Elinberg - История одного оборотня
День не задался с самого утра. Хмурая погода, совсем не соответствующая своей предшественнице, двойное зельеварение после обеда, удавшаяся ровно наполовину шутка, и вечерняя темная от Малфоя.
Мы возвращались из подземелий после урока Слагхорна, когда наступила темнота вокруг каждого из нас. Урок выдался чрезвычайно (у Горация всегда было все только так) тяжелым из-за большого объема теории относительно различных побочных свойств простейшего зелья смеха, следовавшее за ним собственно зелье, подготовка к которому была откровенно утомляющей (кто догадался только резать правые крылья стрекозы косо, а левые прямо?). Варка требовала предельного внимания, и варили мы его каждый по одному. Рассчитывать на помощь не приходилось, а у меня не заладилось все с самого начала. Я перепутал ингредиенты, повредил собственный котел, перепутал все крылья и неправильно прочел рецепт в учебнике. Настроение у меня упало ниже подвалов Хогвартса, сил не было вообще, и я даже не стал думать, откуда взялась эта тьма.
- Вы думали, я такой глупец! - раздался из темноты ужасно знакомый тянущийся голос, совершенно не подходящий грозным взглядам Люциуса, - vincire* * * !
Я был притянут к Джеймсу и Сириусу, хотя и не видел их.
- Настолько труслив, что на глаза нам показаться не можешь и нападаешь из-за спины? - не остался в долгу Сириус, убирая из голоса ненависть, рождая в нем наигранную жалость.
- Молчать, щенок! - прорычал Малфой, вмиг растеряв все свое спокойствие. - Немедленно сообщи контрзаклятие!
- Зачем? - сыграл удивление Сириус, пока мы благоразумно молчали. - Мне казалось, ты так вжился в роль Слизеринской Принцессы!
- Да как ты смеешь со мной разговаривать, почти-предатель-рода! - бушевал Малфой в ответ на тонкие, или не очень, издевательства нашего друга. - Или ты скажешь заклинание, или…
- Или ты задушишь меня своими косами?
- Закрой рот! - проорал Люциус и сквозь почти рассеявшуюся тьму приставил палочку к горлу Сириуса.
- Если я закрою, то не смогу сказать тебе отменяющее заклинание, - постарался пожать плечами Блэк.
- Говори сейчас же, щенок, - взял себя в руки блондин и почти мило улыбнулся. - Просто могут пострадать твои друзья.
- У этого заклинания не бывает парного, - тут же сдался Сириус.
- Ты мне лжешь!
- Оно временное, неужели ты не догадался спросить у своих милых подружек, которые завивают волосы каждый день? - спокойно продолжил наш друг, а я и не стал ему объяснять, что заклинаний то было много, просто я их даже не произносил.
- Сколько? - только и оставалось спросить несчастному Малфою.
- До завтрашнего утра, - поспешил высказаться я, предупреждая Сириуса.
- Не думаю, что вы его сумеете встретить как подобает приличным ученикам, - и палочка слизеринского старосты поднялась до уровня моего носа.
- Не думаю, что тебе следует это делать, - раздался новый голос. - Люциус Малфой, гордость всего факультета и собственного отца, наследник рода, позволил себе потерять лицо перед какими-то детьми!
- Не лезь, Снейп. По их милости я ношу это идиотское платье!
- Платье вполне милое, а вина не доказана.
- Мне достаточно их взглядов! Какого черта ты защищаешь их? - вновь стал закипать Люциус, оборачиваясь к своему собеседнику.
- Да мне то, собственно, абсолютно все равно, что ты сделаешь с ними. Не хотелось бы терять баллы, да и стоите вы перед самым входом в слизеринскую гостиную. Поражаюсь, куда испарились твои хваленые мозги и хладнокровность, - пожал плечами первокурсник и скрылся в проходе, не потрудившись даже посмотреть на нас.
До спальни мы добирались молча. Я думал о том, спас ли Снейп нас или старосту своего, Сириус, возможно, раздумывал над тем, как его шутка могла в такое вылиться, Джеймс же просто хотел спать, он зевал каждые три секунды. В самом деле, несмотря на детское время, мы слишком устали, чтобы боятся сумасшедших и неконтролируемых блондинов, чтобы думать о последствиях шуток, просто хотели поскорее забраться в кровать и не думать ни о чем вообще, как это успешно делал Поттер прямо на ходу. Удовлетворение от проделки мы получили, наказание, пусть и своеобразное, тоже, теперь нас ждали лишь подушки и одеяла.
- Знаешь, Джейми, ты задолжал мне стихи.
* Завивка (лат.)
* * Максимальная завивка (лат.)
* * * Связать (лат.)
Глава 5. Больше не волчонок
Незаметно подобрался конец сентября, и вот уже во второй раз за учебный год я навещаю Хижину. Полнолуние застало бы меня прямо на Зельеварении, если бы я вовремя не почувствовал приближение изменений. Вопреки сложившемуся мнению, полнолуние бывает и днем, как и тогда, четвертого октября - оно наступило около полудня. Под удивленными взглядами однокурсников я убежал в Хижину, не дожидаясь прихода медсестры. Джеймс, было, порывался броситься за мной, но был остановлен Сириусом. Верно, свои проблемы я должен решать сам. И я решил, настолько быстро, насколько смог. И все равно едва-едва не опоздал: превращение началось уже у лаза, и я успел только снять школьную мантию. Остальное пришлось просить восстанавливать мадам Помфри, которая прибежала уже вечером, узнав от моих друзей, что я пропал. Я привык, что она частенько забывала о приближении нового полнолуния, но латала меня исправно, да и за много раз починенную одежду я был ей безумно благодарен.
Превращение заняло большее время, нежели в прошлый раз. Я слышал треск костей и чувствовал боль сильнее прошлой. Не скажу, что она была так уж и намного сильнее, но разница была ощутима. Пальцы удлинялись не так быстро, как прежде, не так легко, как раньше, с неприятным слуху звуком, все тем же треском. Ныли колени, на глазах расширялось и меняло строение запястье. Смотреть было еще страшнее, чем испытывать, и мне пришлось закрыть глаза, устроившись на холодном дощатом полу. Спокойно лежать не получалось - тело бросало в дрожь как при сильнейшей лихорадке, особенно когда начал появляться хвост. Удлинение позвоночника было единственным неприятнейшим моментом превращения, остальное же я мог достойно вытерпеть. Когда я неуверенно поднялся на лапы, я продолжал ощущать боль, но теперь ее можно было отнести к душевной - мне хотелось выйти на воздух как никогда прежде. Хотелось увидеть луну, даже если и был день. Хотелось ее просто почувствовать. Нельзя, меня могли увидеть в окна студенты, и никакой Дамблдор меня бы уже не спас. Невыносимо было выбраться, и я мог только грустно выть. Не боясь быть услышанным. Это место давно считали скопищем черной магии и призраков, хотя работу по наведению страха выполнял один лишь я. За все семь лет я не видел никого, кто мог бы издавать похожие шутки, и здорово веселился, когда в Хогсмиде матушки пугали своих детей якобы сегодняшними стонами Хижины при мне. «Чего только не придумывают, чтобы не отпускать детей от себя!» - думал тогда я. Сейчас я готов во все заброшенные дома запихнуть по куче оборотней и вампиров, лишь бы Тедди туда не вздумал ходить, пусть он еще и очень-очень маленький - просто на будущее.
Иногда до меня доносились глухой смех со стороны озера. Я думал о чем угодно, только бы время шло быстрее. С каждым превращением было все невыносимее ощущать помимо своей тоски еще и Волка. Он ведь тоже живое существо, и как бы я хотел, чтобы мы не мучили друг друга! Отпустить друг друга было бы лучшим для нас подарком, хоть и для Волка это означало покинуть наш мир. Он мог только умереть, если бы я каким-либо неведомым методом сумел выгнать его из тела. Но и это было для него лучшим, чем сидение взаперти в моем теле. Определенно, я был самым молодым и самым плохим хозяином, какой ему только доставался. Стал плохим, как только стал бороться с ним. Директор говорил, что я должен побороть чудовище в себе, и я как дурак следовал его советам. Я сам вырастил в себе чудовище, относясь к нему так и только так. Откуда мог старик знать, каким было существо во мне? С чего люди вообще взяли, что внутри нас монстры? Что мы сами монстры? Вынужденные хищники, подверженные законам природы как и все остальные существа. Я не беру в расчет Грейбэка или похожих на него, я сужу по себе и нескольким единомышленников. Оборотни общаются меж собой, и я смог познакомиться с людьми, разделяющими мои суждения. Уже много лет я пытаюсь смириться с тем, кто живет во мне, но он не прощает меня. Вернее, не обращает на меня внимания, сделав неверный вывод из моих глупых детских суждений. Это даже не волки, высшие существа, их духи - они делились с нами магией, знаниями, а мы не принимали дар, считая их монстрами. Волк не то животное, что питается травой. Больше не волчонок.
Помфри не дала мне остаться на ночь в Хижине. Колдомедик смотрела на меня настоящим зверем, да и я отвечал ей тем же - я едва мог устоять на ногах. Вдоволь поспорив, я сдался, в противном случае она могла привести сюда и директора, а давать заговаривать себе зубы я не желал совершенно. Тратить великолепный вечер, который можно было бы провести в постели, скрываясь от всего, на директора было бы самой последней вещью, но что я бы смог согласиться. Я дал мадам Помфри вывести себя из Хижины, позволив ей практически тащить меня в школу. Это не заботило меня совершенно. Слишком слаб, чтобы думать о глупом положении. Достаточно, чтобы осознать то, что так будет всегда. Всю жизнь, с каждым разом все хуже и хуже. Продолжительность жизни оборотней несколько превышает продолжительность людей, как бы ни считали выдающиеся ученые магического мира. Много лет, по двенадцать превращений в каждом, слишком высокая цена за долголетие. Я прожил лишь маленькую часть предоставляемого мне, а вид мой далеко не цветущий. Пожалуй, я мог бы соревноваться со Снейпом в том, кто из нас выглядит на большее количество лет, чем есть на самом деле.
