Диана Машкова - Главные правила жизни
У меня долго было ощущение того, что меня ведут по судьбе: случайное появление на телевидении, переезд из Питера в Москву, переход с канала на канал, дальнейшие изломы… А вот сейчас это ощущение прошло. То ли тот, кто следит за моей судьбой, подустал, то ли я сама уже плохо озираюсь по сторонам и не вижу, где еще есть какая-то возможность, поворот.
Мне кажется, что счастье – это прирожденный талант. В последнее время я стала задумываться об этом и обнаружила, что есть люди, которые живут той же жизнью, что и все: с огромными проблемами, заедающей бытовухой, кучей необходимостей, которые рвут человека на нитки. Но при этом они умудряются радоваться каждому дню и жить с ощущением счастья. Этого нельзя приобрести и даже не воспитать в себе.
Для большинства людей счастье – это мгновения. Из разряда «Сто часов счастья… Разве этого мало?». Поэтому состояние счастья ситуативно, моментно и никак нельзя сказать, что оно присутствует постоянно.
Конечно, человек скроен так, как он скроен биологическими родителями: гены нельзя списать. Но, когда я нашла свою дочку 10 лет назад, я вообще об этом не думала. Да и сейчас вспоминаю о том, что не я родила Тоську, только когда на эту тему заходит какой-нибудь разговор. Во всех остальных случаях даже в голову это не приходит. Моя и моя – со всеми плюсами и минусами.
Не вижу разницы – родить ребенка или усыновить. Я себе изначально влила в голову ту здравую мысль, что и со своими детьми далеко не всегда выходит сахарно. Единственное, о чем беспокоюсь, – насколько могу выполнять свой родительский долг. Я не зарекаюсь: может быть, генетическая дубинка еще пока не ударила по голове. Но думаю, все хорошее, что есть у Тоси, так и останется в ней, а остальное – это издержки моего воспитания.
ВСЕГДА РАДУЮСЬ УСПЕХАМ СВОИХ ДРУЗЕЙ – МЕНЯ ЭТО ДАЖЕ ПРИПОДНИМАЕТСейчас отношение к усыновлению в нашей стране изменилось, а 10 лет назад была тишина, как будто детей без родителей не существует. Помню, пока скиталась по детским домам, хотела сделать либо передачу, либо серию документальных фильмов. Даже придумала, как. По сути, вся история нашей страны с ее замороченной психологией прослеживается через отношение к сиротам. Но это никого тогда не интересовало.
Жизнь – это как езда на велосипеде: если остановишься, то упадешь. Что-то все время происходит. За более или менее сносное существование все время приходится бороться.
Всегда радуюсь успехам своих друзей – меня это даже приподнимает. Не подстегивает к собственным успехам, а дает повод для гордости в том смысле, что я дружу или знакома с человеком, который чего-то в этой жизни добился.
Сильнее всего мне приходилось меняться ради любви к работе. Это касается и привычек, и особенностей характера, и внешнего вида. Необходимо было постоянно работать над собой, и я в этом смысле благодарна своей профессии: она не позволяет махнуть на себя рукой.
Чувствую определенную свободу от многих внешних обстоятельств. Я уже научилась общаться только с теми, с кем хочу. У меня появилась свобода делать то, что хочу. Это великая вещь: даже если не хватает денег, я лучше перекантуюсь, чем буду делать то, с чего меня воротит. И еще есть свобода самостоятельно строить свой день, свое время в силу первых двух обстоятельств. Я располагаю собой, и это здорово.
До сих пор не могу получить свободу от комплексов и отношений с самой собой. Власть над собой дается мне тяжело. Как говорится, сила есть, воля есть, а силы воли нет. Я человек эмоциональный, часто неуравновешенный и заложник непростых отношений с самой собой.
Хорошо, когда можно не слишком часто думать о деньгах. Это важная составляющая жизни, и, когда не хватает средств, эта мысль постоянно сидит в голове. Но в последнее время я обнаружила, что для жизни мне надо очень немного. Наверное, счастье в том, чтобы осознать, сколько тебе на самом деле нужно, и поддерживать этот уровень.
Думаю, что справедливое правление – это какое-то сказочное событие. Во-первых, всем не угодишь, во-вторых, всех не накормишь и, в-третьих, правление – это все-таки не единоличная история, а огромный коллектив людей. Во всяком случае что касается России, я не верю, что этот газон прорастет быстрее, чем через 300 лет.
Наши мрачность, погруженность в себя и вечные проблемы во многом замешаны на климате. Когда девять месяцев в году плохая погода, это портит характер, порождает «непостижимую русскую душу». Наша привычка к самокопанию, философским размышлениям мешает жить. Мы находим наслаждение в жалости и сочувствии к самим себе.
НАШИ МРАЧНОСТЬ, ПОГРУЖЕННОСТЬ В СЕБЯ И ВЕЧНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ВО МНОГОМ ЗАМЕШАНЫ НА КЛИМАТЕМы все время живем с головой, повернутой назад. Нельзя так идти вперед: ничего не получится! Мне надоело то, чем пронизаны вся наша жизнь и журналистская практика в том числе, – это вечное «кто виноват?». Каждый следующий приходящий во власть винит того, кто руководил прежде. Каждый из нас знает, кого обвинить в том, что у него сегодня холодный чай. Бесконечно «и не покаемся, и не забудем». Но мы сейчас живем, мы есть такие, какие есть. И точка – поехали дальше!
Зураб Соткилава
«Со мной происходило столько случайностей, что хватит на две-три жизни»
Оперный певец, тенор. Народный артист СССР, профессор Московской консерватории. Исполнитель партий Хозе в «Кармен», Ленского в «Евгении Онегине», Кавародоси в «Тоске», Отелло в одноименном спектакле и др. Награжден орденом Трудового Красного Знамени, двумя орденами «За заслуги перед Отечеством», многочисленный лауреат музыкальных премий
Со мной происходило столько случайностей, что хватит на две-три жизни. Я учился в школе, играл, как все дети, в футбол. Но не мечтал ни о чемпионских титулах тбилисского «Динамо», ни о большой сцене. Хотя еще маленьким пел с мамой и бабушками старинные грузинские романсы, народные песни.
Футбол дал мне две очень хорошие вещи — режим, который сыграл не последнюю роль в моей карьере, и стремление к победе.
К профессору музыки меня отвела соседка по дому, когда мне было 15 лет, но я не стал заниматься: играл тогда за сухумское «Динамо». И вот когда учился уже в Политехническом институте и бросил играть в футбол из-за травмы, мне было почти 20 лет, мы с этим человеком случайно встретились. Он спросил: «А почему ты не пришел ко мне больше?» Повел меня к себе, и я стал учиться. Вот так все и началось.
Я решил поступать в консерваторию, хотя понятия не имел даже о том, что такое сольфеджио. Мой профессор привел меня туда показать. В зале сидел ректор, который подошел ко мне прямо на сцене, обнял и сказал: «Ты нам послан Богом, сынок». В другом месте я бы никогда ни в какую консерваторию не попал. Он приходил на все экзамены, чтобы меня нигде не срезали. Вот такой был человек.
Поступил в консерваторию как баритон, но через пару лет, насмотревшись фильмов, стал петь дома репертуар теноров. И мне показалось, что у меня это получается лучше. Но, когда я сказал об этом своему педагогу, он не захотел меня слушать. Я настаивал на своем, и тогда он меня выгнал. После этого я пошел к Андгуладзе, великому грузинскому певцу и педагогу. И 11 января – день, когда я впервые пришел к нему на урок как тенор, – он назвал моим днем рождения.
Первый раз приглашение в Большой театр я получил после «Орфея», в 1968 году. Уже позже, после конкурса в Барселоне, в 1971 году, меня позвали на столетний юбилей Собинова в Большом театре. И вот тогда мне снова предложили стать артистом Большого театра. Но я снова отказался, потому что переживал, что не приживусь: характер у меня не очень хороший, я вспыльчивый, могу резко реагировать на что-то, а наш мир – жестокий мир.
В 1973 году, когда в Тбилиси сгорел Оперный театр, снова раздался звонок от директора Большого театра. Он просил приехать к ним спеть «Кармен». И вот 21 декабря 1973 года я дебютировал в Большом театре. Пришла вся дирекция вместе с Покровским, сказали, что меня берут. И 20 января 1974 года был издан приказ о том, что меня взяли в Большой театр.
Очень люблю пение в опере, потому что это, как и футбол, командная игра. Но не меньше люблю и сольные концерты, потому что мне нравится брать ответственность на себя.
Однажды после моего сольного концерта в Париже на Елисейских Полях ко мне пришла грузинская семья (они были выходцами из первой эмиграции, из старинного рода князей) и пожаловалась, что их 15-летний сын не считает себя грузином, не хочет учить родной язык и ехать в Тбилиси. А после моего концерта он им сказал: «Я грузин». И они меня благодарили: «Вы для нас такое сделали!» Я этим очень горжусь.
