Amberit - Волшебство на троих (СИ)
- Sestain tar lelein degrett…
Бирюза. Сапфир. Аметист.
Я иду по кругу, вкладывая камни в раскрытые клювы грифонов и размеренно читаю заклинание. В этой части нет ничего сложного. Я должна просто активировать Круг, делая завесу между мирами тоньше и прозрачней.
- Ramrenn arr oklendatt…
Рубин. Изумруд. Опал. Золотистый топаз.
Лежек с Тереном молчаливыми тенями следуют за мной. В качестве охранников, проверяющих или просто поддерживающих - не знаю. Я немного злюсь - могу справиться и сама. И вместе с тем не требую от них уйти: любая помощь сейчас неоценима.
- Kastell drag qustenn…
Кошачий глаз. Аквамарин. Дымчатый топаз. Горный хрусталь. Агат.
Темный алмаз.
Последний камень занимает свое место в клюве фигуры грифона.
Птицельвы, как по команде, словно бы оживают. Перья топорщатся. Крылья полностью раскрываются. Мы оказываемся в своеобразном замкнутом круге, составленном из массивных тел и трепещущих перьев.
Камни начинают светиться. Разноцветные лучи протягиваются от раскрытых клювов к пьедесталу, скрещиваясь в одно пятно, покрывающее голову и грудь Алена. Нааль обреченно сглатывает и закрывает глаза.
Начинается самое сложное.
Я набираю воздуха в грудь, закатываю повыше рукава рубашки, чтобы не мешались, и разминаю пальцы.
- Ell stain mardallenn kois…
Круг дает почти неприличную власть над потоками. Я с непривычной легкостью подхватываю их, выстраивая связь между собой и телом Алена, а потом соединяя его и Амаранту. И если с зомби не возникло никаких проблем - черная пустота и есть черная пустота, то сознание Алена вынудило меня вздрогнуть и нервно выругаться. Это не разум крысы с крохотными сияющими точками. Не разрушенный мозг Лейфера - беспорядочная куча обрывков и осколков.
Это лабиринт, пронзительно сверкающий, слепящий, состоящий из сплошных поворотов и тупиков.
Гхыр все побери, что же мне делать?
Идти.
Я осторожно делаю шаг. Другой. Третий. Стены смыкаются где-то в вышине надо мной, позади, впереди, по бокам, под ногами. Везде одно и то же зеркальное сияние.
И только через десяток - или сотню - или тысячу шагов я замечаю чужеродные точки. Они явно не принадлежат этому лучистому свечению. Точки крепко внедрились в стены, тускло мерцая на сверкающей поверхности. Их можно отодрать и слепить вместе, в противно-липкий комочек.
У меня появляется занятие. Вместо бездумного продвижения по лабиринту я собираю кляксы. Комок в руках растет от горошины до некрупной тыквы, но мешает лишь своим размером. Веса в нем не прибавляется ни на унцию.
Я настолько увлечена поиском и сбором, что не сразу замечаю изменения. Стены лабиринта стали ниже и уже доходят мне до плеча. Еще через час - два - вечность они еле достигают колена. Комок еле умещается в моих руках. Он настолько вырос, что мешает всматриваться в продолжающие уменьшаться стены. Я боюсь, что могу пропустить несколько клякс, и изо всех сил напрягаю зрение.
Проходит еще одна вечность.
Я стою в беспросветном сумраке, с трудом удерживая в руках скользкий, вызывающий тошноту комок. Стены закончились. Пятна - кляксы собраны все. Или почти все. Возвращаться и проверять я не хочу и не могу.
Конец.
Я сделала все, что могла. Осталось одно-единственное действие - избавиться от Нааль.
Как?
Вокруг сумрак и тишина. Однообразное пространство без признаков неоднородности. Серое и безжизненное.
Хотя нет. Я скорее чувствую кожей, чем слышу пульсирующие удары и иду в ту сторону.
Шаг. Десять. Тысяча. Пульсация становится более явственной, я уже вижу созданный мною канал и подношу к нему комок. Невообразимым образом он втягивается внутрь и исчезает в сером переплетении потоков.
Нааль нашла себе новое прибежище.
Связь можно разрывать.
Я открываю глаза.
Луна сильно сместилась к западу. Если раньше она висела почти в зените, то сейчас зацепилась за кроны сосен. Значит, прошло два-три часа, а не две вечности, как мне казалось. Камни погасли. Фигуры грифонов сложили крылья и вновь смотрят невидящими глазами.
Меня крепко держат за плечи. Ладони Лежека и Терена касаются обнаженной кожи, вплескивая в меня энергию. Возможно, именно поэтому я достаточно твердо держусь на ногах и не мучаюсь от головокружения и тошноты.
Оба тела на каменной плите неподвижны. Аленар, убравший меч в заспинные ножны, смотрит на них с нечитаемым выражением лица. Гренна спряталась под пьедестал и свернулась там клубком, закрыв крыльями тело и морду.
- Что? - еле слышно выдыхаю я, боясь услышать ответ. И через мгновение вижу его.
Амаранта - или теперь это Нааль? - шевелится, приподнимаясь на локти. Движения неуверенны и неловки, но, тем не менее, руки, ноги и прочие части тела слушаются ее. Дама медленно слезает с плиты и, пошатнувшись, опирается на нее бедром.
- Элиара.., - чуть хриплым, но повинующимся ей голосом, шепчет она. - У тебя получилось.
Словно не веря себе, она вытягивает правую руку, потом левую, растопыривает пальцы, сжимает их в кулак, подносит к глазам, рассматривая ухоженные ноготки. Проводит ладонями по телу, ощупывая грудь, талию, бедра.
- У тебя действительно получилось.
В ее голосе, все еще хрипловатом, звучат восхищение и недоумение. Я никак не реагирую. Меня гораздо больше беспокоит Ален, по-прежнему неподвижно лежащий на плите. Он даже не моргнул. Не шевельнул и кончиком пальца. Только едва вздымающаяся грудь говорит о том, что он жив. Его тело живо.
Я стою на месте, хотя больше всего хочу ринуться к нему. Гашу панику, не позволяя ей разрастись до вселенских размеров.
Этого не может быть.
Я не ошиблась.
Я не могла уничтожить Алена.
Нааль что-то произносит. Я не разбираю ни единого слова. Не могу даже определить язык, на котором она говорит.
- Лежек, Терен, уведите ее.
Я не узнаю своего голоса - настолько он чужеродно звучит. Парни неохотно отпускают меня.
- Элька, ты уверена?
- Да. Уведите ее в Асгор. Оставьте меня.
Меня?
Два коротких слога больно ранят. Я уже считаю, что осталась одна? Я уже не верю, что Ален вернется?
Братья быстро уводят из Круга возбужденную, продолжающую что-то говорить Нааль. Я поднимаю взгляд на Аленара, не сдвинувшегося с места.
- Не знаю, - странным голосом отвечает он на мой незаданный вопрос. - Я не могу прочитать его. Никогда не мог.
- Иди в Асгор.
- Элька…
- Уходи, - повторяю я, добавляя в голос настойчивое требование. - Я найду дорогу.
И вновь сердце сжимается от режущей боли. Подсознание не допускает и мысли, что мы вернемся вдвоем.
- Меня доведет Гренна, - зачем-то поправляюсь я. Слез нет. Голос не дрожит. Со мной вообще ничего не происходит.
Только наползает откуда-то издали темнота. Еще немного - и она поглотит меня целиком. Лучше, чтобы в этот момент никого рядом не было.
Аленар молча смотрит на меня.
- Иди, - в третий раз приказываю я.
Вампир уходит из Круга, скрываясь за соснами. Я забираюсь на плиту, приникая к неподвижному телу.
Теплому.
Мгновенно пославшему сноп искр по моей коже.
Не шевельнувшему ни единым мускулом.
В всплеске последней надежды я целую Алена. Может быть, мне второй раз за ночь удастся притянуть его в тело?
Ничего не происходит.
Угольная безысходность мешком наваливается на меня. Я кладу голову на плечо Алена, всем телом прижимаясь к нему - то, о чем мечтала все последние месяцы.
Поза, в которой я больше никогда не буду лежать.
Кто-то из детей шевелится в животе.
Потом второй.
Такое ощущение, что малыши понимают: произошло нечто ужасное, и таким образом выражают свое сочувствие.
Или возмущение.
Или печаль.
Или напоминают о своем существовании.
Разве можно печалиться так бурно?
Я прикрываю живот рукой, стараясь угомонить их. Дети буянят так активно, что, кажется, их толчки доходят и до тела Алена.
Отца, который никогда не увидит своих детей.
Мою ладонь накрывает другая.
Мужская.
- Элька?
- Ален!
Я вскидываюсь, совсем забывая о том, что лежу на краю плиты, и не падаю только потому, что меня подхватывают и держат две сильные руки. Через миг я лежу на Алене, вглядываясь в любимые темно-синие глаза.
- Ты все-таки сделала это, Элька…
Дети прекращают буйствовать. Или я просто не чувствую их, полностью растворяясь в поцелуе. Ослепительные молнии прогнали тьму. Безысходность, поджав хвост, поспешно удрала, и на ее месте прочно воцарилось счастье.
Я сделала это. Ален вернулся. Все сомнения, страхи, непроглядный ужас и горькое одиночество остались где-то там, в прошлом, и больше уже никогда не вернутся.
Я готова всю оставшуюся жизнь провести здесь, на твердой каменной плите, прижимаясь к Алену, чувствуя на себе его руки и губы. Но реальность бесцеремонно напоминает о себе обликом наглой усатой морды, влезшей между нами.
