Iris Black - Отрезок пути
– Ладно, – Джинни снова смеется. – Мне пора возвращаться на тренировку. Спасибо тебе за чай и за то, что выслушал. И извини, что я тут… – она косится на опрокинутую чашку и липкий от сладкого чая стол.
– Глупости, – отмахиваюсь я, – дел на три секунды. Удачи на тренировке!
– Спасибо, – тихо отвечает она с улыбкой и уверенной походкой идет к дверям.
Глава 12. Держать глаза открытыми
Опять пауки… Муховертку мне в задницу, откуда в этом доме столько пауков? У меня появляются опасения, что рано или поздно они нас отсюда выставят. Сегодня я прячусь на втором этаже, в темной комнате, которая когда-то давно была чьей-то спальней. Уж не знаю, чьей именно. Снова хочется напиться, но я понимаю, что это не выход. Наоборот, это тупик.
Ну и за что, спрашивается, мне все это? Впрочем, нет, это неправильная формулировка. Так говорят только трусы и слабаки. А я, слава Мерлину, ни то, ни другое. Поэтому вопрос нужно ставить иначе: что делать дальше? С этим сложнее.
Бабушка права – странно все это. Дико как-то. Снейп – ублюдок, мерзавец и убийца. Но он помог моему деду. Да и не только ему. Почему? Да просто все, на самом деле. Он же под подозрением был после первой войны. А помощь ближним, да еще и бескорыстная – прекрасный способ реабилитироваться.
Непонятно, правда, для чего он со мной возился. Развлекало его это, что ли? Мало ли, какие у него понятия о веселье. Противно только, что я ему доверял.
*
Все гораздо хуже, чем очень плохо! Ведь это же надо было так попасться! И ведь могли бы выкрутиться, если бы не этот дурацкий список! Гермиона теперь места себе не находит – считает, что это ее вина. Да все хороши, если подумать. И что в итоге? Дамблдору пришлось бежать, директор теперь Амбридж, и что еще придет в ее больную голову, один Мерлин знает. А я так и не смог вызвать Патронуса. Безнадежен, иначе не скажешь.
Я трясу головой, отгоняя неприятные мысли и пытаюсь сосредоточиться на Сонном зелье. Если я сейчас что-нибудь взорву, плохо мне придется. Снейп и так злой. Конечно, как ему не злиться после такого?
– Лонгботтом, вам не надоело еще психовать? – Снейп раздраженно смотрит на меня поверх «Вестника зельевара». – С вашей нервной системой решительно надо что-то делать. Признаться, я начинаю подумывать о маггловских транквилизаторах.
– Простите, сэр, – я глубоко вздыхаю и, решив не спрашивать, что такое транквилизаторы, начинаю нарезать очередной корень валерианы. Рука соскакивает, и ножик вонзается в палец. Вот ведь…
– Лонгботтом, положите нож немедленно, – цедит Снейп сквозь зубы, – вам сейчас категорически нельзя держать в руках холодное оружие.
– Простите, – повторяю я.
– Подойдите сюда, – говорит он и, когда я приближаюсь, требует: – Дайте вашу руку.
Я подчиняюсь. Снейп сжимает мое запястье прохладной ладонью, делает какие-то замысловатые движения палочкой и бормочет себе под нос заживляющее заклинание. Я чувствую, как руку на долю секунды обдает холодом, а затем глубокий порез затягивается.
– Присаживайтесь, – он кивает на пустое кресло, и я послушно сажусь.
– Спасибо, сэр, – говорю я смущенно.
– Не за что, Лонгботтом, – отмахивается он. – Лучше скажите, что это сейчас было: неспособность контролировать эмоции или неуклюжая попытка вскрыть себе вены?
От неожиданности я даже не нахожусь, что ответить.
– Если второе, – невозмутимо продолжает Снейп, – то уверяю вас, распад вашей подпольной организации – не самая веская причина для суицида. Тем более в моей лаборатории. Если вы действительно считаете, что это единственный выход, попробуйте сброситься с Астрономической башни – так вы, по крайней мере, не оставите несмываемое пятно на моей безупречной репутации.
Я невольно усмехаюсь. Чувство юмора у него, конечно, специфическое, но забавное.
– Профессор, – решаюсь спросить я через пару минут, – у директора из-за нас будут серьезные проблемы?
– Хороший вопрос, – задумчиво говорит он, водя тонким пальцем по губам. Честно говоря, эта его привычка уже начинает раздражать. – Если не называть проблемой то, что в данный момент его разыскивает Министерство, то, безусловно, все просто превосходно. Не просветите, в чью светлую голову пришла блестящая идея назвать вашу шайку подобным образом?
– Ну… – я решаю не выдавать Гермиону, – это было совместное творчество. Мы подумали, что, раз министр именно этого боится…
– А оставить пергамент на стене тоже было совместной идеей? – перебивает Снейп.
– Хм… ну, это случайно вышло, сэр. Мы не хотели…
– Не хотели, – презрительно повторяет он. – Если уж вы беретесь обвести кого-то вокруг пальца, то не должны допускать даже намека на подобного рода случайности. Вы должны предвосхищать их и устранять заранее. Вам это ясно, Лонгботтом?
– Да, сэр, – спорить я не решаюсь. Да и не с чем тут спорить. Он абсолютно прав. И потом, кому, как не ему, судить об этом? По себе ведь знает. Шпион, одним словом. А мы – просто сборище идиотов. Вообразили себя невесть кем. Только хуже сделали.
– Да не делайте вы такое скорбное лицо, Лонгботтом, – морщится Снейп. – В конце концов, то, что рано или поздно вы попадетесь, было очевидно для всех, включая директора. Вопрос был лишь во времени.
– Вы хотите сказать, что он с самого начала все знал? – ошеломленно спрашиваю я. – И вы тоже, и другие учителя?
– Смею надеяться, что вы не считаете преподавателей идиотами, – надменно говорит он. – Разумеется, все были осведомлены о ваших занятиях.
– Но почему же никто не пытался нам помешать? – не понимаю я.
– Лонгботтом, вы случайно не принимали отупляющего зелья? – качает головой Снейп и откидывается на спинку кресла. – Вот скажите мне: зачем вы все это затеяли? Зачем организовали в школе АД?
– Ну… мы хотели научиться защищаться, потому что Вы-Знаете-Кто вернулся. И экзамены сдать, конечно же, тоже.
– Превосходно. А вам не приходило в голову, что и преподаватели могли преследовать те же цели? И если вы хотя бы иногда утруждали себя держать глаза открытыми, то наверняка заметили, что мало кто из преподавателей питает теплые чувства к нашему новому, – его губы брезгливо кривятся, – директору.
– Я замечал, сэр, – еще бы не замечать.
Такое только слепой не заметит. Вот слизеринцы радуются, да и Снейп должен делать вид, что его все устраивает. Но нормальные люди ее не выносят.
– В таком случае, не понимаю, что именно вас удивляет, – сухо говорит он.
Да ничего меня не удивляет. После всех этих занятий со Снейпом я скоро совсем удивляться разучусь. Я качаю головой и сцепляю руки в замок, опустив глаза.
– Лонгботтом, что такого вы увидели на полу, что разглядываете его так пристально? – вдруг резко спрашивает Снейп. – Если угодно, можете его вымыть, я разрешаю.
– Нет, сэр, – вздрагивая, отвечаю я, – то есть ничего не увидел.
– Насколько я знаю, – медленно говорит он, – вы прячете глаза только, когда вас что-то беспокоит. Что на сей раз, поделитесь?
– Ну…
– Благодарю вас, очень информативно, – его голос буквально сочится ядом, любая гадюка бы обзавидовалась. – И все же хотелось бы услышать нечто более членораздельное.
– Ну…
– Лонгботтом, не злите меня.
– У меня не получается Патронус, – выпаливаю я и зажмуриваюсь. Сейчас он смеяться надо мной начнет.
Точно. Смеется. Негромко и как-то искренне. Рад, что мне удалось вас повеселить, профессор Снейп. Я старался.
– Лонгботтом, вы просто уникальный экземпляр, – сообщает он, отсмеявшись. – Вас надо людям показывать за деньги. Добрая половина взрослых волшебников не умеет вызывать Патронуса, а вы решили снова записать себя в сквибы из-за того, что не смогли сделать это в пятнадцать лет?
– Это другое дело, сэр, – возражаю я. – Почти у всех получилось – у Рона, у Гермионы, у Джинни, у Дина, у близняшек Патил, а я…
– Все это очень индивидуально, – Снейп слегка пожимает плечами. – У кого-то получается раньше, у кого-то позже.
– Но ведь занятий больше не будет…
– И что же вам мешает тренироваться самостоятельно? – насмешливо спрашивает он. – Это не чары Помех и не Оглушение, которые проблематично отрабатывать в одиночку.
– Да, сэр, но…
– Что «но», Лонгботтом? В чем конкретно заключается проблема? Не можете сосредоточиться на счастливом воспоминании? Или хотите сказать, что у вас их нет?
– Конечно, есть, сэр! – восклицаю я. – Разве их может совсем не быть? Просто не получается.
– В таком случае, это вопрос времени. Немного практики – и вы сумеете и вызывать их, и удерживать, – Снейп смотрит на меня, прищурившись, и внезапно спрашивает: – Или есть еще какая-то причина?
– Ну… – неуверенно говорю я, – не знаю, можно ли это назвать причиной…
– Лонгботтом, не тяните, Мерлина ради!
– Извините, сэр. В общем, о Патронусах я немного читал во время каникул. Насколько я понимаю, это животное-защитник. Животное, которое вызывает у волшебника наибольшее доверие. Причины могут быть разными: какой-нибудь любимый зверек, ассоциации с близким человеком, приятным воспоминанием или самим собой, или копия чьего-то Патронуса. Правильно, сэр?
