Когда я вгляделся в твои черты (СИ) - "Victoria M Vinya"

― До чего, хороша… До чего вся моя… ― бредил он между ласками.

― Твоя, ― отвечала Микаса, крепче сплетая на его шее руки и подгоняя движениями бедёр миг разрядки. ― Мой самый хороший, самый любимый друг!..

Её прошило экстазом от затылка до пальцев ног ― ярким и густым. Микаса протяжно застонала, крепко вжавшись в Эрена, отрывисто задышала. Притянула к лицу сжатый кулачок и в блаженстве прикусила. На смену пасмурным сумеркам явилась умиротворяющая тьма. Дождь на улице продолжал хлестать траву и напевать выученный наизусть гимн телесной близости. Всё это ― до боли им двоим знакомое и в то же время нечто новое. То, чем должны были стать потраченные на разлуку и страдания далёкие дни. Терапия, исцеление.

― Ложись на спину, ― мягко скомандовала Аккерман. ― Теперь моя очередь.

Он послушно исполнил её просьбу и сделал резкий выдох. Освободившись, наконец, от платья, Микаса подползла на дрожащих коленях по смятому одеялу и подложила Эрену под голову ещё одну подушку, чтобы за её действиями было удобно наблюдать. Раскрасневшиеся щёки, растрёпанные волосы, кружево чокера отпечаталось на бархатной шее, по внутренним сторонам бёдер стекала вязкая влага: «Вот теперь точно похожа на шлюшку», ― не без удовольствия отметил про себя Эрен.

― Поцелуй меня.

Не молил ― приказал, и на мгновение Микасе показалось, что она сидит в злосчастном ресторане без возможности оторвать руки от стола. Её настигло смятение. Но вдруг лицо Эрена изменилось, он сглотнул, сведя брови к переносице, и вкрадчиво добавил:

― Прошу…

Разнеженная до предела Микаса улыбнулась как девчонка и дала ему то, чего он хотел: «Ни на миг не перестаёшь быть собой. Мой трогательный дуралей», — подумала она. После вылила в ладонь порцию смазки, растёрла и с благоговением обхватила крепко стоящую плоть. Бережно скользнув несколько раз у основания, достигла вершины и принялась обводить её по кругу большим пальцем, неотрывно наблюдая за проступающими прозрачными каплями. Эрен вскрикнул, подавшись вперёд, мышцы живота плавно перекатились под вспотевшей кожей. Он повторял бесценное имя снова и снова, словно мечтал впечатать его в стены спальни: Микаса, Микаса! В шуме дождя ― Микаса. В хрусте пододеяльника и наволочек ― Микаса. В покрытых пеплом окурках ― Микаса. Везде! В непроглядной темноте, в движении её рук, в его распутных мыслях ― там у неё поистине королевское место!

Она легла на живот и стала рисовать языком на его коже влажные линии. Эрену было уже привычно: Микаса всегда начинала немного сбивчиво, с прерывистым ритмом — больше целовала, чем работала ртом. Наплевать. Он души не чаял в её слегка неуклюжих ласках и совершенно точно сошёл бы с ума, если б к его телу ещё хоть раз прикоснулись чужие губы, пусть хоть трижды более ловкие. Эрен терпеливо ждал, когда Микаса войдёт во вкус, раскрепостится — тогда ей просто не будет равных! В порыве чувств схватился пятернёй за волосы на её макушке и заботливо направил, подсказывая темп, протолкнулся глубже к горлу. Микаса втянула щёки и прилежно взяла ритм, чувствуя, как в уголках рта начинало слегка саднить. Ему стало тесно, слишком горячо, и с уст то и дело срывались беззастенчивые похвалы. Она сопела от усердия, заглатывая всё глубже, но остужала собственный пыл, чтобы не перестараться. Эрен нежно убрал ей за уши нависшие пряди волос. Низ живота схватило истомой до покалывания в позвонках. Только не сейчас! Слишком быстро. Слишком мало её.

― Боже, иди скорее ко мне! ― прохрипел он, сжав одеяло до побелевших костяшек.

Остатки разума заставили его подняться с подушек и потянуться за презервативами, но Микаса легонько остановила Эрена, припав лбом к его лбу.

— Погоди. Сегодня я хочу… без них. Хочу, чтобы ты остался во мне до конца. Давно хочу.

Она неуверенно заглянула ему в глаза и прочла в них удивление.

— Знаю, это не очень-то ответственно, но я безумно хочу отдаться тебе целиком. Очень-очень. Я никогда раньше не испытывала подобного, и мне любопытно… Но если ты против, я не буду настаивать.

— Что ж, раз так сильно хочешь…

Дело было не только в том, что он знал о таблетках и вместе с ней прошёл ряд обследований, не только в том, что мог доверять: Эрену до невозможности льстил её каприз. Он всегда проявлял крайнюю осторожность, не ложился в постель без защиты, в особенности, когда дело касалось малознакомых девушек, но в эту минуту ему стало интересно разделить любопытство Микасы. Он желал принять её дар. Желал обладать.

С задором повалив её на спину, Эрен свёл обе руки Микасы над головой и сжал за запястья в ладони. Он знал, как она обожала заигрывать с собственным смущением, и потому уставился ей прямо в глаза. Второй рукой принялся ласкать, погружая внутрь сначала один, а затем и два пальца, осторожно растягивая. Микаса была мокрой и готовой, она содрогалась и тихо упрашивала взять её.

Эрен не намеревался пытать её ожиданием. Он плавно вошёл в Микасу, набирая с каждым толчком глубину. И будь он проклят хоть самой прародительницей, хоть богами этого нового мира — как же в ней восхитительно горячо и сладко! Сладко, сладко, сладко! К чёрту нежности: Микаса уже вовсю скулила ему на ушко, что хочет сильнее и быстрее.

Его внутри так много! Так неутолимо мало! Ей никогда не будет достаточно. Она не знала, куда себя девать от нестерпимого желания принадлежать, и лишь жалобно заходилась стонами, подгоняя проникнуть глубже. Все звуки исчезли из мира, остались лишь монотонные шлепки от соприкосновений их тел — образчик нижайшего из искусств — Микаса была готова боготворить его как подлинный шедевр! «Трахай, трахай, трахай меня!..» — в беспамятстве повторяла она шёпотом, тесно вжавшись в своего дикого мальчишку, когда его темп стал по-животному неудержимым. Эрен задрожал, и внутри неё разлилось столь желанное ею тепло. Микасу повело судорогами.

Дождь перестал. Вдали стали раздаваться птичьи трели и стрекот сверчков, им в унисон подпевала стрелка настенных часов.

Он продолжал оставаться в ней, как обещал. Микаса принялась с благодарностью покрывать лицо Эрена отрывистыми поцелуями. «Люблю, люблю, люблю», ― трепетно повторяла она. Пролежав пару минут без движений, Эрен медленно покинул глубину её тела и сел на постели. Микаса тихонечко ахнула и протолкнула внутрь себя пару пальцев, чтобы насладиться тем, как её заполнило его семя; провела по лобку липкими пальцами и приподняла бёдра, ловя остатки схлынувшего оргазма. Вдохнула запах мокрого дерева и расплылась в улыбке. Она заметила, что Эрен не сводил с неё глаз, и залюбовалась подрагивающими тёмно-лиловыми тенями под его ресницами. Он притронулся к её влажной розовой плоти и скользнул пальцем внутрь так же, как это делала Микаса. Она обхватила его запястье и одобрительно прижала руку Эрена крепче.

― И как это выглядит? ― поинтересовалась она.

― Завораживающе.

― Жаль, что я не вижу…

― Могу принести тебе зеркало, ― со смешком предложил он.

Микаса захохотала и свела согнутые в коленях ноги. Эрен развязал волосы, с трудом поднялся и отнёс её с собой в душевую.

Вернувшись обратно, он принялся шарить по карманам своей куртки в поисках сигарет и разочарованно цокнул.

― Да блин, серьёзно? Только не сейчас!

Микаса спокойно залезла в спортивную сумку и достала оттуда подаренную ему «электронку».

― А это для кого куплено? Балбес. ― Она поцеловала его в щёку и легла на постель.

― И вправду балбес… Спасибо.

Эрен прикрыл окно, улёгся с ней рядышком под одеялом и закурил. Потянувшись к близстоящей вазе, сорвал из букета василёк и вплёл его в волосы Микасы. Она притронулась к короткому стебельку сквозь влажные пряди и нежно улыбнулась.

― Выйдешь за меня? ― без страха и сомнений спросил он.

― Конечно.

Эрен прикрыл глаза и крепко затянулся, вжавшись головой в подушку. По потолку карабкались таинственные тени, дым прибивался к ним завитками и таял. Невидимые оковы спали с двери этой комнаты, и запертые здесь семь лет назад дети с разбитыми сердцами могли взяться за руки, чтобы наконец-то двигаться дальше.