Александр Попов - Вечерние ворчания

# У женщин есть алиби в любви!

# Входишь в зал, а там глаза голые…

# Когда есть нежность, остальное не важно.

# Вечер – как маленькая вечность.

# А ты пальцами пошали, как будто что-то солишь…

# Глобус – гол.

# В одном из городов России поступили в продажу перстни на левые безымянные пальцы. Имея такой, можно не задумываться о твердых и мягких знаках при работе на клавиатуре: безымянный их ставит, без всякого Якова.

# У нас на Урале все вечера – синие.

# Ум у будущего, память у прошлого, настоящему тесно.

# Внутривенно религия хороша, внутримышечно необходимо что-то иное.

# Второе пришествие капитализма в Россию ознаменовалось ростом парикмахерских и аптек.

# Если государство – человек, то власть – волосы: сбрил – и порядок.

# В вопросах – вера в ответ, в ответах – вето!

# Государственный стяг символизирует красно-белую страну на фоне синей власти.

# Россия всю свою историю от мозгов исцелялась. Что только не вытворяла! А как до ливерной колбаски доигралась, назад повернула. А их там нет.

# Судя по взяткам, любимая игра соотечественников – карты. Казино в зонах. В школах шахматы спешно вводят. А из шахмат Гарри Каспаровы вырастают.

# Ночью фонтаны – обыкновенные лужи. Возвышает утро. С неба, правда, неприглядно смотрится, но людям нравится. К фонтанам хожу в дождь. Уравновешивает.

# В юности, сгорая от неудач в любви, старикам завидовал на лавочках. Горю по-прежнему, а завидовать некому.

# Законы к чиновникам так близки, что народ их за дорогое нижнее белье принимает.

# Сексуальность конфет в фантиках очевидна.

# На американских пляжах во время шторма вывешивают красные флаги. Жаль, маршал Жуков красоты такой не лицезрел.

# Мое окно в вечернем тексте окон – точка.

Утро начинает с красной строки. Это свет или пожар?

# Только Родену Господь позволил заменить «я тебя люблю» на «я тебя леплю». В «леплю» страсти на порядок больше.

# У проводников вагонов я вхож в список спящих. А вы?

# А есть ли люди на Земле? Проверить просто: нужно изъять всю технику на месяц-другой. Те, кто с ума не сойдут, – люди.

# Подавляющее большинство ищет не там. Секрет прост, стар и страстен, как Ницше: «Главное – догнать в себе человека».

# У осени каждый лист – остров.

# В одной из стран Африки организовали краткосрочные курсы по развитию совести у судей. Результат потряс. Убиенные судьбой свадьбы справляют.

# В царские времена чернила ладили из кагора, вишневого клея и березовой сажи. В этом секрет Золотого века русской поэзии.

# Поскорее бы поэзию приравняли к наркотикам.

# В моем отечестве – всё одиночество.

# Спасибо, звезды, слезы не сохнут.

# – Кто такие русские?

– Это случай такой несчастный.

– Чем им помочь?

– Подарите мечту!

# Там вечность, как Надежда! Но в самый из ненастных дней Она вдруг раскалывается на мелкие кусочки, и всю оставшуюся жизнь ты собираешь их, собираешь, режешься об острые края, а Она ни одним осколочком не сбывается.

# В стародавние времена, когда бумаги и в помине не было, стихи писали на облаках. Они там зрели до туч, потом строками дождя бежали в души к людям. Кстати, зонт изобрел прозаик.

# На клавиатуре кроме степа ничего не вытанцовывается, а шариковая на белых листах лихо могла отплясывать. Перьевая, та еще хлеще. С переливами. Брызжет, аж дух захватывает.

# В России три беды. Одна их них – существительная. Две другие – глагольные. Существительную беду – бумагу – необходимо передать исторической родине – Китаю. Глаголы наши «читать» и «писать». Настала пора возвращаться в былое невежество. У нас те, кто обязан пахать, – пишут, те, кому контролировать положено, – читают. Всё у нас бумажное: и солдаты, и ЕГЭ, и поезда, и здоровье, и танцплощадки, и жизни. Вот и горим синим пламенем.

# После ряда выставок понимаешь: голый гвоздь, как и женщину, наряды уродуют.

# У красивых женщин девочки рождаются чаще. В животном мире красота – оружие самцов. Господь дозволил женщинам нарушать закон.

# Когда в огромном городе хочется бежать за каждой прохожей и окликать ее… Когда в каждом слове слышится имя… Когда таксисты тормозят перед тобой и спрашивают: «Куда?»

# Если вы счастливы, посигнальте!

# Всем-всем, кто не бросил нашу Землю, выдать звезду Героя Советского Союза.

# Россия темная, как небо ночное, а люди ее светятся, подмигивают и падают. Тогда весь мир загадывает желание.

# Дни у осени стрижены коротко.

# – Сколько стоит тот перстень с сердоликом?

– Дорого.

– Умоляю, сколько?

– Сердце Пушкина.

# – Ваш адрес.

– Нетто.

– Ваш возраст?

– Брутто.

– А есть ли ретро?

– Сердце.

# – Бабушка, какой адрес у обручального кольца?

– Нежная, самая нижняя треть безымянного пальца.

# – Скажите, сколько стоит этот перстень с синим сапфиром?

– Семь переписок «Анны Карениной».

# Если и есть на свете, кто не боится, не верит и не просит, то это ветер.

# Всё человеческое обречено заранее.

# Во снах у меня совсем нет седины.

# Мужики руки подняли, думают, голосуют. Слава Богу, баб в России больше.

# Вечный спор, кто сложнее: женщины или мужчины, – разрешен. Для переделки женщины в мужчину требуются три операции, а для переделки мужика в бабу их необходимо семь.

# У них в конце смены от прикосновений пальцы заговариваются, и руки из берегов выходят. Мечта, а не профессия!

# Плох мир или хорош, зависит от журавлей и журналистов. Если бы последние восторгались не теми, кто украл, убил, а теми, кто не украл и не убил, журналистика журавлистикой бы звалась.

# Эта беда случилась со мной поздно, длилась мучительно долго. Изменила, научила, напугала. Потом как-то наладилось, успокоилось, поутихло. И вот тридцать лет спустя вернулось вновь. Взмолился:

– Что же такое происходит, Господи?

– Дурак ты, дурак, каждая любовь – первая.

# Один из богатых людей России профинансировал районный ЗАГС. Работники этого учреждения приглашают четными вечерами мужчин, нечетными – женщин и задают важный вопрос: «Не хотите ли вы быть вашей женой (мужем)»? Кто отвечает верно, получает приз. Какой, не знаю, я в другом районе живу.

# Железная дорога облысела. Бравые, черные чубы паровозов электричество обкорнало.

# И левые, и правые профили у руководителей в наличии, а лиц нет. Какой-то оптический обман получается.

# В память о тех, кто с ума сошел от радости, на небе радуга сияет.

# Вчера в диагностическом центре сдал пробу на Антарктиду.

# В августе в России все ворчат. Его вкус и цвет под стать рябине. Его пальцы, как натянутой тетивы тишина, – от их прикосновений кожа шелковеет у висков.

# Первую дали родители, вторую – дядьки из Беловежской пущи. Родину, говорят, не выбирают. Стыд куда деть?

# Если не удивился, отдай другим, если не огорчился, считай, ограбили.

# Идея мороженого пришла из Китая ровно 1 000 000 дней назад. Пломбир из Франции, ему 50 000 дней, Эскимо из Америки, ему 20 000 дней.

# С введением сотовой связи сумасшедших стало меньше, все под нос буравят.

# Когда полвека минуло, не выдержал, поехал на квартиру, где прошло детство. Меня не впустили, но из-за полуоткрытых дверей по-прежнему пахло манной кашей.

# Иные стесняются левых рук, я – нет. Двумя обниматься удобнее.

# Итог победы над пространством – Земля, над временем – Любовь.

# Бессмертие возможно. Цена – Земля. Пойдут ли люди на это?

# – Кому тяжелее всего на свете?

– Свету.

– Почему?

– Он только с тьмой знаком.

# В ЗАГС на работу не приняли. А я с детства мечтал там быть, детишек именовать. Не та, говорят, у вас половая принадлежность. Вот как тут поступить: пол менять или с мечтой прощаться?

# Поэты невыносимы. Женщин, которые их выносят, внешний вид выдает: руки коромыслом и ведра глаз полнее слез.

# Цивилизация не красит – белит со спины.

# В марте сосулькой соскочу на свободу.

# Во время Первой мировой Николай II приехал осматривать черноморский флот. Обходит строй и спрашивает у офицерского состава:

– Что есть двуглавый орел?

Молчат моряки, лишь в конце строя одному матросу высказаться не терпится.

– Знаешь, братец? Говори.

– Знаю, Ваше Царское величество!

Весь строй головы к матросу и ждет с нетерпением.

Похожие книги на "Вечерние ворчания", Александр Попов читать полностью, без сокращений.

Марк Туллий Цицерон - Речи

Марк Цицерон - Мысли и

Е. Орлов - Марк Туллий

Марк Цицерон - Избранные

Роберт Харрис - Империй