Nata Malfoy - Три мгновения
Только Поттер не приходил.
* * *
У мадам Помфри и правда, как любят говорить магглы, были золотые руки. Используя зелья Снейпа, она поставила Гарри на ноги буквально за пару дней. И была теперь гораздо больше обеспокоена состоянием его спасителя. Гарри не находил себе места от гнева и волнения. Мальчик почти физически чувствовал боль Драко, и готов был применить Легилименцию ко всем учениками Слизерина, чтобы найти виновных. Мадам Помфри сказала, Малфой мог умереть если не от воспаления легких, то от того, сколько пролежал на ледяном полу в холодной воде.
Гарри все-таки нашел их. И эти мерзавцы должны быть всю жизнь благодарны и обязаны Снейпу, который очень вовремя появился в коридоре. Крэбба с Гойлом, конечно, исключили и, наверное, только это не сделало Гарри Поттера Мальчиком-Который-Стал-Дважды-Убийцей.
А потом он каждый день, несмотря на запреты колдомедика, навещал Драко. Любовался им, таким трогательным и уязвимым, так не похожим на прежнего слизеринского мерзавца. Мог часами просто сидеть рядом, держать в руках холодные тонкие руки, словно пытаясь согреть; или скользить пальцами по синеватым венам, стараясь уловить едва ощутимый пульс. Потом Гарри медленно переходил на виски Малфоя, проводил по мягким губам и подбородку, задерживал пальцы на голубоватой жилке на шее, и долго не мог оторвать их. Он изучал слизеринца, и чувствовал, что с каждой минутой, проведенной в палате, привыкает к нему все больше. Для Гарри перестало существовать все, что не связано с Драко - уроки, квиддич, даже друзья отошли на второй план. Волна нежности и привязанности к бывшему непримиримому врагу неумолимо накрывала его, не давая возможности задуматься над причиной. Мальчик не заметил, как без памяти влюбился в это совершенное существо с внешностью ангела и характером шести чертей. Во всем теле, через кровь, будто распространялся неодолимый яд, циркулируя по венам, разъедая сердце и пропитывая душу. У этой отравы было имя.
Имя, которое обжигало губы, когда его произносишь.
Имя, которое звучало у Гарри в ушах, и было прекрасней самой мелодичной музыки.
Имя, которое каждую секунду выстукивало его сердце, все ускоряя ритм.
Имя, которое во сне он выкрикивал в порыве безумной страсти.
Имя, которое шептал наяву, боясь признаться даже самому себе, что любит его обладателя.
Самый сладостный звук, когда-либо существовавший на земле. Имя Драко.
Мальчика сейчас не интересовало ничего, кроме бледного лица и прохладных рук слизеринца.
Здесь, рядом с Драко, Гарри забывал обо всем. О том, что он - последняя надежда магического мира; о том, что Дамблдор так долго внушал ему - он Избранный, единственный, кто способен убить Волдеморта. Ничего не имело значения, кроме того, когда же наконец откроются эти светлые глаза, и что Гарри в них увидит - надежду на счастье или свою смерть.
Но директор не позволил ему забыть.
После очередного учебного дня Гарри, как обычно, бежал в больничное крыло, и на полдороги его перехватил Дамблдор.
- Гарри, мальчик мой, мы опять должны с тобой уехать, и на этот раз надолго.
Мальчик вздрогнул и поднял на Альбуса свои волшебные глаза. В них мелькнуло - нет, не страх, как сначала подумал директор, который не забыл, что пришлось пережить любимому ученику в прошлый раз, - нет, это было какое-то невероятное сожаление.
- Предупреди друзей, чтобы не мучались от неизвестности, - сказал Дамблдор и, взглядом отпустив мальчика, слегка удивился, увидев, как он побежал в сторону, совершенно противоположную гриффиндорской гостиной.
Гарри повезло - мадам Помфри в палате не оказалось. Не в силах больше сдерживаться, он стал осыпать лицо Драко поцелуями и шептать, что не выдержит без него. Гарри знал, что может больше никогда его не увидеть. Но об этом так не хотелось думать, это было не так важно - главное, чтобы Драко выздоровел, чтобы снова дрогнули длинные серебристые ресницы, а бледные губы ожили в улыбке.
- Я обязательно вернусь… - шептал Гарри, нежно касаясь губами бархатистых щек. - Милый, солнышко мое!..
Он так хотел отдать Драко без остатка всю нежность и теплоту, которую так долго хранил в своем сердце. И не важно, что, когда Малфой придет в себя, его губы не будут улыбаться Гарри, а сложатся в презрительную ухмылку; не важно, что для «чертова Поттера» взгляд этих глаз всегда будет холодным, как лед и острым, как клинок кинжала; Гарри хотел запомнить Серебряного Принца таким - трогательным, беззащитным, светлым, как ангел.
Он не услышал, как вошла мадам Помфри, не понял, что она сказала - очнулся только, когда колдомедик подергала его за плечо. В последний раз взглянув на Драко, запечатлевая в памяти его образ, Гарри выскочил из палаты.
А ровно через два дня, несмотря на предосторожности Дамблдора, Мальчик-Который-Выжил попал в руки Темного Лорда.
* * *
…Он стоял, прижатый спиной к каменной стене, и думал, что еще секунда такой боли - и голова разорвется на тысячу кусочков. Ситуация напоминала ту, на кладбище Реддлов, куда перебросил его вместе с Седриком Диггори кубок-портал. Только теперь Гарри был прикован к стене тяжелыми цепями, и в руках не было волшебной палочки, которую на этот раз предусмотрительно забрал Волдеморт.
Сам же темный маг ходил по комнате перед мальчиком, перебирая какие-то сосуды на полках, и говорил:
- Ты, наверное, думаешь, мне так нужна твоя жизнь, что я устраиваю за тобой такую охоту? Вовсе нет. Я расскажу тебе.
Два года назад я не знал до конца, правильно ли поступаю, совершая обряд, но у меня не было выбора - я должен был вернуться в свое тело. Оказалось, я ошибался: я наконец смог принять человеческий облик, но не возвратил себе прежнюю магическую силу. Да, я не хуже любого волшебника, но, сам понимаешь, это лишь жалкие крохи для того, кто привык править миром. Мне нужна твоя кровь, но я не должен брать ее насильно. Отдай мне ее добровольно. Всего пару капель, Гарри, - глаза Волдеморта сверкнули красным огнем, - и я дам тебе все, что захочешь!
- Я лучше умру, чем буду помогать тебе! - воскликнул гриффиндорец.
Темный Лорд усмехнулся.
- Все мы когда-нибудь и так умрем. Каждый наш очередной ничтожный глоток воздуха - шаг к смерти. Она неотвратима, вся наша жизнь - ни что иное, как медленное умирание. А хочешь жить вечно? Вдвоем мы смогли бы найти эликсир жизни, Гарри! Вместе мы сможем стать величайшими волшебниками, весь мир будет у наших ног. А разве нет людей, которых ты хотел бы поставить на колени? Разве у тебя нет обидчиков, которые заслужили наказания? Драко Малфой, например, разве нет?
Гарри вздрогнул при имени Драко, но тут же закричал:
- Мой враг - ты, Волдеморт. И кто, если не ты, должен ответить за свои преступления? Как ты смеешь предлагать мне эту сделку, убийца моих родителей?
Волдеморт, будто собираясь сдаваться, как маггловские преступники, поднял руки вверх.
- Да, я совершил эту ошибку. Пойми, Гарри, жизнь - это сражение, иногда приходится жертвовать некоторым, чтобы не потерять все. Разве я не достаточно наказан за это четырнадцатью годами ужаснейшего, жалкого существования, даже не имея телесной оболочки? Но я был на войне, а такие, как Малфой и в мирное время продолжают портить жизнь окружающим только своим присутствием. Ведь должен же ты, такой добрый и непримиримый к несправедливости, ненавидеть его? - и Волдеморт самодовольно улыбнулся, словно подчеркивая, что не один он так злобен.
Может, виной тому была дикая боль, пронизывающая голову через шрам и не дающая контролировать мысли, но в каком-то порыве Гарри выкрикнул:
- Я не ненавижу Малфоя! - и тут же попытался сгладить слишком сильный всплеск эмоций:
- Я… Он не настолько мерзавец, чтоб его ненавидеть.
Но минутное смущение не укрылось от мага. Впившись внимательным взглядом в лицо Гарри, он прошипел:
- Да тебе небезразличен наш юный друг! Ничего себе, какой невероятный поворот событий!
Гарри молчал, не решаясь ответить - голос мог выдать его. Наконец он нашел в себе силы и твердо сказал:
- Что бы ты ни предложил мне, я НИКОГДА не буду помогать тебе.
Глаза Волдеморта недобро сверкнули.
- Поверь, я умею убеждать. А ты сам только что дал мне прекрасную возможность. Мне вот только интересно, насколько далеко зашла твоя симпатия к Малфою, и на что ты ради него способен. Легилименс! - выкрикнул Волдеморт, направляя на Гарри волшебную палочку.
«Протего!» - мысленно произнес мальчик, но разве мог он, измученный ужасной головной болью от одного только присутствия Темного Лорда, противостоять магу, не имея даже в руках волшебной палочки? И вот картинками перед глазами замелькали воспоминания - Хогсмид, странный взгляд Драко, дорога в больничное крыло, палата слизеринца, его нежные губы, собственный горячий шепот: «Маленький мой… милый… солнышко…»; сквозь все это в сознание проникал насмешливый голос Волдеморта:
- Какие нежности! Не ожидал! А Малфой! Какой благородный поступок! Я думал, он недалекий мальчишка, только и способный, что подражать своему отцу, да исподтишка делать гнусности.
