Андрей Рябоконь - Искушение чародея (сборник)
— А ты? Тоже превращаешь воду в золото? — полюбопытствовала я.
— Ну что ты! — засмеялся Гастон. — Я в основном по связям с общественностью. Принимаю новых людей, встречаю делегации, общаюсь с журналистами.
И обаятельно улыбнулся — дескать, что умею — то умею. «Да, — подумала я. — На редкость коммуникабельный парень».
— А Ильмаринен?
— О-о-о! Он действительно гений! Лучший среди лучших. Горжусь, что мне выпала честь работать с ним.
Гастон чуть запнулся, будто застыдившись высокопарности сказанного, и плавно перевел разговор на другое:
— Слушай, а какие планы? Чего хочешь посмотреть? Я ведь не так чтобы в курсе. Ильмаринен сказал: «Будет проверка. Во всем инспектору помогай». И все. Что к чему — велел тебя спрашивать. Потому — командуй. Готов подчиняться! — и Гастон шутливо отдал честь.
— Ну-у-у… — протянула я. — Хотелось бы понять суть. Может, поговорить с людьми, посетить лаборатории…
— Понять суть — не вопрос. Лаборатории посетить можно. А вот поговорить с людьми — это сложнее. Ученые — они ведь странные. Вот, наверное, удивляешься, почему у нас здесь такая тишина да пустота?
Я кивнула.
— А как раз потому, что едут к нам для того, чтобы избавиться от лишнего общения. Окунуться в чистую науку. А мы с тобой вдруг ввалимся к ним в самый неподходящий момент… Неудобно, понимаешь?
Гастон прочитал в моих глазах сомнение, примиряюще пожал плечами:
— Ладно, завтра разберемся. Кого застанем — того застанем. Я тебя проведу по лабораториям — тем, что пока пустуют. Если кого из местных старожилов встретим — с тем поговоришь. А потом осмотрим внешний периметр на предмет, что утечек нет. Понимаю всеобщее беспокойство — мало ли чего наши наизобретают. Но у нас с защитой все в порядке. А сейчас дай-ка я тебе еще кое-что выдам почитать. На сон грядущий…
Гастон порылся в столе и извлек увесистую папку.
— Я тут в ожидании инспекции техническую документацию подготовил. Можешь посмотреть на досуге.
Я покачала на руках том, распухший от бумаг. Полистала. Да-а-а… Работой на ночь я обеспечена. Гастон ехидно-понимающе ухмыльнулся.
* * *Утро следующего дня началось с завтрака в виде блинов, на которые зазвала меня матушка Марфута. «Приходи, доченька. Поедим по-нашему, по-деревенски. Покалякаем», — было написано в письме, принесенном белой птицей.
«Кажется, питание в Тридевятом царстве входит у меня в привычку, — подумала я, собираясь. — Интересно, можно ли назвать это взяткой?.. Если так, то тогда у них здесь что-то нечисто… И я, получается, взяточница? У-у-у-у… Будем лучше считать, что у нас просто дружба».
Анфиса, раскрасневшаяся, румяная — видимо, с самого раннего утра хлопотала у печи, — начала выставлять на стол кушанья. Плошка со сметаной, еще одна — с вареньем, еще — с грибами, чаша с творогом, тарелочка с медом. Кульминацией стало громадное блюдо с горкой румяных круглых блинов. «Впечатляюще!»
— Ну, дитятко, приступай, — скомандовала матушка Марфута, с вожделением глядя на выставленные кушанья. — Давай, не стесняйся, бери прямо ручками.
И сама с удовольствием показала пример. Кушала Управительница так вкусно, что любо-дорого было посмотреть. Скоро губы и щеки ее залоснились от жира, и она время от времени вытирала их даже не салфеткой, а целым полотенцем, выложенным Анфисой. Я старалась не отставать от хозяйки, но не имея большого опыта в поедании блинов в деревенских условиях, угнаться не могла. Но очень старалась.
Когда горка блинов значительно уменьшилась, Управительница решила, что самое время для светской беседы.
— Как тебе, милочка, наши соседушки? Как там у них дела-делишки? Главный-то у них, чистый вампир, а? — матушка Марфута хитро подмигнула.
Я улыбнулась: определение было дано в самую точку. Но ответила нейтрально:
— Смотрю еще, матушка Марфута. Изучаю. Проверка еще не закончена.
— Ну изучай, изучай… Только аккуратненько. Ты ведь девушка хорошая, доверчивая. Наговорят тебе с три короба, а ты и поверишь. Соседи-то у нас, Аленушка, уж больно странные. О-о-очень. И Куратор ихний какой-то неправильный… И помощник его такой же…
— Ну что вы, матушка Марфута! — перебила я хозяйку. — Гастон очень милый. Мне понравился.
— Ах, девонька! Поосторожнее с ним! Он соловушкой-то поет-заливается для отвода глаз. Скрывают они чего-то. Вот попробуй-ка, попроси его башню показать, поглядишь, что ответит.
— Какую башню? — заинтересовалась я.
— Есть у них такая, высоченная. До самого купола. Куратор там частенько бывает. Да все особливо по вечерам. Вот и думаю я, что он с защитой там чего крутит-вертит. Отключает ее, поди, на ночь.
Управительница пригорюнилась, примолкла на секунду и вдруг грохнула кулаком по столу так, что я подпрыгнула от неожиданности:
— А ведь не докажешь! Не пускают они к себе в мир никого из наших, а на башню — тем более!
— А вы пытались? — пробормотала я, опасливо отодвигаясь.
— Да в том-то и дело, что пытались!.. — начала она. И вдруг, прервавшись, умильным голосом обратилась к стряпухе, хлопочущей у печи: — Анфисочка, принесла бы ты гостьюшке молочка холодненького из погреба? А то она, поди, не пробовала такого.
Анфиса молча вытерла руки о фартук и вышла в сени. Матушка Марфута подождала, пока за девушкой закроется дверь, и снова обернулась ко мне.
— Ты прости, девонька, что я разбушевалась. Уж больно я переживаю. Вот и Анфисочку лишний раз расстраивать не хочу, она и так грустная все ходит. Пусть уж лучше не слышит… Так вот, о соседях-то наших. Пыталась я с ними поговорить. Пыталась… Да не пустил меня Куратор-то к себе. Делами отговорился. А Гастон, помощник ейный, он такой весь из себя — мягко стелет, да жестко спать. Вывалил ворох слов, будто тряпья бросового, да и выпроводил. А делать-то чегой-то надо… Вот и решил Ванечка — был у нас такой гарный парень, жених Анфисин — помочь мне. Проверить, что у них там творится. Пошел к Гастону, говорит: «А покажите-ка мне вашу башню». Гастон говорит: «Иди к Куратору». Ваня и к Ильмаринену пошел. А тот ему: «Не лезь не в свое дело». А Ванечка тогда: «Вы как хочете, а мы жалобу в ИнтерГалактическую полицию подадим!» Напугался тогда Куратор. «Завтрева, — говорит. — Приходи завтрева, посмотришь башню». А назавтра Ванечка — раз! — и пропал. Был человек — и нету. Исчез.
— Ну, матушка Марфута, какие вы ужасы рассказываете… — озадаченно пробормотала я. — Как пропал? Куда пропал? Может, парень просто уехал.
— Поди и уехал, — покладисто согласилась Управительница. — Письмо, вон, даже невесте написал. Мол, не ищи меня, не судьба нам с тобой, уезжаю.
— Ну вот видите!
— Вижу. Но не верю. Не такой человек Ванечка, чтобы бросить все на полпути да уехать, с невестой не попрощавшись. Вот и думаю, соседи, поди, с ним чего и сделали…
Матушка Марфута расстроенно махнула рукой и отвернулась.
У меня в голове крутилась тысяча вопросов, но задать их я не успела. Дверь распахнулась, и в комнату, сильно пригнувшись на входе, шагнул абсолютно незнакомый молодец.
— Доброго денечка честной компании, — громогласно возвестил он. — Примете гостя?
Косая сажень в плечах, светлые волосы стянуты по лбу лентой, голубые глаза, румянец на щеках. До чего ж хорош! И улыбка замечательная — в тридцать два зуба и две задорные ямочки на щеках. Не ответить на такую невозможно и я, конечно, ответила. А он вдруг приятельски подмигнул мне. Я засмущалась.
— Ооооо! Данимирушка! Заходи, родимый, — обрадованно закудахтала матушка Марфута. — Садись за стол, откушай с нами. — И, обращаясь ко мне, шепотом добавила: — Это племянничек мой, Данимир. Сироткой с детства остался, так и зовет меня мамкой. Кузнецом он у нас.
— Откушаю, откушаю, матушка, коли приглашаете, — пророкотал Данимир, устраиваясь за столом.
В этот момент в горницу вернулась Анфиса. Чуть споткнулась в дверях, приостановилась, будто решая, заходить или нет. Управительница весело скомандовала:
— Анфисочка, чего же ты? Не стой на пороге. Давай-ка, неси горячих блинчиков, а то Данимирушка уработался весь, умаялся.
Парень одобрительно кивнул. Девушка выставила на стол запотевшую крынку и ушла к печке. Матушка Марфута плеснула молока в глиняную кружку:
— Держи-ка, доченька, испей.
Я сделала глоток. Холодное молоко — аж зубы заломило — оказалось удивительно вкусным. Матушка Марфута довольно улыбнулась. Анфиса между тем унесла полупустую тарелку и вернулась от печки с новой горкой румяных блинов.
— Вот это дело! — довольно пророкотал Данимир, потирая руки. — Вот это попируем!
— Данимирушка, — обратилась матушка Марфута, когда горка уменьшилась вдвое. — Поводи гостью по окрестностям, покажи ей, что у нас тут к чему. Может, по лесу прогуляетесь? К реке выберетесь?
