Джон Дикки - Cosa Nostra история сицилийской мафии
Среди членов Антимафии были весьма заметные фигуры – например, христианский демократ Франко Каттанеи и коммунист Джироламо Ли Каузи (ветеран Сопротивления, переживший в 1944 году в Виллальбе нападение молодчиков дона Кало Виццини). Эти политики прилагали немалые усилия, чтобы превратить Антимафию в надпартийную выразительницу национальных интересов. Но добиться этого было нелегко. В 1972 году было сформировано новое правительство, в которое вошли и два «младотурка» из Палермо, состоявшие, по сведениям Антимафии, в связях с мафиози: Сальво Лима получил пост заместителя министра финансов, а Джованни Джойю (он же Вице-король) назначили министром почты и телекоммуникаций. Одного из сторонников Джойи ввели в состав Антимафии: он отрицал, что мафия существует, и пытался скрыть то обстоятельство, что комиссия когда-то интересовалась его деятельностью; в итоге работа комиссии оказалась парализована, поскольку дискуссия растянулась на пять месяцев. Это лишь один, и не самый показательный, пример того, как легко итальянские власти пренебрегают национальными интересами, увлекаясь политическими дебатами.
В 1976 году Антимафия прекратила свою работу, наиболее выдающимся результатом которой стала целая гора документации. Среди многочисленных «томов» и «частей», служебных записок, отчетов о прениях и мнений меньшинства (не существует политических уроков, на которых готовы учиться все без исключения) выделяются почти сорок объемистых фолиантов, переданных в те библиотеки, где для них нашлось свободное место. Всякий, кому хватит терпения изучить эти тома – к примеру, продраться сквозь бюрократический стиль служебных записок 1972 года (1262 страницы),- получит весьма наглядное представление о мафии. В записках говорится о систематическом использовании преступной организацией «беспрецедентного и кровопролитного насилия», об ее паразитическом отношении к бизнесу, об ее связях с местными и федеральными органами управления; объясняется, что cosche, владеющие теми или иными территориями, заключают между собой «молчаливое соглашение», которое не нарушается даже в запале жестокой схватки. Документы Антимафии – богатейший источник сведений для историков мафии, настолько обширный, что в этих тысячах страниц без следа затерялись «пороховые бочки» громких сенсаций, обещанных одним из первых председателей комиссии. Именно в годы деятельности Антимафии послевоенная Италия впервые познакомилась с таким явлениям, как «утомленность мафией».
Итоги деятельности комиссии, особенно в сравнении с надеждами, возлагавшимися на нее в 1963 году, иначе чем разочаровывающими назвать трудно. Однако нельзя отрицать, что комиссия, по крайней мере, заставила Италию озаботиться проблемой мафии. Некоторые из разоблачений запечатлелись в коллективной памяти народа: это касается, например, сообщения из Каккамо, где в зале заседаний городского совета рядом с креслом мэра стояло особое кресло для местного босса мафии. Благодаря комиссии в печати стали появляться исследования по истории мафии, вызвавшие и продолжающие выбывать стойкий интерес у части читающей публики; к таким исследованиям относятся и книги столь информированного автора, как Микеле Панталеоне, активиста левого движения, схлестнувшегося с доном Кало Виццини в родной Виллальбе. Кроме того, после завершения работы комиссии лишь отдельные политики отваживались, что называется, на голубом глазу – или с бронзовой физиономией, как гласит итальянское присловье, – отрицать сам факт существования мафии. Мафия перестала быть исключительно заботой левых. Вдобавок комиссия слегка увеличила цену (в терминах утраты доверия избирателей и влияния в обществе), которую рисковали платить политики, подозреваемые в сотрудничестве с мафией. Для тринадцати лет работы результат, безусловно, не слишком выдающийся. Но комиссия добилась хотя бы чего-то – и не насильственным, а демократическим путем.
«Феномен коллективной криминальности»
Сто семнадцать участников первой войны мафии оказались в 1968 году на скамье подсудимых в Катандзаро в Калабрии. Приговор, оглашенный в декабре того же года, оказался не менее разочаровывающим для общества, чем итоги деятельности Антимафии. Суд Катандзаро приговорил ряд мафиози к длительным срокам тюремного заключения: больше всех – двадцать семь лет – получил босс Удиторе Пьетро Торретта за убийство двоих человек, Анджело Ла Барбере дали двадцать два с половиной года, Птенчику Греко и Томмазо Бушетте присудили in absentio десять и четырнадцать лет соответственно. Большинство же обвиняемых освободили прямо в зале суда или приговорили к краткосрочному заключению за членство в преступной организации. Последним зачли срок пребывания под стражей до суда и также не преминули освободить.
Вердикт суда в Катандзаро часто рассматривается как очевидный пример беззубости итальянской юстиции и ее неспособности противостоять мафии. Во многом он напоминает результат процесса 1901 года, основанного на докладе Санджорджи. Но разница налицо: в 1968 году ни у кого не возникало сомнений в беспристрастности суда и отсутствии каких-либо отношений между судьями и мафией. Фактически Катандзаро – пример того, насколько трудно было нарисовать юридически убедительную картину жизни мафии, пока Томмазо Бушетта не решил сотрудничать с правосудием. Отчет о процессе в Катандзаро, объемом в 461 страницу, позволяет заглянуть за кулисы разыгравшегося действа и объясняет, сколь изворотлива Коза Ностра и сколь нелегко выдвинуть против нее обвинения даже при эффективной юридической системе.
Значительная часть усилий, предпринятых Коза Нострой, чтобы избежать процесса, пришлась на месяцы задолго до суда. Как и в дни Санджорджи, свидетели, на ранних этапах следствия охотно помогавшие полиции, затем коренным образом меняли свои показания или вовсе от них отказывались.
Показателен случай Джузеппе Риччарди, который изрядно пострадал от рук братьев Ла Барбера. С начала мафиози убили его отца, принадлежавшего к «людям чести», потом угрозами заставили Джузеппе продать отцовский бизнес – транспортную фирму – по смехотворной цене. Потом ничего не подозревавший Джузеппе привез двух мафиози из враждебного лагеря на станцию Бранкаччо на территории семьи Греко; этих двоих Томмазо Бушетта увел прочь под дулом пистолета, и Риччарди больше их не видел. Поведав обо всем этом магистратам, Риччарди несколько дней спустя вдруг наотрез отказался от своих показаний, причем привел в свое оправдание массу противоречащих друг другу причин: он ничего не знает, он болел, он потерял хорошо оплачиваемую работу, потому что был сыном своего отца, он боится всего и вся и просто хочет жить нормальной человеческой жизнью. Он также заявил, что полиция принудила его к даче показаний, но затем отозвал свое заявление (тем паче что судья счел его необоснованным). Разумеется, для следователей подобные свидетели – отнюдь не помощники, а только пустая грата времени.
Как и Санджорджи шестьюдесятью с лишним годами ранее, магистратам Катандзаро пришлось опираться на анонимные источники, чтобы начертить карту боевых действий в первой войне мафии. Эти источники позволили свести воедино события, на первый взгляд представлявшиеся чередой случайных преступлений. Но на суде выяснилось, что доказательств слишком мало и что они не выдерживают сопоставления с доводами защиты. Поэтому следователи обратились к суду с просьбой принять во внимание привходящие обстоятельства – криминальное прошлое обвиняемых, их зловещую репутацию, несомненные факты запугивания свидетелей и попытки избавиться от улик. Все это вместе взятое, по мнению следствия, указывало на существование преступной организации, имя которой – мафия.
Адвокаты, естественно, утверждали, что следствие не располагает убедительными доказательствами существования какой бы то ни было преступной организации и лишь выдвигает гипотезы. Они настаивали на том, что следователи «изобрели» преступную организацию, дабы попытаться скрыть зияющие прорехи в доказательствах. Приводился, конечно же, и традиционный довод: мафия – вовсе не организация, а широко распространенное на Сицилии враждебное отношение к закону.
Коррупция, политические связи, запугивание свидетелей – множество оправдательных приговоров, вынесенных мафиози, объясняются тем и другим, и третьим. Но исход суда в Катандзаро показывает, что главной проблемой для правосудия являлась «загадка мафии». И на предварительном слушании, когда оценивались доводы обвинения, и во время процесса судьи отказались признать теорию, согласно которой мафия представляет собой централизованную иерархическую структуру. Тем самым они отвергли тот факт, что Коза Ноетpa в принципе является организацией, пускай и не бюрократической. Кроме того, судьи отказались признать, что мафия обладает «правилами» и «нормами», обязательными для всех ее членов. В заключительном слове было весьма витиевато сказано, что мафия может считаться «психологической установкой или типическим отношением преувеличенного индивидуализма к окружающему миру». При этом суд уточнил, что данные социальные проявления суть почва, на которой произрастает «феномен коллективной криминальности». Иначе говоря, на Сицилии действует не единая организация, а множество мелких банд, будь то местные cosche или шайки контрабандистов. Итальянская юстиция осознала, что мафия – не вымысел, а реальность, но очертания этой реальности были чересчур расплывчатыми, чтобы вместить ее в рамки закона.
