Фаина Раневская - Афоризмы
– Прихожу в поликлинику и жалуюсь: «Доктор, у меня последнее время что-то вкуса нет». Тот обращается к медсестре:
– Дайте Фаине Георгиевне семнадцатую пробирку.
Я попробовала:
– Это же говно.
– Все в порядке, – говорит врач, – правильно. Вкус появился.
Проходит несколько дней, я опять появляюсь в кабинете этого врача:
– Доктор, вкус-то у меня появился, но с памятью все хуже и хуже.
Доктор обращается к медсестре:
– Дайте Фаине Георгиевне пробирку номер семнадцать.
– Так там же говно! – ору я.
– Все в порядке. Вот и память вернулась.
Раневская обедала как-то у одной дамы, столь экономной, что Фаина Георгиевна встала из-за стола совершенно голодной. Хозяйка любезно сказала ей:
– Прошу вас еще как-нибудь прийти ко мне отобедать.
– С удовольствием, – ответила Раневская, – хоть сейчас!
Раневская на вопрос, как она себя сегодня чувствует, ответила:
– Отвратительные паспортные данные. Посмотрела в паспорт, увидела, в каком году я родилась, и только ахнула…
Раневская со всеми своими домашними и огромным багажом приезжает на вокзал.
– Жалко, что мы не захватили пианино, – говорит Фаина Георгиевна.
– Неостроумно, – замечает кто-то из сопровождавших.
– Действительно неостроумно, – вздыхает Раневская. – Дело в том, что на пианино я оставила все билеты.
– Сколько раз краснеет в жизни женщина?
– Четыре раза: в первую брачную ночь, когда в первый раз изменяет мужу, когда в первый раз берет деньги, когда в первый раз дает деньги.
– А мужчина?
– Два раза: первый раз, когда не может второй, второй – когда не может первый.
Сотрудница Радиокомитета N. постоянно переживала драмы из-за своих любовных отношений с сослуживцем, которого звали Симой: то она рыдала из-за очередной ссоры, то он ее бросал, то она делала от него аборт. Раневская называла ее «жертва ХераСимы».
Старшее поколение всегда ругает молодежь: она совершенно испортилась, стала легкомысленной, не уважает старших, без царя в голове, только о забавах и думает… Услышав такой стариковский разговор, Раневская сказала со вздохом:
– Самое ужасное в молодежи то, что мы сами уже не принадлежим к ней и не можем делать все эти глупости…
– Фаина Георгиевна, вы опять захворали?! А какая у вас температура?
– Нормальная, комнатная, плюс восемнадцать градусов…
Собеседница спрашивает у Раневской:
– То есть вы хотите сказать, Фаина Георгиевна, что Н. и Р. живут как муж и жена?
– Нет. Гораздо лучше, – ответила та.
У Раневской спросили, любит ли она Рихарда Штрауса, и услышали в ответ:
– Как Рихарда я люблю Вагнера, а как Штрауса – Иоганна.
Фаина Георгиевна вернулась домой бледная как смерть и рассказала, что ехала от театра на такси:
– Я сразу поняла, что он лихач. Как он лавировал между машинами, увиливал от грузовиков, проскальзывал прямо перед носом прохожих! Но по-настоящему я испугалась уже потом. Когда мы приехали, он достал лупу, чтобы посмотреть на счетчик!
– Сегодня я убила 5 мух: двух самцов и трех самок.
– Как вы это определили?
– Две сидели на пивной бутылке, а три на зеркале.
Хозяйка дома показывает Раневской свою фотографию детских лет. На ней снята маленькая девочка на коленях пожилой женщины.
– Вот такой я была тридцать лет назад.
– А кто эта маленькая девочка? – с невинным видом спрашивает Фаина Георгиевна.
– Я была вчера в театре. Актеры играли так плохо, особенно Дездемона, что когда Отелло душил ее, то публика очень долго аплодировала.
Узнав, что ее знакомые идут сегодня в театр посмотреть ее на сцене, Раневская пыталась их отговорить:
– Не стоит ходить: и пьеса скучная, и постановка слабая… Но раз уж все равно идете, я вам советую уходить после второго акта.
– Почему после второго?
– После первого очень уж большая давка в гардеробе.
Раневская приглашает в гости и предупреждает, что звонок не работает:
– Когда придете, стучите ногами.
– Почему ногами, Фаина Георгиевна?
– Но вы же не с пустыми руками собираетесь приходить!
Если вдруг вы стали для кого-то плохим, значит, много хорошего было сделано для этого человека!!!
– Этот доктор творит чудеса! Он буквально за минуту вылечил все мои болезни, – саркастически заметила Фаина Георгиевна после посещения врача.
– Каким образом?
– Он сказал, что все мои болезни – не болезни, а симптомы приближающейся старости.
Чтобы оставаться худой, женщине надо есть перед зеркалом и обнаженной.
Когда у попрыгуньи болят ноги, она прыгает сидя.
Под самым красивым павлиньим хвостом всегда находится обычная куриная жопа.
Одиночество – это когда в доме есть телефон, а звонит только будильник.
Я не признаю слова «играть».
Играть можно в карты, на скачках, в шашки.
На сцене жить нужно.
Нет полных женщин, есть тесная одежда.
У Раневской спросили, не знает ли она причины развода знакомой пары. Фаина Георгиевна ответила:
– У них были разные вкусы: она любила мужчин, а он – женщин.
Настоящий мужчина – это мужчина, который точно помнит день рождения женщины и никогда не знает, сколько ей лет. Мужчина, который никогда не помнит дня рождения женщины, но точно знает, сколько ей лет – это ее муж.
На голодный желудок русский человек ничего делать и думать не хочет, а на сытый – не может.
Раневскую о чем-то попросили и добавили:
– Вы ведь добрый человек, вы не откажете.
– Во мне два человека, – ответила Фаина Георгиевна. – Добрый не может отказать, а второй может. Сегодня как раз дежурит второй.
Если человек тебе сделал зло – ты дай ему конфетку, он тебе зло – ты ему конфетку… И так до тех пор, пока у этой твари не разовьётся сахарный диабет.
Почему все дуры такие женщины!
– Говорят, что этот спектакль не имеет успеха у зрителей?
– Ну, это еще мягко сказано, – заметила Раневская. – Я вчера позвонила в кассу, и спросила, когда начало представления.
– И что?
– Мне ответили: «А когда вам будет удобно?»
Для меня всегда было загадкой – как великие актеры могли играть с артистами, от которых нечем заразиться, даже насморком. Как бы растолковать, бездари: никто к вам не придет, потому что от вас нечего взять.
Понятна моя мысль неглубокая?
Кино – заведение босяцкое.
Одиноко. Смертная тоска. Мне 81 год… Сижу в Москве, лето, не могу бросить псину. Сняли мне домик за городом и с сортиром. А в мои годы один может быть любовник – домашний клозет.
Паспорт человека – это его несчастье, ибо человеку всегда должно быть восемнадцать, а паспорт лишь напоминает, что ты можешь жить, как восемнадцатилетняя.
Думайте и говорите обо мне, что пожелаете. Где вы видели кошку, которую бы интересовало, что о ней говорят мыши?
У нее не лицо, а копыто.
Не имей сто рублей, а имей двух грудей!
Жизнь проходит и не кланяется, как сердитая соседка.
И что только ни делает с человеком природа!
Ох уж эти несносные журналисты! Половина лжи, которую они распространяют обо мне, не соответствует действительности.
