Фанфикс.ру Nocuus - Нежеланный
— Вы — Судьи, и Вам решать мою участь, — наверное, они правы и если уж НИЧТО, то я приму его, как и казнь, с высоко поднятой головой. — Только пусть приговор мне скажет не пустой голос, а видимый человек.
— Как же забавно все, что я в тебя заложила, переплелось, став пустыми чувствами, что ты так и не использовал, глупо отдавшись покорности. Я создала тебя — я же и решу твою судьбу, — разносившийся отовсюду голос сначала отдалялся, звуча тихо и приглушенно, а затем, как бы приближаясь, стал слышим все четче и ближе. — Мой маленький дурачок, я все тебе отдала, даже душу, а ты так глупо уничтожил свою, — этой казни я вынести гордо уже не смогу — нет удерживающих цепей, а палач самый любимый и дорогой человек. Упав на колени, я со слезами на глазах смотрел, как медленно приближается мама. Белое шелковое платье прекрасно подчеркивало ее красоту, длинные темно-рыжие волосы спадали на плечи и спину, мягкие черты лица и глаза…. Глаза, которые я видел так часто в отражении зеркала. Она смотрела на меня с болью и нежностью; не в силах выдержать ее взгляда, я отпустил голову, принимая свое поражение.
— Никогда не думал, что мой сын будет таким… жалким, безвольным, слабым, — каждое слово приносило больше боли, чем пыточное проклятие Темного Лорда. Невольно, я поднял голову, чтобы увидеть отца стоящего чуть левее матери.
— Каждый имеет право на ошибку. Мы так строго судим Гарри, хотя сами невольно натолкнули его на этот путь. Мы тоже совершили ошибку, выбрав Хранителем не того, — тихий голос Сириуса, оправдывающий меня, не принес облегчения, лишь усилил терзающую боль.
Лили, Джеймс, Сириус — мои личные судьи. Три человека, память о которых я лелеял. Три человека, в память о которых я совершал все свои безумства. Неимоверным усилием воли я поднял голову, чтобы встретиться взглядом с глазами матери прежде, чем исчезну. Я так мечтал когда-нибудь посмотреть в ее глаза и рассказать о своей жизни, о поступках, надеждах, мечтах. Услышать слова поддержки в ответ, но, наверное, не суждено. Из ее уст я услышу только приговор.
— Простите, что не стал таким, каким Вы желали видеть, — детская обида все-таки просочилась в голос, но никому не было до этого никакого дела. Одновременно взмахнув руками. Они изгоняли чужеродное им существо прочь. Круговерть белесого тумана, захватив меня, стала уносить прочь к дальним каменным колоннам, но вряд ли мне суждено до них долететь. Туман, проходя сквозь меня, почти растворял в себе, разрывая составляющие моей сущности на части. «Поцелуй дементора» как оказалось не самая ужасная смерть — на свете есть вещи более страшные. Какая-то еще оставшаяся часть меня ликовала, что колоннада приближается, и, может быть, мне удастся… спастись. Очередной порыв магии почти уничтожил меня, когда какой-то теплый поток сущности мягко стал вливать в меня силы. Я наслаждался этим теплом, как наслаждался первым лучикам света после темницы. «Прости их, милый. Прости за ту боль, что они невольно причинили тебе своими словами. Они Гриффиндорцы до кончиков волос, а мы с тобой все же немного змеи. Хотя, наверное, змеи мы больше, чем немного. Прости и меня, мой мальчик. Прости, что, может быть, заставлю страдать. Прости и больше не повторяй прошлых ошибок», — мягкий шепот, кажется, в самое ухо, когда жар дыхания приятно щекочет кожу. С последним словом матери я пролетел границу и маленьким слабым серебрящимся потоком магии устремился вниз на Землю.
Падение все убыстрялось и убыстрялось, но в какой-то момент эйфоричное чувство полета и неба изменилось, я чувствовал зов: мягкий и печальный, как песнь Феникса. Он манил меня и, не отдавая себе отчета в действиях, я устремился на этот призыв. Чем ближе я приближался, тем сильнее он становился, тем сильнее меня окутывала золотистая магия. Она пыталась завладеть мной, растворить в себе, сделать частью чего-то столь величественного, как восход солнца. Я чувствовал, что обретаю плоть, становлюсь не просто естеством, бродящей по миру. Разорванной душой среди тысяч целиковых. Я становлюсь человеком — вновь рождаюсь в мире людей. Но все же моих сил не хватало даже на то, чтобы заполнить маленькое трепетное тельце новорожденного. Много раз в своей жизни я чувствовал, как рядом со мной бродит смерть, желая, чтобы я оступился. И тогда старушка пожнет зеленую траву своей косой, забрав и меня. Сейчас я вновь ощущал ее рядом. Моя любимая бабушка снова ждала ошибки. Но сегодня от меня не требуется ничего сложного — нужно только сделать вздох. Как много я сделал их в своей жизни, но сейчас что-то мешало. Словно кто-то желал, чтобы я умер. Я чувствовал, как целитель делает искусственное дыхание, вдувая в мою грудь живительный воздух. Нужно бороться малыш, нужно сделать вздох. Древний, как мир, рефлекс сработал, и я почувствовал, как приятно вновь дышать. Радостно вскрикнув, я заплакал, — теперь понятно, почему малыши плачут.
— Мальчик, миссис Поттер, — голос целителя звучал напряженно, когда, слегка развернувшись, он поднес меня к матери. Разметавшиеся по подушке волосы, капельки пота блестящие на лице, улыбка безумицы отразившаяся на губах и яркий пьянящий свет любви в изумрудных глазах.
— Мой Джаспер.
Глава 2. Потерявшийся.
Время вещь относительная. Порой нам его не хватает, а порой слишком много. Первые месяцы моей жизни были тяжелыми — я постоянно болел. Целители разводили руками, не понимая, что происходит. По их мнению, мальчик должен быть крепким, но мне не впервой разочаровывать окружающих. Разодранной души не хватало на заполнение тела. Любимая старушка Смерть почти поселилась в нашем доме, ожидая, когда мне надоест бороться — иногда казалось, что она поет колыбельные песни. Интересно, возможно сойти с ума в младенчестве?! Но как бы много боли не приносили болезни, мне они нравились. Я, наверное, мазохист, но был готов заплатить такую цену, чтобы мама всегда была рядом. Мечта идиота сбылась — я видел, слышал, ощущал ее каждый день. Ради нее еще жил, ради нее не сдавался: упрямо учился держать голову, садиться, ходить. Помню, как радостно блестели ее глаза, когда я сделал первый шаг. Как она ликовала, когда сказал первое слово. Ну и пусть мне понадобилось для этого месяцы — я произнес: «Мама», и она была счастлива. Но все же время подходило к концу.
Лишь год и пять месяца было отмерено мне на жизнь в семье. Я старался запомнить все, что видел, чтобы уже не забыть никогда. Но на этот раз суждено было измениться не только имени. Я ожидал Хэллоуина, как ни ждал даже казни — так сильно билось мое сердце, так яростно хотелось отдалить его наступление. А когда день икс настал — не случилось ничего, только отец, узнав что-то, стал кружить мать на руках. Для меня радостная новость дошла только месяца через три-четыре, и то лишь потому, что я заметил, как округлился живот матери. Если Темный лорд не придет в наш дом, у меня будут не только родители, но и младшая сестренка или братишка.
Наверное, это безумие, но я ждал рождения малыша даже сильней родителей. Ведь это было то, о чем я всегда мечтал: быть не одному. Дожив до двадцати одного года, я так и не обзавелся своей семье — бездумно гоняясь за Пожирателями, стремясь уничтожить и искоренить все зло. Но в глазах остального общества я сам стал тем злом, с которым боролся. Я хотел бы иметь младшую сестру, чтобы стать тем, кого будут бояться ее многочисленные ухажеры. Чтобы быть для нее стеной, за которую она сможет спрятаться. Я хотел бы иметь младшего брата, чтобы стать для него идеалом. Только вот немного смущало, что срок был поставлен на конец июля — начало августа, как будто, должен родиться я.
Глупые надежды на счастье в семье разбились 31 июля, когда на свет появился Гарри Джеймс Поттер. Маленький мальчик, которого так обожал отец. Маленький мальчик с глазами изумрудного цвета, как у матери. Гарри стал смыслом жизни Джеймса и Сириуса, а я был в стороне, будто чужой. Только мама смотрела на меня с любовью, всегда заставляя веселиться вместе со всеми. Но мне этого не хотелось. Теперь я точно знал, что осталось прожить лишь год, а дальше снова начнется безумие — опять без них. Все же, оставалась надежда — глупая, слабая надежда ребенка, что хранителем назначат не Крыса. Правда, рассыпалась и она, когда отец дал свое согласие. На мой громкий крик «НЕТ» никто не обратил внимания. Только Крыс сконфуженно засмеялся, услышав его. Как же тогда мне попало от отца зато, что я, как рассерженный кот, зашипел на Питера! Но громкий лающий смех Сириуса был лучшей наградой, смягчившей боль от наказания. Жаль только, что никого из них скоро уже не будет в живых.
Первый Хэллоуин Гарри Поттера навечно останется в моей памяти. Я чувствовал, что скоро все закончится, моя жизнь скоро прервется. Любимая бабушка уже затачивала точильным камнем свою косу.
— Лили, бери детей и убегай! — я чувствую, как руки матери подхватывают меня и Гарри. Ощущаю, как громко бьется ее сердце, и вижу блеск ее глаз — такой яркий, такой безумный — она отдаст за нас жизнь. Лили давно это решила, наверное, еще тогда, когда впервые почувствовала мое движения под своим сердцем.
