Геннадий Красухин - Круглый год с литературой. Квартал второй
Лапин и Хацревин вместе с армией ушли из Киева в Дарницу, дошли до Борисполя. Немцы окружили наши части. Некоторым удалось выйти из окружения. От них мы потом узнали про судьбу Лапина и Хацревина. Нельзя было терять ни минуты, а Хацревин лежал – у него был очередной припадок. Лапин не захотел оставить друга. «Скорее! Немцы близко!» – сказал ему один корреспондент. Борис Матвеевич ответил: «У меня револьвер…» Это последние его слова, которые до меня дошли».
Эта большая цитата принадлежит Эренбургу. Взята она из его книги «Люди, годы и жизнь». И лучшим образом характеризует его зятя, Бориса Матвеевича Лапина, поэта, писателя, журналиста, родившегося 30 мая 1905 года. Остаётся только добавить, что Захар Львович Хацревин был не только другом Лапина, но и его соавтором. Они вместе написали много книг… И погибли в один день 19 сентября 1941 года.
* * *30 мая 1862 года родился Константин Михайлович Фофанов, именем которого часто называют целый период русской поэзии – с середины 80-х до середины 90-х годов XIX века.
О его поэзии одобрительно отзывались Лев Толстой и Николай Лесков, Яков Полонский и Аполлон Майков. Илья Репин, любивший стихи Фофанова, написал его портрет и был крёстным отцом его сына.
Стихи Фофанов печатал в иллюстрированных еженедельниках и в газете Суворина «Новое время». Суворин выпустил первую книгу поэта «Стихотворения» (1887) году и так как книга быстро разошлась, выпустил вторую под тем же названием (1889). В 1892 году вышли книга стихотворений «Тени и тайны» и повесть в стихах «Барон Клакс». В 1996-м выходит новая книга под старым названием «Стихотворения».
Что нового внёс в русскую поэзию Фофанов? Пожалуй, чаще других поэтов-предшественников он варьировал чужие строки – от Евангелия до Фета, которые, попав в его стихи, становились его, фофановскими. Его поэзия действительно рубежна: реалистическая, она как бы подёрнута мистической дымкой, нередко вызывая в памяти модернистские (символистские) стихи, написанные после Фофанова.
Выходец из многодетной купеческой бедной семьи, он не получил систематического образования, что сказывается в его поэзии макароническим смешением разных понятий в одном стихотворении. Порой кажется, что Фофанов, начав выражать в стихах одну мысль, бросает её на полдороге, ради выражения другой. Это дало возможность критикам говорить о бессознательности таланта поэта.
Отчасти это верное определение. Но только в том смысле, что Фофанов не рационален. Он и сам это утверждает:
Всегда мы чувствуем правдиво,
Но ложно мыслим мы подчас
И от очей ума ревниво
Хороним взор духовных глаз.
Но, друг, живя, не мудрствуй ложно,
Не удивляйся ничему, —
Постигнуть сердцем всё возможно
Непостижимое уму.
Увы, получивший признание при жизни, Фофанов при жизни был почти предан забвению. Сказался тяжёлый его порок – алкоголизм, который привёл к психическому заболеванию. Последние десять лет жизни Фофанова прошли в нищете и пьянстве. В трезвые минуты он продолжал писать, и даже за год до смерти издал книгу «Иллюзии», поэму в октавах «Необыкновенный роман» и поэму «После Голгофы», но прежней популярности эти вещи ему не снискали.
Умер Фофанов в свой день рождения 30 мая 1911 года и поэт Игорь Северянин оплакал его в пронзительных стихах «Над гробом Фофанова»:
Милый Вы мой и добрый! Ведь Вы так измучились
От вечного одиночества, от одиночного холода…
По своей принцессе лазоревой – по Мечте своей соскучились:
Сердце-то было весело! Сердце-то было молодо!
Застенчивый всегда и ласковый, вечно Вы тревожились,
Пели почти безразумно, – до самозабвения…
С каждою новою песнею Ваши страданья множились,
И Вы – о, я понимаю Вас! – страдали от вдохновения…
Вижу Вашу улыбку, сквозь гроб меня озаряющую,
Слышу, как божьи ангелы говорят Вам: «Добро пожаловать!»
Господи! прими его душу, так невыносимо страдающую!
Царство Тебе небесное, дорогой Константин Михайлович!
Жена известного учёного Мстислава Александровича Цявловского, она под его руководством, а потом самостоятельно работала как тестолог с рукописями Пушкина, занималась комментированием пушкинских произведений.
Мне она запомнилась как интересная собеседница, до самой старости сохранявшая отличную память, которая позволяла ей живо восстанавливать эпизоды из жизни литературоведов, друживших с ней и с мужем.
Татьяна Григорьевна умерла 30 мая 1978 года (родилась 19 июня 1897-го).
31 МАЯ
Вчера мы вспоминали о Борисе Леонидовиче Пастернаке, который умер 30 мая. Сегодня вспомним о его отце Леониде Осиповиче. Он умер 31 мая 1945 года в Оксфорде.
Леонид Осипович Пастернак, русский художник, родился в Одессе, там же учился в рисовальной школе. Два года учился на медицинском факультете Московского университета, ещё два – на юридическом факультете университета в Новороссийске.
Но живописью занимался параллельно с учёбой. Продолжал заниматься ею в Мюнхенской академии художеств, брал уроки офорта у И.И. Шишкина, который был ещё и прекрасным гравёром.
Молодого живописца заметили. Его картину «Письмо из дому» приобретает для своей галереи П.М. Третьяков. Л. Пастернак переезжает в Москву, где участвует в выставках передвижников, становится членом объединения «Мира искусств», преподаёт сперва в Училище изящных искусств художника-архитектора А.О Гунста, а затем в 1894-м переходит в Московское училище живописи, ваяния и зодчества, впоследствии получившее название: ВХУТЕМАС, о чём, точно датируя свои воспоминания, пишет в своём произведении его сын: «Мне четырнадцать лет. Вхутемас ещё школа ваянья…»
Леонид Осипович был знаком со Львом Толстым, иллюстрировал его «Воскресенье» и «Войну и мир», написал несколько портретов писателя (один из них «Лев Толстой с семьёй в Ясной Поляне»). Он был хорошим портретистом, умеющим схватить и передать наиболее характерные черты человека предельно скупыми средствами.
В 1921 году Леонид Осипович вместе с женой и дочерьми выехал для лечения в Германию. И не вернулся в Россию. В 1938-м, спасаясь от нацистов, переехал из Германии в Англию. Там и встретил день победы над германскими нацистами. Спустя три недели умер. Родился 4 апреля 1862 года.
* * *31 мая 1892 года родился Константин Георгиевич Паустовский.
Вот странно: я был равнодушен к его прозе, которую читал в детстве. Позже мне понравились его воспоминания.
А среди моих друзей были горячие поклонники прозы Паустовского.
Например, Лёва Левицкий, написавший о Паустовском книгу. Или Лев Кривенко и Борис Балтер, которые в Литературном институте посещали семинар Паустовского и были любимыми его учениками. Юрий Трифонов, их сокурсник, хоть и учившийся у Федина, но соглашавшийся, что Паустовский – прекрасный писатель.
Впрочем, все они Паустовского знали лично, дружили с ним и с его семьёй. А мне известно, что хорошие личные отношения с писателем мешают объективной оценке его творчества.
Но ведь и Нобелевский комитет чуть было не дал ему премию. И не дал потому, что, как написал в своём знаменитом Лексиконе мой покойный знакомец, немецкий славист В. Казак, советские власти, прознав о намерении комитета, угрожали Швеции экономическими санкциями, – в результате премию получил Шолохов.
Сказать по правде, мне в это не очень верится. Более правдоподобным кажется мне, что с Паустовским наверху ПОГОВОРИЛИ, и он, очень помнящий кампанию, развернувшуюся после получения Нобелевской премии Пастернаком, согласился просить комитет не присуждать ему этой премии.
В этом предположении меня укрепляет его правозащитная деятельность, которая меня восхищала, но которая не имела для Паустовского негативных последствий.
Ещё в школе, в 10 классе, я прочитал ходившее по Москве выступление Паустовского на писательском собрании в защиту романа Дудинцева «Не хлебом единым», который тогда нещадно ругали в печати. На меня сильное впечатление произвело обращение Паустовского к собратьям по перу с призывом осудить и бороться с Дроздовыми (Дроздов – герой-бюрократ дудинцевского романа). Горячо говорил Паустовский о советской номенклатуре, обвиняя её в неграмотности, в ненависти к таланту, в участии в сталинских репрессиях.
Роман ещё долго ругали, запретили. А Паустовскому по сути ничего за это не было, хотя сравнения с речью Константина Георгиевича роман Дудинцева не выдерживает: речь и более смелая и более яркая.
Или история с альманахом «Тарусские страницы», который вышел в Калуге в 1961 году, где напечатались до того не слишком охотно печатаемые Б. Балтер, В. Максимов, Л. Кривенко, Б. Слуцкий, В. Корнилов, Д. Самойлов, где с повестью «Будь здоров школяр» выступил Б. Окуджава, где впервые после ссылки появился Наум Коржавин с щедрой подборкой стихов, где ещё более щедро с предисловием Вячеслава Всеволодовича Иванова были опубликованы стихи и проза Цветаевой. Там же под псевдонимом Н. Яковлева выступила Надежда Яковлевна Мандельштам, напечатаны три рассказа Ю. Казакова, прекрасные стихи Н. Заболоцкого…
