Fanfics.me Magenta - Шпеер
— Видите ли, мистер Поттер, — напыжился доктор. — Рано делать далекоидущие выводы. Психометрическое тестирование еще не завершено, после травмы прошло слишком мало времени, чтобы бросаться диагнозами. Симптомы антероградной амнезии еще не есть собственно амнезия. Органических поражений мозга не выявлено, но, да, имеются признаки дефицита краткосрочной памяти, возможно, не только результат собственно травмы, но и предшествовавшего стресса.
— Стресса? Ох, очень может быть... Эти дни были ужасными! Знаете, сэр, он прекрасно помнит все, что было до того, как разбил голову, но после... Забывает, о чем мы только что говорили! — взволнованно сказал Гарри, умоляюще вглядываясь в обрюзгшее лицо доктора. — Проходит какой-то час, и...
— Это не так плохо. В тяжелых случаях — несколько минут. Пока нет поводов для серьезного беспокойства, мистер Поттер. Ему назначены достаточно эффективные препараты, будем надеяться, все обойдется, — исполнился благодушия психиатр. — Вы волнуетесь больше, чем следует, молодой человек.
— Волнуюсь? Послушайте, сэр, — Гарри схватил доктора за грудки дрожащими руками. — Скажите, чем я могу помочь? — в отчаянии спросил он. — Деньги — не проблема! Скажите, что, куда, сколько?! Назовите сумму! Любую! Абсолютно любую!
— Бога ради, все в порядке, — отшатнулся психиатр. — Не волнуйтесь, мы делаем все возможное и даже невозможное. Вопрос о деньгах не стоит, о чем вы, мистер Поттер? Все будет хорошо, — мягким профессиональным голосом сказал он, изображая улыбку.
Гарри гневно раздул ноздри.
— Если всё НЕ БУДЕТ хорошо, — он с яростью дернул доктора за халат и вгляделся в маленькие вытаращенные глазки испепеляющим взглядом. — Вам конец, вам и всей бригаде вашей! Понятно? Я вас уничтожу!
Оттолкнув оторопевшего доктора, Гарри бросился в палату.
* * *
— Спрашивается, какого черта? Я себя прекрасно чувствую. В гробу я видал вашу психиатрию, более некомпетентных идиотов не встречал! Мэйсон, неужели вам всем больше нечем заняться под Рождество?
Северус лежал на постели с закрытыми глазами, обреченно вытянув руку для инъекции. Доктор Мэйсон набирал в шприц неведомый раствор.
Гарри замер на пороге, уставившись на любимую руку с нежным рисунком вен. К горлу подкатила горечь.
— Мистер Снейп, я все понимаю, но от меня ничего не зависит, — Мэйсон наклонился над доверчиво вытянутой рукой и вколол в бледную кожу острие иглы. — Думаю, вам просто надо немного отдохнуть, вы переутомились и...
— Ерунда, — раздраженно сказал Северус. — Повторяю, я себя прекрасно чувствую. Бессмысленно держать меня здесь! «Запомните эту картинку, сэр!» — злобно перекривил он чей-то голос. — Да пошли вы к чертовой матери с вашими картинками! Моя память на месте, эта проклятая картинка мне сниться будет!
— И что на той картинке было? — Мэйсон вынул иглу и приложил к руке тампон.
— На картинке? Что вы имеете в виду?
— Какие рисунки вам показывали, сэр? Хотя бы один помните?
— Рисунки? Чьи?
— Вам показывали картинки, мистер Снейп, — терпеливо сказал Мэйсон. — Вы помните, что на них было изображено?
— Э-э... Конечно, помню, — пробормотал Северус. — Глупости какие-то.
— Какие именно, сэр, вы можете вспо... — доктор повернулся и заметил Гарри. — О, мистер Поттер? Доброе утро.
Не успел Гарри и моргнуть, как Северус вскочил с постели со стремительностью гепарда. Секунда — и счастливый Г. Дж. был полузадушен в объятьях.
— М-м... — мурлыкнул Северус вместо «доброго утра». — Endlich! Рассказывай! Как всё прошло?
«Черт, только не это! Сейчас спросит про Альберт-Холл!»
— Что именно, Шатц?
— Альберт-Холл, ну?..
Сердце Г. Дж. упало. Не отвечая, он вгляделся в черные серьезные глаза Большого Зверя, обнаружил в их глубине сначала волнение, потом тревогу и, наконец, подозрительность.
— Я... уже спрашивал это? — тихо спросил Северус.
— Нет-нет, не спрашивал, — солгал Гарри, пытаясь не выдать себя: к горлу подступил душный комок. — Я тебе видеозапись покажу, хочешь? Только ты сначала ляжешь.
Вместо ответа Северус прижал его к груди и поцеловал в макушку.
Доктор Мэйсон отвел взгляд и ретировался на дежурный пост.
* * *
— Сегодня двадцать первое?
Гарри тихонько погладил лежащую на одеяле руку с длинными нервными пальцами.
— Да.
— У тебя есть ручка? — вдруг спросил Северус. — Мне надо... кое-что записать.
Гарри лихорадочно порылся по карманам, не обнаружил ничего пишущего и, наконец, бесцеремонно конфисковал ручку у дежурного.
— Что ты хочешь записать, Шатц?
— Да так, — пробормотал Северус. — Нужно кое-что проверить. У меня впечатление, что кто-то меня планомерно дурит. Со мной все в порядке, а они...
Он закатал рукав больничной пижамы и быстро написал на собственной руке несколько букв и цифр. Гарри всмотрелся в надпись, но не разобрал ровным счетом ничего. Северус сунул ручку под подушку.
— Ты купил новый свитер? — спросил он, жадно оглядывая Гарри. Г. Дж. ЗНАЛ этот взгляд. — Тебе идет... очень идет.
Гарри смущенно покраснел.
— Нет, это не мой... Драко дал, — виновато сказал он.
Пропитанная десятью потами рубашка и мятый пиджак остались на память адвокату Короны.
—Драко? — подозрительно прищурился Северус. — Когда ты его видел?
— Я у него ночевал, — смущенно сказал Гарри. — Здесь нельзя было остаться. Драко меня забрал, сказал, это распоряжение Отдела.
— Ночевал? — сердито переспросил Северус. — Ах да, двадцать первое... Это значит... Какого черта именно Драко? Люц надо мной издевается?
Гарри сжал его руку и умоляюще всмотрелся в полыхающие ревностью глаза.
— Шатц, перестань! Окей, я буду приходить к тебе грязный и мятый, хочешь?
— Хочу, — Северус вдруг вскочил на постели и сжал Г. Дж. в объятьях. — Очень хочу, — шепнул он так, что у Гарри поплыло перед глазами. — Грязного... мятого... O Gott!..
— Перестань, Шатц, — пробормотал Гарри, тая в его руках. — Здесь... Здесь... не надо.
— Wirklich? Yah?
Одурманившись объятьем, Гарри не успел и охнуть, как пациент оторвал от руки пластырь с электродом, выпрыгнул из кровати с ретивостью здорового, сгреб Г. Дж. в охапку и, пнув ногой какую-то дверь возле кровати, втащил его внутрь.
Последнее, что успел увидеть Гарри, были диковато вытаращенные глаза дежурного.
— Северус, Шатц, ты с ума сошел?
Это была душевая, совмещенная с туалетом — белая, сверкающая плиткой.
— Здесь ведь тоже... — Гарри нервно дернулся в крепких объятьях.
— Да, — Северус понял его без слов. — Das ist Wurscht!¹ Смотрите. Завидуйте!
Это был не поцелуй — вдохновенное зверство. Гарри тихо застонал, отдавшись на волю нежно кусающего рта.
— Ich habe nicht vergessen, den Geschmack der süßen Lippen...² — задыхаясь, прошептал Северус, на мгновение оторвавшись от губ Г. Дж., чтобы исцеловать его горящее лицо. — Ich erinnere mich... Черт, я всё помню, помню, помню, о, Liebling! Nein, ich habe keine Amnesie! ³
— Да, да, — Гарри начало трясти. — Конечно, кайне... Все хорошо, Шатц, аллес гут, аллес... о-о!...
Они прижались друг к другу до боли крепко, почти сплелись, слились, соединились, Гарри ощущал быстрый стук их сердец, что-то мокрое и горячее жгло лицо, но это было неважно. Он едва понимал, что происходит — его душа хотела Северуса, как никогда прежде, но тело, казалось, умерло. Раздирая больничную пижаму, Гарри бестолково и жадно целовал теплую шею и грудь Большого Зверя, почти грыз, рыча, как зверек, пока, наконец, со стоном сполз на колени.
— Nein!.. — Северус дернулся, но Г. Дж. властно стиснул его бедра.
— Нет, я! — едва не теряя сознание, Гарри стянул резинку пижамы, целуя бледный живот с шелковыми завитками волос, прихватывая губами нежную кожу. — Это... лечение, Шатц!
Мысль — нелепая, отчаянная надежда, что маленькая близость может помочь выздоровлению — будоражила мозг.
— Я! — с нежностью и восторгом он схватил губами вынырнувшую из пижамных штанов головку, темно-розовую, возбужденную, блестящую. — Я обидел тебя, Цезарь, — прошептал он, с упоением целуя тонкую нежную кожу и мягко приглаживая языком. — Помнишь?
— Цезарь не злопамятный, — пробормотал Северус, выгибаясь и бессмысленно шаря дрожащими руками по кафелю.
Гарри впервые пожалел, что у Большого Зверя нет привычки толкать его голову на себя.
Он поднял взгляд и поразился выражению лица Северуса — страдание смешалось с желанием, брови мучительно выгнулись, бледные скулы загорелись румянцем. Большой Зверь закусил губу и молчал, прерывисто дыша, глядя на Г. Дж. сверху вниз туманными глазами.
— Гарри, — прошептал он. — Гарри!
Г. Дж. тихо всхлипнул: Северус почти никогда не звал его по имени.
— ОНИ забрали у нас все, — Гарри по-детски жадно схватил губами теплую бархатную кожу. — Всё забрали, Шатц! Осталось только это, только одно это!
— Да, — выдохнул Северус. — И черт с ним!
Гарри перестал думать. Он молча вобрал ртом любимую часть тела Зверя — обмирая от нежности, удовольствия и тихого безумия.
