Геннадий Красухин - Круглый год с литературой. Квартал третий
Ясно, что цензура имела много претензий к такой пьесе. Она и не была поставлена. Напечатана за границей. В России появилась в печати только в 1869 году и то – в значительно урезанном виде.
«Смерть Тарелкина» – последняя часть трилогии (1869) явилась естественным продолжение «Дела». Здесь ещё более пристально рассматривается русская бюрократия, которая, оказывается, вовсе не представляет собой лагерь единомышленников. «Людей нет, все демоны», – говорит Тарелкин, точно характеризуя персонажей, среди которых нет положительного героя и которые живут в своём чиновничьем мире, как пауки в банке. Если «Дело» было, скорее, карикатурой на общество, то «Смерть Тарелкина» – это гротеск. Напечатать её вместе с двумя остальными пьесами разрешили. Они напечатаны в 1869 году под общим заглавием «Картины прошлого». Но допущена к представлению «Смерть Тарелкина» только в 1899 году под изменённым заглавием «Расплюевские весёлые дни» и с существенной переделкой.
В том виде, в каком трилогия написана Сухово-Кобылиным, она была поставлена Мейерхольдом в 1917 году.
В 1871 году по совету К.Д. Ушинского Сухово-Кобылин устроил в своём имении Новом Ярославской губернии учительскую семинарию, которая существовала до 1914 года и выпустила сотни учителей.
То есть, семинария значительно пережила своего организатора: скончался Сухово-Кобылин 24 марта 1903 года.
* * *Владимир Дмитриевич Фоменко, родившийся 29 сентября 1911 года, написал роман «Память земли», который сделал его известным.
В 1933-1935 годах он проходил военную службу. После демобилизации заведовал в родном городе Ростове-на-Дону библиотекой. Был репрессирован и полностью реабилитирован.
После освобождения из тюрьмы поступил в Ростовский педагогический институт, который закончил в 1941-м.
Призванный в армию, направлен в Ростовское артиллерийское училище. После окончания как командир огневого взвода участвовал в обороне Ростова-на-Дону. Дальше в его фронтовой биографии – битва за Кавказ и освобождение родного города.
Его немногочисленные очерки и рассказы, напечатанные во фронтовых газетах, способствовали тому, что Фоменко несколько месяцев работает в «Красной звезде».
Выпускает книги. Сперва очерков, а потом рассказов.
И работает над романом «Память земли» – о строительстве Цимлянского моря, при котором ему довелось присутствовать, о людях, которые вынуждены покинуть затапливаемые хутора.
Первая книга вышла в 1961 году, вторая – в 1971-м. В 1976 года она экранизирована для телевидения режиссёрами Борисом Савченко и Борисом Ильченко.
После романа написал ещё несколько рассказов.
Умер 17 декабря 1990 года.
Но в литературе остался прежде всего своим романом «Память земли».
* * *Эпопея «Ругон-Маккары. Естественная и социальная история одной семьи в эпоху Второй империи» насчитывает 20 томов. Её автор Эмиль Золя не уступал в плодовитости своим современникам. Новое, что он внёс в литературу, было изображение в натуре таких сцен, которые прежде литература изображать стеснялась. В этом смысле Золя стоит у истоков натуралистической традиции во французской литературе XIX века, которой последовали не только французские писатели.
О книге «Тереза Ракен» Золя писал: «Мне кажется, что я вложил в этот роман свою душу и плоть. Боюсь даже, что вложил в него слишком много плоти и вызову волнения у господина имперского прокурора. Ну что ж. Несколько месяцев тюрьмы меня не пугают».
Одной из причин, побудивших Золя создать свою эпопею, было желание показать действия законов наследственности. Ругон-Маккары происходят от слабоумной женщины, которая умирает в последнем томе столетней старухой, лишённой разума. От её одного законного ребёнка и двух незаконных берут начала три ветви рода. Первая – процветающие Ругоны, связанные с политическими махинациями при Наполеоне III или со спекуляциями ценными бумагами. Вторая – семейство Муре, началу которого положил честолюбивый волокита, создавший один из первых парижских универмагов. Третья – Маккары, люди крайне неуравновешенные: их предок был алкоголиком. Они играют заметную роль в таких самых известных романах Золя как «Чрево Парижа», «Нана», «Западня», «Жерминаль».
Золя вмешался в процесс Дрейфуса, утверждая, что офицер Дрейфус, еврей по национальности, не продавал военных секретов Германии, а осуждён за свою национальность. Открытое письмо президенту Франции «Я обвиняю» дало толчок суду обвинить Золя в клевете и назначить ему год тюрьмы. Золя бежал в Англию. И вернулся на родину, когда его правота была юридически подтверждена.
Умер он от отравления угарным газом 29 сентября 1902 года. Родился 2 апреля 1840-го.
30 СЕНТЯБРЯ
Цитата из раннего К. Чуковского:
«Жил-был некий доктор.
Нос у него был задумчивый, как у ворона на взморье. Одна рука походила на красную деревенскую девку. Щёки доктора сползли на широкую нижнюю челюсть, и это было неудивительно, потому что у лакея, служившего доктору, щёки чуть не капали на землю и готовы были каждую минуту оборваться, как подтаявшие ледяные сосульки.
Глаза доктора заползли под мясистые веки, как две лисицы под дубовые корни, а всё лицо вообще – было похоже на сани деревенских тарханов. Что же касается его военной шинели, то она сходствовала с морскою тиной.
Этот очень странный доктор, столь мозаически составленный из различных животных, растений и предметов неорганического мира, действует в новом рассказе г. Сергеева-Ценского «Мертвецкая», помещённом в майской книжке «Образование» за этот год, – и имеет самое близкое отношение к тому, что мы только что говорили.
Сначала этот доктор пьёт в ресторане пиво, а потом идёт по улице домой. И ресторан, и улица тоже мозаические. В ресторане горят лампы, – нет, это струится красноватая пыль. В ресторане разговаривают люди, – нет, это пыль от стада. В ресторане салфетки взволнованы, как голуби на пожаре, а каждый столик прикрывается в ресторане густым слоем безучастности, как стеклянным колпаком.
На улице же хитрые тени, с просветами, словно глаза. На улице тает лёд, будто кто-то жуёт кости. Ночь на улице сначала подгнивает, а потом расплывается вправо и влево, как две чёрные кареты.
Словом, г. Сергеев-Ценский опростал целый Ноев ковчег лисиц, и голубей, и ворон, и стад, и саней, и карет, и костей.
Люди – мертвецы! – говорит Бабаев.
– Это вы оттого, что теперь общественная реакция, – отвечает г. Дионео.
– Обнимать прекрасную женщину и насиловать покойницу – одно и то же, – говорит Бабаев.
– Это вы оттого, что вас породило «неудавшееся движение», – отвечает г. Дионео. – То же было и в тринадцатом веке. Космос и личность…
Но Бабаев не дослушивает, уходит, делает петлю и вешается.
Вот что было бы, если бы искусство и в самом деле было теургическим, если бы слово претворялось в плоть, если бы фанатизм сказывался в чём-нибудь другом, кроме полемики «Золотого Руна» с «Весами».
Но в том-то и дело, что Бабаев не пойдёт и не повесится, а преспокойно начнет фигурировать в других вещах г. Сергеева-Ценского, ничуть не смущаясь комментариями своих комментаторов. О, они отлично понимают друг друга, поэты и их комментаторы! Они знают, что нужно только не слишком верить друг другу, и всё пойдет хорошо. Одни пишут рассказы: о, ужас, о, смерть, о, мертвецкая! другие пишут о рассказах: о, личность, о, космос, о, их разобщение! – и ни в чём не сказывается так наша нефанатическая эпоха, как именно в таких отношениях поэтов и их ценителей […]
Г. Сергеев-Ценский не одинок. Короткомысленное время захватило всех. Все стали мозаистами, и перелистайте что-нибудь из современного и вы увидите, как забота художника о каждом данном моменте творчества убила заботу о целом; как слово, – маленькое, отдельное, служебное слово художника, – зазналось, выпятилось на первый план, возомнило себя божеством и забунтовало. И уже много народилось молодых поэтов (почитайте-ка альманахи!), которых искусство свелось на придумывание новых эпитетов, на вырезывание всё новых и новых стёклышек для какой-то мозаики, которых они даже и склеивать не хотят, – ибо клеить их нечем, ибо спайка мозаических частиц осталась тайной старых мастеров».
Цитата почти издевательская. Никогда не подумаешь, что Сергей Николаевич Сернеев-Ценский (родился 30 сентября 1875), лауреат сталинской премии 1 степени, академик АН СССР, мог дать в 1907 году основание ехидному Корнею Ивановичу для такого разбора.
А пишет Корней Иванович по поводу романа Сергеева-Ценского «Бабаев», который, как утверждает Википедия, принёс автору литературную известность.
Ну, а дальше два основных произведения – «Преображение России», над которым писатель трудился больше 40 лет (1914-1958), включающее в себя 12 романов, три повести и два этюда. Время действия – от начала Первой мировой до Февральской революции, причём пять романов, посвящённых войне, отличаются тем, что в них приведены газетные вырезки, исторические документы и комментарии (похоже ли на солженицынское «Красное колесо»? Местами). И второе произведение: роман-эпопея «Севастопольская страда» (1937-1939), за которое автору и была вручена сталинская премия.
