Роберт Бэккер - Краснокожая хищница
Сестра Рэд свирепо уставилась на него, но он сделал вид, что не замечает этого. Она принялась обиженно пыхтеть и оттаскивать добычу к деревьям, где ждали двое младших детей. Час назад, в начале охоты, они были вместе с матерью, но потом жара стала для них нестерпимой. Мать и тетка позволили им уйти и в этот раз не охотиться.
Пока два маленьких детеныша играли длинной берцовой костью страусового динозавра — это было все, что осталось от животного после часа бурной трапезы, — молодой самец осторожно придвигался к ним все ближе и ближе. Рэд следила за ним.
Самец был всего в футе от хвоста одного из детенышей. Рэд пристально смотрела на пасть самца. Пока она не увидит, как приподнимается верхняя губа, обнажая поблескивающие слоновой костью зубы, беспокоиться не о чем.
Сквооооккк! Сестра Рэд ворвалась в эту группу как ураган. Птенцы кубарем разлетелись в разные стороны. Молодой самец тут же сжался в комок и принял покорно-защитную позу: спина слегка согнута, все четыре конечности защищают уязвимый живот.
Ссссссхссс. Сестра Рэд встала между самцом и детьми. Она рассекала воздух левой задней лапой со смертоносным гигантским когтем. Она не шутила — и самец прекрасно понимал это. На девяносто девять процентов она была готова убить или быть убитой. Готова к смертельному противоборству.
Рэд притворилась, что не понимает кровожадных намерений сестры и остается совершенно спокойной. Она не спеша подошла к сестре, повернувшись спиной к самцу, и принялась ласково пощелкивать зубами у ее уха.
Долгие пять секунд самец и сестра Рэд не мигая смотрели друг на друга. Рэд ткнулась носом в шею сестры. Та отпрянула и оскалила зубы. Рэд снова прижалась к ней.
Сестра повернулась и посмотрела на Рэд глазами, полными ненависти. Затем зрачки ее сократились, и она отвела взгляд.
Тем временем самец стал крадучись отползать в другую сторону.
Рэд только внешне казалась спокойной. Внутри у нее все разрывалось от волнения. Она хотела, чтобы ее избранник стал ее постоянным партнером. Гормоны требовали, чтобы она продолжила свой род. Но родственная связь с сестрой была сильнее. И когда самец оскалил зубы на детенышей, Рэд сама была готова напасть на него. В ее голове шла настоящая война, и она была не в силах разобраться со своими чувствами.
Рэд посмотрела на самца, потом на сестру с детьми. Она поняла, что не хочет бросать ни сестру, ни племянников. Она должна была внести свой вклад в здоровье и благополучие семьи. Это была форма генетического эгоизма. Помогая своей семье, ты сохраняешь свои гены.
Конечно, гены не могут вырабатывать стратегию. Гены не могут думать, чувствовать, горевать о потере любимого. Гены не кусаются, не истекают кровью, не чувствуют боли. Они всего лишь крошечные частички наследственности, лишенные чувств. Маленькие химические сегменты, каждый из которых несет в себе команду построить определенную часть тела или выполнить какой-то момент запрограммированного поведения.
Но Рэд-то и думала, и чувствовала, и оценивала противоречивые требования своего молодого партнера и сестры. Она действительно несла в себе гены, которые уцелели в десяти миллионах поколений рапторов, принуждая самок помогать своим кровным родственникам. Но она не была автоматом, которым управляют гены. Узы, связывающие ее с сестрой, пробивались через целый комплекс эмоции и мыслей о том, что считать правильным, а что нет и как поступить.
Рэд верила, что должна вырастить своих юных племянников до возраста, когда они найдут себе пары и начнут выводить потомство. Это было гораздо важнее, чем ее собственное личное счастье или счастье ее самца. Такую мораль внушали ей гены, которые дали ее предкам возможность размножаться поколение за поколением. И сейчас эти самые гены создавали в ней невыносимый эмоциональный конфликт.
Рэд уже почти любила своего избранника. Но она знала, что самец может убить детенышей сестры. И если он попытается это сделать, Рэд не задумываясь уничтожит его.
Детоубийство заложено в ютарапторах, как и повсюду в природе. Этого требуют гены самцов. Что должен делать самец, если у его подруги уже есть дети от предыдущих спариваний? Они не несут его генов. Жестокая арифметика такова: самец создает самые благоприятные условия для распространения и выживания своих генов, уничтожая чужих детенышей: только так он и его самка могут спокойно и без помех вырастить новый выводок.
Задолго до ютарапторов детоубийство было обычным делом среди динозавров, мелких млекопитающих и лягушек. И через много-много лет после ютарапторов оно будет руководить действиями львов, аллигаторов и обезьян.
Рэд принадлежала к виду, в котором совершался важный переход от приоритета в стае самцов к зарождающемуся матриархату. Взрослые самки становились сильнее и крупнее самцов. Они могли принимать или отвергать ухаживания поклонников. Они склонялись к тому, чтобы заводить себе пару на всю жизнь. Родоначальники рапторов имели совершенно другую общественную систему. Самцы были крупнее. Они сражались между собой за право владеть всеми самками в стае. И чужих детей они прогоняли или уничтожали, если только мать не уходила из стаи вместе с детенышами и не начинала жить сама по себе.
Так возник вид, к которому принадлежала Рэд. Группы сестер покидали большие стаи, спускались в сухие долины и шли своим путем развития. Матери приобретали все большую власть и уже не зависели от милости вожаков стаи.
Рэд и ее сестра еще несли в себе гены недоверия и подозрительности к самцам, которые установились сотни лет назад, когда любой чужой самец был очень опасен для детенышей. Эти гены все еще были полезны, потому что самцы иногда вспоминали свои жестокие привычки. Рэд приходилось сталкиваться с этим. Она видела, как чужой самец разрывал на части птенцов своей подруги, предыдущий партнер которой погиб.
И Рэд видела, как хищно задиралась верхняя губа ее самца, когда детеныши невзначай натыкались на него. И как он подкрадывался к ним, думая, что ни Рэд, ни сестра не смотрят.
Да, ее избранник, который мог быть таким вежливым, изысканным и привлекательным, в то же время носил в себе гены детоубийства.
Молодой самец не понимал причины своих вспышек ярости, направленной на птенцов. Но он чувствовал, что они огорчают Рэд, и старался подавить их в себе. Его разум и привязанность к Рэд могли взять верх над дикими порывами, доставшимися ему от далеких предков.
Весь день взрослые рапторы находились в состоянии предельного напряжения. Всякий раз, когда самец поднимался, чтобы немного размяться, сестра Рэд и ее старшая дочь вскакивали и угрожающе раскрывали пасти. Младшие детеныши трусливо жались друг к другу за спиной матери, а самец отходил и отводил глаза. В конце концов с наступлением ночи, когда стая должна была построить себе гнездо, Рэд попыталась ткнуться носом в морду сестры. Та зарычала.
Рэд сердито заворчала на племянников и направилась к самцу. Подойдя, она игриво куснула его за шею, как делала это много раз.
Ему этот укус показался слишком сильным.
Кругом опасные хищники с гребнем на спине. Мозг Рэд был в состоянии повышенной тревоги.
Этим утром она охраняла стаю, сидя на краю стофутовой скалы и глядя вниз на равнину, где паслись три больших стада акрокантозавров. Обглоданные стаей рапторов скелеты жертв трещали у них под ногами.
Число акрокантозавров быстро увеличилось оттого, что стада дружно передвигались из засушливых районов к востоку.
Рапторы не любили связываться с большими группами акрокантозавров. Стая меняла территорию охоты почти каждый день. Они перемещались на северо-запад по мере того, как набирало силу нашествие акрокантозавров.
Один из акрокантозавров брел по глубокому сухому оврагу, прорезанному в красной почве дождями. Это был молодой самец, полностью созревший к этому сезону. Его вытеснили из семьи — неизбежная участь всех самцов этого вида, достигших зрелого возраста. Теперь он должен был подыскать себе постоянную партнершу и заявить свои права на нее.
Для молодого динозавра это время тревожное и беспокойное. У этого акрокантозавра не было напускной храбрости и заносчивости. Он еще не знал, что его вид — самый крупный и сильный во всей Северной Америке. Ему было известно только, что неделю назад он жил в безопасности и комфорте со своей семьей и вся их добыча была общей. А теперь он мог рассчитывать только на себя и чувствовал, что совершенно к этому не готов.
Он привык в одиночестве совершать небольшие вылазки, исследовать незнакомые запахи. Но до сих пор можно было, испугавшись чего-нибудь, прибежать под защиту матери.
Самец перестал облизывать свои десны и небо узким треугольным языком. Он не мог сильнее надавить на слизистую оболочку пасти, язык был слишком мускулистым и плохо ворочался из стороны в сторону. То место в пасти, куда в начале сезона его ударил усаженный шипами зверь, все еще болело.
