Яков Магазинер - Избранные труды по общей теории права
«Для того чтобы быть гражданином государства, – говорит Л. Морган, – необходимо было быть гражданином дема. Лицо голосовало и подвергалось обложению в своем деме; к военной службе оно призывалось также из своего дема».[31] Последовавшее затем разделение афинского народа на эвпатридов (благородных), геоморов (земледельцев) и демиургов (ремесленников) предоставило эвпатридам привилегию на занятие общественных должностей. Затем «обычное замещение должностей родового уклада лицами только известных семейств обратилось в неоспоримое их преимущество; эти семейства, сильные своим богатством, выделились из рода в особое привилегированное сословие, которое поддерживала зарождающаяся государственная власть…»
Таким образом, «в Афинах государство образовалось непосредственно и прямо вследствие расчленения общества на классы, развившиеся в самом родовом союзе». «Что же касается Рима, то здесь, даже еще до конца так называемого царского периода, старое родовое устройство, покоившееся на личных узах кровного родства, распалось, и на его место было поставлено новое действительное государственное устройство, основанное на территориальном делении и имущественном различии». Здесь, в Риме, «родовое общество становится замкнутой аристократией среди многочисленного, стоящего вне ее, бесправного, но подлежащего известным обязанностям плебса; победа плебеев разрушает старое родовое устройство и на его развалинах воздвигает государство, в котором скоро совершенно растворяются родовая аристократия и плебеи.
Наконец, у германцев, завоевателей Римской империи, государство возникает непосредственно вследствие покорения огромных чужеземных областей, к господству над которыми не приспособлена родовая организация».[32]
Возникновение государства у германских племен Каутский объясняет следующим образом. Не ограничиваясь чисто внешним моментом завоевания, понятным и естественно вытекающим из развития племени-завоевателя, но не обоснованным для хода развития покоренного племени, Каутский доказывает, что родовой союз в силу внутренней необходимости, под давлением потребностей собственного развития вынужден был перейти к государственному порядку. «Чем больше земледелие, а наряду с ним и скотоводство делались главными источниками доходов мелких общин или патриархальных семейств, тем меньше женщины могли собственными силами справляться с этими работами. Во времена Тацита в сельскохозяйственных работах уже помогали рабы, равно как и свободные, но не способные к ношению оружия мужские члены семьи: мальчики, юноши, старики. Но вскоре и воинам пришлось приступить к этим работам. Из охотника и воина во время переселения народов делается уже земледелец; теперь он привязан к дому, как и женщина, а так как высокая степень развития, достигнутая в то время земледелием, не допускает уже перенесения жилища с места на место, то с этих пор люди и прикрепляются к земле, становятся оседлыми.
Этот переворот в способе производства приводит к перевороту и во всем социальном и политическом строе».[33]
Причина этого переворота заключается в том, что война у диких племен является центральным пунктом борьбы племени за жизнь: это есть или борьба за территорию для охоты или пастбище, или грабеж соседних цивилизованных племен. Напротив, для общества, в хозяйственной деятельности которого начинает решительно преобладать земледелие, война не только не является условием его существования и богатства, но, наоборот, помехой и вынужденной необходимостью, которая, мало вознаграждая его, часто расстраивает его хозяйство.
Так как, однако, война не зависит от его воли, ибо часто является экономической необходимостью для его соседей, то земледельческое общество вынуждено вести войны, которые чем чаще, тем губительнее для его хозяйства. При таких условиях, чтобы не лишиться всего, земледельцу приходится жертвовать частью своего достояния. «На этой ступени культурного развития труд достигает уже такой степени производительности, что обыкновенно доставляет больше, чем необходимо производителю и его семье. Этот излишек дает возможность земледельцу нанять себе защитников. Снабжая средствами особый класс людей, обрабатывая их поля, сооружая и поддерживая в исправности их дома, земледельцы дают этим людям возможность предаваться военному ремеслу без всякого ущерба для своего хозяйства…
Такова экономическая основа касты воинов. Эта каста в зависимости от исторических условий, при каких она образовалась, принимает самые разнообразные формы: эта военная аристократия состоит то из начальников племен или родов и других должностных лиц общины, их свиты и слуг, то какое-нибудь отдельное варварское племя, вторгшееся в страну, принимает на себя функции, а следовательно, и привилегии дворянства, то орды наемников выполняют эту роль, и т. д…»[34] Так создается экономическая основа для политического господства дворянства.
«Но и с общественным управлением, и с законодательством, и с судом произошло то же самое, что с воинской повинностью. Общественные отношения все более и более осложнялись, развивалось разделение труда, возникали классовые и профессиональные различия, частная собственность возросла, как по размерам, так и по значению, в обществе образовались противоположные интересы, задачи общественного управления, законодательства и суда делались все многочисленнее, разнообразнее и затруднительнее…
Удобнее всего было передать эти обязанности тем самым лицам, которые взялись выполнять воинскую повинность».[35] Иногда же эти функции исполнял особый класс или каста (жрецы). Таким образом, «корень господства духовенства и военной аристократии лежал в их экономической необходимости», но вместе с ростом их общественного значения росла их все более неограниченная власть.[36] Родовая организация должна была пасть. На ее место стало государство.
Итак, каковы же, по учению марксизма, отличительные черты государства, разбившие рамки родового строя и подорвавшие крепость его учреждений? Во-первых, члены зарождающегося государства образуют единство не в силу кровной связи между собой, а вследствие общности территории: массовые перемещения населения и развивавшаяся поземельная собственность приводят к тому, что за основание государственного деления принимается уже не род, а земельная единица (дем в Афинах). Во-вторых, с дроблением общества на классы общенародная военная организация уже не могла удовлетворить новой потребности общества – охранять свой порядок, т. е. неравенство; для этой цели нужна была особая, отличная от всего народа, вооруженная сила: не говоря уже о свободных бедняках, «90 тысяч афинских граждан составляли лишь привилегированное сословие среди 365 тысяч рабов».[37] Для поддержания такого порядка родовые органы не были приспособлены: их сменило государство с его войском, предназначенным для борьбы не только с внешним, но и с внутренним врагом, с его принудительным обложением для содержания этого войска и охраны классового господства.
В чьих же руках находилась государственная власть в различные исторические эпохи? «Так как, – говорит Энгельс, – государство возникло из потребности сдерживать классовые противоречия и так как в то же время оно возникло внутри этих классовых противоречий, то обычно оно становится государством сильнейшего, экономически господствующего класса, который при его помощи делается и политически господствующим классом и таким путем приобретает новые средства для подчинения и эксплуатации угнетенного класса. Так, античное государство было прежде всего государством рабовладельцев для подчинения рабов; феодальное государство – организацией дворянства для подчинения крепостных крестьян, а современное представительное государство является орудием эксплуатации наемного труда капиталом».[38]
IV. Постановка вопроса и выводы
Обращаясь к оценке изложенного материалистического учения, нельзя не видеть, что оно представляет значительные преимущества перед другими рассмотренными теориями, в частности теорией насилия Менгера и Гумпловича. Прежде всего правильна сама постановка вопроса, согласно которой центральным пунктом проблемы о происхождении государства является вопрос: какие новые потребности догосударственного общения создали необходимость в государстве? Какова была та историческая необходимость, которая сломила родовую или племенную организацию общества и направила социальное развитие в сторону новой общественной формы, государственной?
