Кирилл Берендеев - Осада (СИ)
Акио-сан молча, без обычного своего красноречия, подал папку с проектом договора на двух языках. Дзюба пристально просмотрел его: на сей раз, даже удивился. Япония отказывалась от своих претензий на Южный Сахалин, видимо, силенок уже не хватало, оставляя за собой Курилы. В обмен Дальневосточная республика получала гуманитарную помощь, военное сотрудничество, безвозмездный транш и выклянченный министром иностранных дел проезд по внутреннему паспорту в страну восходящего солнца, и пребывание там на срок до тридцати дней. Чем-то похоже на пакт Молотова – Риббентропа. Вот только территории делились не чужие, а собственные. И бессилие обменивалась на наемническую силу.
Получив папку, Дзюба вернулся к себе, вызвал переводчика, тот долго сверял тексты, все сходилось в точности. Они провозились до позднего вечера, после Дзюба созвал узкий состав правительства. Решили не откладывать в долгий ящик.
Наутро Лаврентий позвонил японскому премьеру, сообщил, что намерен подписать все сегодня, услышал слова признательности, понятные и без перевода, они поговорили о демаркации границы в районе Камчатки, ведь это официально была территория России, требовалось содействие оставшегося у Дальневосточной республики флота, Лаврентий пошел и на это. Потом обсудили процесс поставки гуманитарной помощи.
А затем позвал своего Молотова, в роли Риббентропа выступил Тикусемо, в присутствии прессы все договоры были подписаны. Поскольку на каждом уже стоял автограф японского премьера, они вступили в силу немедленно, едва только пресс-папье коснулось последний раз бумаги, и президент Дальневосточной республики пожал руку представителю премьер-министра Японии. Под гром аплодисментов, и неожиданно зазвучавший гимн из мобильного телефона, слов которого еще никто не знал, да и то, что это именно песня, являющаяся одним из символов страны, поняли далеко не сразу. Лишь затем начали подниматься, сперва один, затем несколько, и только потом все остальные. Дзюбу поздравляли, он благодарил, кивал на Тикусемо, отвечал на вопросы, снова кивал в ту сторону, где должен находиться посланник, но Акио-сан уже незаметно убыл, оставляя все эти сомнительные лавры Лаврентию.
Наутро он получил обстановку на местах. Нет, волнений по поводу Маркова не случилось больше, ни в столице, ни в Хабаровске. Новости утвердили Лаврентия в силе, немного ударив в голову; получив порцию эндорфина, за продолжением вчерашней ночи он отправился к супруге. Надя снова приняла его с охотой и ответила столь же страстно, видимо и она нуждалась в разрядке.
Потом пришли, как и положено, с запозданием, новости не слишком приятные. Парламент Якутии только с третьей попытки уломал себя, назначив исполняющим обязанности губернатора человека Лаврентия. Дзюба попытался с ним связаться, чтобы хоть поздравить, но даже спутниковая связь не желала соединять абонентов.
Днем случилось очередное заседание кабинета, на сей раз в расширенном составе, все договаривались о должностях и делили портфели. Затем, в перерыве, позвонил Тикусемо, сообщил о подготовке транспортов с гуманитарной помощью, следующим вечером должны отплыть. Дзюба напомнил о транше, да деньги переведены на счета, можете пользоваться. Заседание, после столь приятных новостей, продолжилось с особой интенсивностью, вцепившись в миллионы, его коллеги и товарищи охотно делили шкуру пока еще не убитого медведя. Напоследок, когда деньги так быстро кончились, а столько всего еще осталось не реализовано, единогласно отправили часть флота демаркировать новую границу. Дзюба отправился к себе немного хмельной, позвонил японскому премьеру, пожелал ему долгого здоровья, сообщил, что все идет согласно договоренностям, наверняка, тот и так знал обо всем, но Лаврентию просто хотелось поговорить с человеком, пообещавшим и выдавшим ему золотые горы. Пусть и через переводчика.
Вечером настроение ему все-таки испортили. Сперва авиация была поднята по тревоге, министр обороны Крайнев доложил о напряженной ситуации вблизи китайской границы. Бомбардировщики трижды вылетали по тревоге, что-то бомбили, но выяснять подробности, высылая на место войска, министр пока не решался. А беспилотники давно уже бесхозным грузом валялись в ангарах, не могущие даже подняться – не хватало запчастей, чтобы поставить их на крыло, вообще, запчастей не хватало катастрофически; заводы, производящее оружие и транспорт находились в Израиле. За этот день армия и так успела потерять один истребитель и бомбардировщик – не разошлись в воздухе, несмотря на все усилия диспетчера. Плюс к тому брожения в частях близ Якутска, из Хабаровска туда срочно перебросили дополнительно батальон, взамен дезертировавших армейцев, так и не признавших нового назначенца. Отлавливать их не стали, и так забот выше крыши.
Вечером Лаврентий объявил о начале новой спецоперации в столице – прежняя, проведенная наспех, принесла мало результатов, требовалось повторно прошерстить город, в который зомби заплывали даже из Кореи. Которой уже давно не было.
Несмотря на указ о чрезвычайном положении, около шести на Светланской собрался народ. Несколько сотен человек, решительно не согласных с договором о мире с Японией, но более всего раздосадованные отдачей им вообще всех Курил и прав на рыболовство вблизи Сахалина. Через четверть часа их число возросло до двух тысяч, после чего митинг был разогнан, частично милицией, частично явившимися из ниоткуда мертвецами. Дзюба вызвал к себе Ткаченко.
– Да, обстановка хреновая, не мне тебе говорить, – тут же заметил он, опережая все вопросы. – Только что получил данные опросов на улицах столицы и Находки. Почти семьдесят процентов населения бесит то, что ты обменят территории на жратву, уж будем откровенны.
– Дай сюда! – рванул к себе папку президент. Пролистал данные. В других городах оказалось еще хуже. Он дошел до конца списка, нет, вопроса о доверии не ставилось. Видимо, пока. Впрочем, если даже в Анадыре акция протеста собрала около полутора тысяч человек и так же не обошлось без потасовок с милицией, что говорить о других регионах. Прочитав, Лаврентий посмотрен на Ткаченко. Тот молчал, глядя на портрет основателя Владивостока.
– Думаешь, если бы это сделал Марков, они бы проглотили? – спросил его Дзюба. Ткаченко пожал плечами.
– Сейчас это уже не так важно. Если бы ты сделал это в тайне.
– Я не намерен…
– Я тебе говорил. А ты поиграл в демократию, выставил себя на посмешище…. Знаешь, Лаврентий, всех я не удержу. Если начнется массовая заварушка, тебе придется уехать, хочешь ты того или нет.
– Ты с ума сошел?
– Я серьезно. Народ воспринимает тебя как своего, в этом вся загвоздка. Ты не ставленник свыше, ты все время ассоциировал себя с ними, постоянно поминал, что плоть от плоти и так далее. Вот и доигрался. – Дзюба молчал. – Извини, что я тебе все это говорю именно сейчас. Просто раньше ты не хотел этого слышать даже от своей супруги.
– Ты… я этого и сейчас слышать не хочу. У нас на границе зомби без счета. А ты народные волнения. Какие волнения, когда все это…
– Маркову бы это простили, – просто ответил Ткаченко. – Извини, Лаврентий, но ты спросил, я ответил.
Дзюба приказал ему убираться.
Ночь прошла в тревожном ожидании. Утро встретило его двумя новостями: со стороны городов Онсоу и Лоцзыгоу, идет лава из нескольких миллионов мертвых, превентивные удары не наносятся, китайские пограничники по приказу или самовольно покинули посты, так что вся эта масса медленно, но неуклонно ползет к столице. Через двое суток как максимум будет на пороге. Чтобы кошмар не повторился Крайнев поднял все имеющиеся резервы, прервав намеченную зачистку, вывел почти все войска, порекомендовал Дзюбе попросту раздать оружие и молиться. В Хабаровске приграничные бои уже начались. Авиация уже без спроса влетала на территорию Китая и там пыталась уничтожить толпы, бредущие редко по дорогам, а все больше лесами, укрываясь, насколько возможно, от воздушных налетов, прекрасно сознавая сколь они губительны. В некоторых городах Хабаровского края, уже без ведома президента, была объявлена мобилизация.
Дзюба взбесился, приказал министру немедля прибыть к нему, Крайнев коротко и ясно объяснил президенту, что занят и прервал связь, все дальнейшие попытки переговоров ни к чему не привели.
В остальных, свободных от нашествия китайских зомби городах, продолжились митинги, милиции явно не хватало, к вечеру опьяненная свободой и безнаказанностью толпа начала громить магазины и жечь автомобили, все попытки ее обуздать оказались тщетны. Дзюба велел сторожевикам, отправившимся к Камчатке, развернуться и идти к Николаевску-на-Амуре, где беспорядки проявились особенно остро, и взять город на прицел. Из семи кораблей, только три выполнили его приказание, остальные продолжили движение на рандеву с японскими сторожевиками. Сказать, что Лаврентий был взбешен, значило ничего не сказать.
