Андрей Рябоконь - Искушение чародея (сборник)
Даже Знающему подумалось, что на этот раз опасность настоящая и неудержимо мчащееся стадо вот-вот растопчет весь отряд. Но вскоре он поймал себя на мысли, что не ощущает даже слабую дрожь земли. А ведь она должна гудеть под ногами ушастых исполинов! Значит, снова видимость…
— Стойте! — закричал жрец, потрясая посохом. — Это происки злобного Кибраса! Ему нужно, чтобы мы повернули назад. Но духи, которых он насылает на нас, бесплотны. Не бойтесь их!
Знающий не раз убеждался, что в трудную минуту его голос имеет над соплеменниками поистине магическую власть. Вот и сейчас охотники остановились, лишь Загонщик, совершенно потеряв голову, припустил еще сильнее. Тем временем серые чудовища пронеслись мимо. Но легче не стало, потому что на смену им появились еще более ужасные. Одни из них были закованы в панцирь из костяных пластин, другие — утыканы причудливыми роговыми выростами, третьи стремительно передвигались на двух ногах, разевая зубастые пасти, четвертые парили в небе на широких кожистых крыльях. А пятые, самые огромные, походили на живые холмы. Над каждым из них возвышалась маленькая змеиная голова на непомерно длинной шее.
Но и эти диковинные звери прошли, не причинив никому вреда.
— Мы не устрашились Кибраса! Он посрамлен! — ликующе объявил жрец и оглядел свой отряд. Трое охотников исчезли бесследно — видимо, подгоняемые страхом, убежали в деревню. «Невелика потеря, — подумал Знающий, — Загонщик, Хмурень и Долгоног никогда не отличались смелостью. Зато из тех, на кого изначально можно было положиться, не дрогнул ни один».
Вскоре охотники, обогнув цепочку холмов, вышли к Кривому утесу. И увидели небесную лодку.
* * *В очередной раз вынырнув из забытья, Павлыш обнаружил, что туземцы совсем близко. Ему следовало разозлиться и обругать их за упертость, которую не смогли поколебать даже вызванные им призраки. Но злобы не было — она улетучилась, уступив место тупому безразличию. Хотелось одного — вновь провалиться в сон, спасаясь от боли, рвущей тело, и уже никогда не проснуться.
После взрыва уцелели всего два прибора. Работоспособность сохранил ЛН — локальный наблюдатель с летучим разведчиком «Шмель». А еще — фантоматор, генерирующий искусственные образы. С его помощью можно создавать на корабле разнообразные пейзажи, помещая в них самых экзотических существ. На катер эту игрушку прихватил Костров — он больше других в экипаже «Омеги» скучал по картинам далекой Земли…
Очнувшись после очередной отключки, Павлыш заглянул в ЛН, и увиденное его не обрадовало. «Шмель» не только заснял дюжину туземцев, вышедших из ближайшей деревни, но и рассчитал их направление. Группа двигалась точно к катеру.
Павлыш не знал, как поступят аборигены, когда, добравшись до разбитой летающей машины, увидят его. Может, упадут на колени, отобьют сотню поклонов и преподнесут гостю со звезд богатые дары. Но с тем же успехом могут и зажарить на вертеле. Попробуй угадай логику первобытных гуманоидов! И тот и другой исход был ему безразличен. Человеку, который вот-вот переселится в мир иной, терять уже нечего, а приобретать — поздно.
И все-таки, убедившись, что туземцы идут по его душу, Павлыш колебался не дольше минуты. Затем включил фантоматор и настроил на максимальный радиус действия. Он использовал универсальные образы, способные ввергнуть в панику представителей отсталой расы. Буйство враждебной стихии, нашествие никогда не виданных чудовищ — это должно было сработать. Но почему-то не сработало.
Конечно, Павлыш мог ничего не предпринимать. И оправдание имелось — удобное и логичное. Разве полупокойнику не все равно, чем закончится встреча с хозяевами планеты? Однако было нечто, заставлявшее его избегать контакта. Всего один момент, не позволявший спокойно встретить смерть…
Туземцы стояли полукругом, не решаясь приблизиться. Они были одеты в звериные шкуры и очень походили на землян. Невысокого роста, все с белой или желтоватой шапкой волос, красно-коричневую кожу украшали узоры из зеленых волнистых линий, кружков и точек. Самый разрисованный — видимо, предводитель — сжимал в руке деревянный посох с набалдашником в виде головы хищной птицы.
Привлекал внимание еще один абориген, которого принесли на плетеных носилках четверо дюжих соплеменников. У него было худое, туго обтянутое кожей лицо, острый подбородок и глубоко запавшие глаза. Увидев это лицо, Павлыш почувствовал, как сердце острым коготком царапнула жалость. Хотя жалеть следовало в первую очередь себя самого, дожевывающего под чужим солнцем последние крупицы жизни. Однако туземец, на вид еще не старый, выглядел очень плохо — как говорится, краше в гроб кладут. Наверное, его глодала тяжелая болезнь. Но почему он не остался дома, зачем отправился в изнурительное путешествие?
— Уходите, — тихо попросил Павлыш. Он сознавал, конечно, что гости его не понимают — лингвист, как и почти все приборы, вышел из строя при взрыве. Но что еще можно было сделать? — Пожалуйста, уходите. Так будет лучше всем.
Аборигены переглянулись. Затем предводитель поднял глаза к небу, развел руки в стороны и заговорил на гортанном отрывистом языке. Когда он замолчал, четверо крепышей подняли носилки с больным и неуверенно, по шажку, начали приближаться.
— Не надо, — взмолился Павлыш. — Не сейчас. Приходите потом, когда мы будем готовы вас встретить. Дайте мне умереть так, чтобы не брать греха на душу…
Можно ли считать грехом то, что ты совершил не со зла, а просто по ходу жизни, потому что иначе нельзя? Об этом Павлыш не думал. Он знал одно: контакта во что бы то ни стало нужно избежать.
Катер был разбит, спецкостюм — прожжен, шлем — расколот. Это означало, что туземцы беззащитны перед полчищами микроорганизмов, населяющих тело землянина. Даже его дыхание могло вызвать у хозяев планеты эпидемию, сравнимую с чумой.
Павлыш помнил трагедию, разыгравшуюся на Гарре, — одной из планет системы Мерака. Тогда люди уже применяли биоблокаду, но почему-то плохо задумывались о том, что сами несут смерть. И в результате таки ее принесли. Как выяснилось позже, роль ненасытного убийцы досталась безобиднейшей земной бактерии, родственнице кишечной палочки. Перейдя к аборигенам, она вдруг мутировала самым неожиданным образом. И прежде чем пришельцы, кляня себя за неосмотрительность, создали вакцину, болезнь успела выкосить десятки тысяч гарриан…
— Уходите… — уже не проговорил, а простонал Павлыш. Он потянулся к фантоматору, чтобы сотворить еще одного монстра — самого отвратительного и свирепого. Но сломанные ребра напомнили о себе — правую сторону груди словно прожгло огнем. В голове зазвенело на все лады, перед глазами растекся багровый туман, и сквозь его пелену Павлыш скорее угадал, чем увидел, как аборигены подошли вплотную и опустили носилки.
После этого они, подолгу воюя с каждой застежкой, начали снимать с него спецкостюм. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем это им удалось. К тому времени Павлыш уже закрыл глаза и балансировал на грани яви и бреда. Вдруг он почувствовал, что его тело ощупывают тонкие пальцы.
Они нежно, почти неощутимо, скользили по краям ожогов, обследовали раны и кровоподтеки, задерживались над сломанными ребрами, каким-то образом выявляя внутренние очаги боли. «Тоже доктор, как я. Только первобытный», — подумал Павлыш и, чувствуя, как на душе теплеет, доверился этим добрым пальцам.
Некоторое время спустя он ощутил, как к его губам поднесли сосуд с питьем. Павлыш послушно хлебнул горькой жидкости, от которой у него запылали язык и небо, и вскоре заснул.
* * *Травник шел вдоль ряда воткнутых в землю кольев и развешивал на них растрепанные пучки мха-багрянца. Семь-восемь дней сушки — и можно заваривать. Лучшее средство от черной трясучки!
Встреча со стрекальщиком, конечно, не могла пройти бесследно. Целитель сильно припадал на правую ногу, а левую, почти не гнущуюся в колене, неуклюже подворачивал носком внутрь. Но тем, кто совсем недавно видел его беспомощным, угасающим, даже эти нескладные движения могли показаться чудом.
Послышались приближающиеся шаги. Неторопливые, уверенные, они выдавали человека, наделенного властью. «Знающий!» — угадал Травник и лишь затем обернулся.
— Живи и здравствуй! — В уголках глаз у жреца притаились смешинки. — Вижу, теперь царство мертвых дождется тебя не скоро.
— Здравствуй и ты! — ответил Травник, опуская на землю корзину со мхом. — Если боги позволят, еще похожу по этому свету. А ведь недавно с ним прощался… Кто бы мне сказал, что встану и пойду — ни за что не поверил бы. Вот ты у нас Знающий, тебе все тайны открыты. Как объяснишь такое чудо?
— Все тайны открыты только богам, — уклончиво ответил жрец. — Но эту Умдуман мне поведал, хотя его речь совсем не похожа на нашу. Он говорил и тут же изображал сказанное руками. А еще делал рисунки. Много-много рисунков маленьким предметом, оставляющим черный след. И мы постепенно научились понимать друг друга. Я узнал, что на каждом из нас живут крошечные звери. От одних ни вреда, ни пользы, другие лечат, а третьи — убивают. Наши звери не могут повредить богу, но его звери обладают страшной силой и способны отправить любого из нас в царство мертвых. Умдуман опасался, что принесет племени смерть. Однако он ошибся — на наше счастье, у него оказались добрые звери, дарующие жизнь. Они совершили невозможное — исцелили тебя от яда стрекальщика. Правда, их умения не хватило на то, чтобы заживить раны бога, которые он получил при падении небесной лодки. Но с этим наилучшим образом справились твои мази и отвары.
