Геннадий Красухин - Круглый год с литературой. Квартал второй
Был среди защитников Белого дома в августе 1991 года. А в октябре 1993-го организовал оборону здания радиостанции «Эхо Москвы».
Входил в состав Конституционного совещания. После принятие Конституции оно было преобразовано в Общественную палату при Президенте, из которой Любарский вышел, протестуя против развязанной войны в Чечне.
Погиб 23 мая 1996 года, утонув в океане во время поездки на остров Бали.
Книги Любарского (в том числе его переписка с отцом Сергеем Желудковым) изданы в России.
* * *Феликс Иванович Чуев (родился 4 апреля 1941 года) снискал себе известность как отъявленный сталинист и антисемит.
Вообще он считался поэтом, выпускал книги, композиторы писали на эти стихи песни, но стихи были плохими. И он в конце концов перешёл на прозу. То есть, он продолжал писать стихи, но гораздо больше стало появляться его прозаических книг: «Стечкин», «Ильюшин», «Молотов», «Сто сорок бесед с Молотовым» и, наконец, сборник любовных историй про Сталина «Солдаты империи. Беседы. Воспоминания. Документы».
В многотиражке московского отделения Союза писателей к 100-летию Сталина, опубликовал стихотворение, которое оказалось акростихом: «Сталин в сердце». Здесь он не врал. Он действительно восхищался этим человеком, отвергал любую его критику, призывал Молотова в свидетели, что начало войны формировалось по мудрому сталинскому плану.
Однако его акростих не остался без ответа. Ответил поэт Александр Ерёменко. И тоже акростихом:
Столетие любимого вождя
Ты отмечал с размахом стихотворца,
Акростихом итоги подведя
Лизания сапог любимых горца!
И вот теперь ты можешь не скрывать,
Не шифровать любви своей убогой.
В открытую игра, вас тоже много.
Жируйте дальше, если Бог простит.
Однако все должно быть обоюдным:
Прочтя, лизни мой скромный акростих,
Если нетрудно. Думаю, нетрудно.
Ерёменко не зря призывает Чуева «лизнуть мой скромный акростих»: прочтите сверху вниз заглавные буквы строчек и вы согласитесь: не зря!
После развала СССР часть бывших народных депутатов образовала самозваный Постоянный Президиум Съезда народных депутатов СССР, который возглавила Сажи Умалатова. Она награждала сторонников прежними советскими наградами и придуманными этим органом орденами. Так Феликс Чуев получил от Умалатовой звезду героя соцтруда.
Об этом есть почти в каждой сетевой заметке о Чуеве. Но одни честно указывают, что награда фальшива, а другие – без зазрения совести называют его героем соцтруда.
Умер Феликс 2 апреля 1999 года. Хоронили его как воина. Впереди всех наград (их, правда, у него было немного) на подушке лежала звезда героя соцтруда.
А куда она потом делась? Вот разыскания «Вечерней Москвы» от 25 мая 2012 года, корреспонденты которой побывали на Троекуровском кладбище:
«На некоторых надгробиях сверкают Звезды Героев, полученные от сомнительных организаций. Так, например, одна из таких организаций наградила знаменитого советского поэта, писателя и публициста Феликса Чуева званием Героя Социалистического Труда». Так что с подушки звезда скакнула на надгробье!
5 АПРЕЛЯ
Сергей Яковлевич Алымов (родился 5 апреля 1892 года) за участие в революционной деятельности был сослан в 1911 году в Енисейскую губернию на вечное поселение. Оттуда бежал в Китай. В конце концов, осел в Харбине.
Но в начале 1920-х довольно активно участвовал в литературной жизни Владивостока и Харбина. Писал стихи о Ленине, о Советской России.
Первая книжка «Киоск нежности» вышла в 1920-м. Стихи, собранные в ней, отдают ученичеством у Северянина, его эгофутуристической поэзией. Например:
Звёзды – алмазные пряжки женских, мучительных
туфель
Дразнят меня и стучатся в келью моей тишины…
Вижу: монашка нагая жадно прижалася к пуфу
Ярко-зелёной кушетки. Очи её зажжены.
Скинуто чёрное платье. Брошено на пол, как святость…
Пламя лампадки игриво, как у румына смычок…
Ах, у стеблинных монахинь страсть необычно горбата!..
Ах, у бесстрастных монахинь в красных укусах плечо!..
Но подхожу к келье-спальне… Даже берёзки в истоме!
Прядями кос изумрудных кожу щекочут ствола…
Даже берёзка-Печалка молится блуду святому,
Даже берёзкины грёзы об исступлениях зла!..
Ближе… К дрожащему телу прискорпионились чётки…
Два каблука, остродлинных бьются поклонами в пол.
«А… каблуки?!.. Куртизанка?! – Нет! не отдамся
кокотке…»
И убегаю… А в сердце: «О, почему не вошёл?»
Издал ещё несколько книг и переселился в Москву.
Но ОГПУ, видимо, следило за поэтом, жившим прежде в Харбине. Алымова в начале 1930-х отправляют в исправительно-трудовой лагерь «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина». Однако должность, которую он там получил, говорит о доверии чекистов: он редактировал газету для заключённых.
После возвращения в Москву в 1931-м писал преимущественно тексты советских патриотических песен. Некоторые известны и по сей день: «Вася-Василёк», «Хороши весной в саду цветочки», «Краснофлотский марш».
Небольшой, правда, вышел скандал с песней «По долинам и по взгорьям».
Я пел эту песню в школьном хоре. И всегда ведущий объявлял: «музыка Ильи Атурова, слова Сергея Алымова».
И вдруг – гром среди ясного неба: не писал Алымов слов этой песни. У неё – другой автор – Пётр Семёнович Парфёнов!
Причём это, оказывается, выяснилось давно. Роль Алымова здесь была ничтожной: отредактировал пару строк.
Но в 1937 году Пётр Семёнович Парфёнов был арестован и расстрелян. Авторство песни передали её редактору. Только в 1962 году ей возвращают подлинного автора. Причём для этого понадобился суд.
Заинтересовавшись этой историей, я много прочёл небольших статеек об Алымове. И нигде не нашёл, что он хотя бы просил снять его имя с не принадлежащего ему текста.
Он погиб в автомобильной катастрофе 29 апреля 1948 года. И хотя в его честь одно время назывался ходивший по Волге пароход, нехороший осадок остался. Тем более что далеко не везде пишут: текст Парфёнова, отредактированный Алымовым. Попадаются до сих пор и такие публикации, где сказано просто: текст Алымова!
6 АПРЕЛЯ
Александр Иванович Герцен (родился 6 апреля 1812 года) настолько известен, что нужды нет рассказывать его биографию, перечислять его художественные и публицистические вещи, характеризовать их.
Ограничусь его небольшой максимой – выпиской из дневника:
«Истинное, глубокое раскаяние очищает не токмо от события, в котором раскаивается человек, но вообще очищает от всей пыли и дряни, наносимой жизнию. Небрежность людская позволяет насесть пыли, паутине на святейшие струны души, гордость не дозволяет видеть, – паденье – и тотчас раскаяние (если натура не утратила благородства), человек восстановляется, но гордости нет, нет сухости, в нём трогательная грусть – он стыдится и просит милосердия, он делается симпатичен падшему».
Умер Герцен 21 января 1870 года.
7 АПРЕЛЯ
Марка Александровича Поповского я встретил в доме творчества писателей в Малеевке. Мы быстро сблизились. Он дал мне прочесть рукопись его книги «Дело академика Вавилова». Уже тогда – а было это в начале семидесятых – меня поразило обилие документального материала. «Как вам удалось его добыть?» – спросил я. «Секрет фирмы! – шутя ответил он. – А если серьёзно, удалось раздобыть допуск в архивы обманным путём». Но детализировать не стал: «Я многих подведу, если назову фамилии», – объяснил. И я, естественно, не настаивал.
Но своё восхищение работой я ему тогда же и высказал.
Как я обрадовался, когда прочитал рецензию Сергея Довлатова на эту книгу. Она была издана в Нью-Йорке, куда уехал в эмиграцию Поповский.
Вот – цитата из Довлатова как раз по поводу того, что и меня интересовало:
«Я хорошо помню обстановку в редакции газеты «Советская Эстония», где мне довелось работать в начале 70-х годов. Если какие-нибудь материалы отдела науки казались редакционным цензорам непроходимыми, если герои научных очерков вызывали сомнение у начальства, сотрудники отдела бежали звонить в Москву Марку Поповскому, рассчитывая на его авторитет и связи, на его умение «проталкивать» сомнительные статьи и корреспонденции. Мы умоляли Поповского о содействии, и, надо сказать, во многих случаях таковая апелляция завершалась успешным результатом.
