мне нож в плечо, заставив меня мучительно кричать. Квиррелл вытаскивал лезвие, а после вновь вводил в свежую рану, довольствуясь моим криком и выражением агонии на лице.
Я корчился, пытался вырваться, но руки и ноги были крепко привязаны к металлическому стулу, который было невозможно сдвинуть с места.
— Где философский камень, Поттер? — задает мне вопрос Квиррел, в очередной раз вытаскивая нож из плеча.
А что мне было ответить? Я ведь и вправду не знал. Так что промолчал, не имея сил даже на то, чтобы пошевелить губами.
Через секунду боль пронзила пальцы левой руки, чью кожу срезали, словно яблоко.
Я кричал, плакал, вырывался, но ничего не помогало. Сволочь наслаждалась моими муками.
— А ты думал, что в сказку попал, Гарри, да? — ухмыляется он, водя лезвием по правой руке.
— Нет, пожалуйста, не надо! — молил я, глотая слезы.
— Только если скажешь, где философский камень, — утвердил Квиррел, а я вскрикнул, ощутив как лезвие ножа заходит мне под кожу.
— Я не знаю! — кричу. — Я не знаю!
А после захожусь диким воплем, ощущая, как холод проходится по голым мышцам.
Время для меня будто остановилось. Сколько я уже тут? Час? Два? Кажется, что вечность.
В очередной раз отключаюсь от шока, боли и переутомления. Глупо надеяться, что кто–то спасет. Квиррелл придумает даже то, чем можно будет переубедить всех.
Мне никто не поможет.
Правильно, Гарри, — раздался жуткий голос в моей голове. — Правильно, тебе никто не поможет. Так отдайся безумию…
Часть 28
В глазах темнеет от боли. Кажется, это все. Никто не придет мне на помощь, никто не спасет ребят.
Правильно, Гарри, — раздался жуткий голос в моей голове. — Правильно, тебе никто не поможет. Так отдайся безумию…
Не поможет. Никто не поможет.
Молодец, Гарри. Ты все прекрасно понимаешь, — голос был очень похож на мой собственный, но только более злобный.
Кто же это?
Кто я? — дикий хохот раздался в моем подсознании. — Я — это ты, Гарри. Несколько другой ты.
Чего ты хочешь? Уйди… Ты не поможешь уже…
Нет, Гарри, так не пойдет… Ты ведь хочешь всех спасти, да?
Я ничего не могу! Сколько я уже в лапах этого подонка? Я ничего не могу сделать!
Я приду чуть позже, Гарри. Я приду тогда, когда ты будешь согласен на все. И тогда… Тогда ты отдашься мне…
Ведро холодной воды было вылито мне на лицо. В следующую секунду я услышал смех, который успел возненавидеть за все это время. Хотелось бежать, вжаться в стенку, даже плакать, но все это я уже делал. Все это он уже видел. И скоро, поверьте, ему надоест. И скоро, поверьте, я буду мертв.
Но я ведь Гарри. Просто Гарри. Я ничегошеньки не могу.
— Мы сейчас играем в последний раз, Поттер, — насмехался Квиррелл, доставая и показывая разные ножи. — С какого начнем?
Я не совсем идиот, я понимаю, что от меня тут ничего не зависит.
— Любой, — вздыхаю я.
— А вот и не угадал! — сказал Квиррелл, открывая какую–то сумку и доставая внушительных размеров плоскогубцы.
Мое лицо вновь искажается в страхе. Что он собирается делать? Я уже немного привык к этим многочисленным порезам, так что был чуть более спокоен на этот счет. Боли от лезвия ножа я уже не чувствовал, так как тело немело от прохлады и тугих веревок.
— Так–так–так, Поттер… С чего бы мне начать? — кривая усмешка. С каждым шагом, что он приближается, мое сердце все больше уходит в пятки. Но этой твари плевать.
Чувствую, как что–то холодное дотронулось до моего пока еще не тронутого мизинца правой руки.
— Скажешь про философский камень? — спросил Квиррелл, злобно ухмыляясь.
— Я н-не з–зн–наю… — глаза закрывает пелена слез. Страшно.
Мой вопль заглушил глухой стук от падения мизинца на пол. Дикий крик, полный агонии и отчаяния. Бьюсь в конвульсиях, пытаюсь отпрянуть от стула, хоть как–то заглушив чувство адской боли, но делаю себе еще хуже.
— Не надо! Нет! Прошу! Умоляю! — падаю ниже плинтуса, пытаясь убедить Квррелла прекратить, но он так и не меняет своих убеждений.
Чувствую, как больно хрустит кость руки, разбиваясь в дребезги от того, что кое–кто ударял, не жалея сил.
Реву, мотаю головой, шепчу молитвы. Без толку.
Хочу убить Квиррелла. Хочу сделать с ним тоже самое, пытая до тех пор, пока он не упадет без сознания, а потом опять и опять.
Ты ведь желаешь его смерти, да? — знакомое эхо в моей голове.
— Да… — тихо произношу я, а Квиррелл на секунду прекращает, остановившись в удивлении.
Я могу дать тебе силу, Гарри… Только дай мне кое–что…
— Все, что угодно, — твердил я громче, отчего мужчина в тюрбане странно на меня посмотрел.
Тогда… Заключим сделку, Гарри. Сила в обмен на мою свободу.
— Свобода? — мне было уже все равно, что Квиррелл слышит. Я видел перед собой лишь возможность выбраться.
Да, свобода тебя настоящего, Гарри. Отдайся же безумию…
И я спокойно закрыл глаза, отдаваясь этому манящему чувству, что начинало бурлить где–то внутри.
***Оскал на моем лице напугал Квиррелла. Ну, чего ты пугаешься, дорогой? У нас с тобой есть, чем заняться. Смотри сколько ножей вокруг… Да… Плоскогубцы тоже. Ну, чего ты кричишь? Я такой страшный? Ах, может потому, что я тебе сломал ноги?
— Не подходи! — визжит он.
— А ты думал, в сказку попал? — усмехаюсь я, срезая ему кожу с пальцев. Ох, поверь мне, я отыграюсь.
— Чудовище! Чудовище! — он наставляет на меня свою волшебную палочку. Ты думаешь, что тебя спасет какой–то кусок дерева, Квиррелл? Святая наивность…
— Поиграем, а? — смотрю я на его и улыбаюсь. Он кричит и бьется в конвульсиях. Какая умилительная картина. — Интересно, а если тебе отрезать палец, ты как отреагируешь? — смеюсь, а он чуть ли не плачет.
