Дарья Нестерова - Дерзкие побеги
Долгожданный конгресс правителей и уполномоченных открылся 3 ноября в Вене. Это было поистине грандиозное собрание, какого не случалось со времен больших сеймов Римско-Германской империи времен Гогенштауфенов. Конгресс сопровождался всеми возможными удовольствиями придворной жизни. Томительные годы военных распрей остались наконец позади, и теперь все жаждали легкомысленных и шумных развлечений, дабы в полной мере насладиться всеми прелестями мирной жизни, хотя участникам конгресса приходилось попутно решать и достаточно серьезные вопросы, которых накопилось немало. Необходимо было рассмотреть интересы тех лиц, которые пострадали в годы великих потрясений, и тех, кто был намерен провести некое важное мероприятие. Члены уничтоженных монашеских орденов, знатные вельможи, рыцари, католическое духовенство, владетельный дом Турн и Таксис, хлопотавший о своей почтовой привилегии, фамилия Паппенгейм с ее наследственным правом государственного маршальства, адвокаты и прокуроры старинного имперского суда, требовавшие вознаграждения, – словом, все те, кто имел свои претензии к революции и империи, обращались к собранию, скромно умоляя и выпрашивая или угрожая и требуя.
Постепенно все насущные вопросы были решены, отдельные требования удовлетворены, конфликты улажены, хотя по-прежнему оставались нерешенными две проблемы, которые представляли, пожалуй, наиболее серьезную опасность. Эти проблемы касались польского и саксонского вопросов. Кроме того, оставался практически неразрешимый вопрос об устройстве Германии. Князь Меттерних, главный министр Польши, старался защитить интересы страны. При этом он использовал все возможные средства: интриги, ложь и т. д. Россия требовала, чтобы ей отдали всю Польшу. Пруссия была солидарна с Россией и поддерживала ее требования, однако Англия и Австрия были против. Франция, несмотря на известную тайную статью, присоединилась к двум последним странам. Талейран, как министр французской революции и империи, даже нашел определение для такого понятия, как государственное или народное право, обозначив его legitimite.
Что касается саксонского вопроса, то сложность заключалась в том, что Пруссия претендовала на управление этим государством. Саксонский король оставался верен Наполеону до самого конца, и когда Лейпциг был завоеван, то он просто попал в плен, оттого и не мог более оставаться союзником Наполеона. Еще тогда прусский правитель принял на себя управление страной, но теперь многие другие государства открыто выражали свой протест против претензий Пруссии на Саксонию. Император Франц, например, говорил: «Жестоко свергнуть государя с престола!» Подобного мнения придерживались и другие правители, считая саксонского короля законным государем.
Вообще вопрос о законности носил весьма расплывчатые очертания, поскольку за ним часто скрывались враждебные отношения между державами. Так, например, Австрия уже на протяжении нескольких десятилетий враждовала с Пруссией и, безусловно, теперь занимала противоположную позицию в саксонском вопросе. Такое же соперничество существовало и между среднегерманскими государствами Баварией и Вюртембергом. Согласно народному праву, государи этих держав были не столь виновны, как саксонский король, однако по законам нравственности их вина была бесспорной, ведь было даже перехвачено письмо вюртембергского короля Наполеону, где он выражал надежду вновь встать под знамена императора.
Англия постепенно перекинула свое недовольство и на Пруссию. Так сложилось, что оба вопроса – и саксонский, и польский – настолько тесно переплелись, что в результате даже возник альянс трех государств – Англии, Австрии и Франции. Этот союз был создан как бы в пику России и Пруссии для защиты «от недавно заявленных притязаний».
Кроме всего прочего, во Франции складывалась весьма неблагополучная ситуация, призывавшая могущественные державы также задуматься о ее дальнейшей судьбе. Династия Бурбонов, вновь занявшая французский престол, была не состоянии управлять страной, претерпевшей за последние 20 лет многочисленные потрясения и изменения. Высшее общество с Бурбонами во главе сохранило свое прежнее мировоззрение, которое было просто несовместимо с современным состоянием общества. Возвращение имущества и привилегий вернувшимся из эмиграции аристократам вызвало недовольство и даже страх во французском обществе, особенно в армии. Для установления мира и согласия во Франции, для усмирения народа требовались и мудрость, и твердость, и кротость – те качества, которыми обладали далеко не многие государи и правители. Именно этих качеств и не хватало вновь вернувшимся Бурбонам.
Чтобы предотвратить возможность новой катастрофы, которая вполне могла разразиться в этой необузданной стране, конгресс поспешил составить взаимное соглашение между странами-участниками. Был создан проект компенсации военных издержек для Пруссии, одобренный Австрией и принятый конгрессом. После решения саксонского вопроса дальнейшая работа конгресса во многом стала легче, но как раз в этот момент князь Меттерних (польский министр) получил депешу из Генуи, где сообщалось о бегстве Наполеона с острова Эльбы.
Прибывшие на следующий день рано утром курьеры подтвердили это тревожное сообщение. У Наполеона нашлось достаточно предлогов для совершения побега. Во-первых, обязательства подписанного им договора в Фонтенбло не исполнялись. Во-вторых, Наполеон знал о тех разногласиях, которые царили на конгрессе (императора на Эльбе регулярно извещали о ходе собрания), и он надеялся воспользоваться сложившейся ситуацией. Завоевать расположение населения Франции можно было либеральными речами, Европу же он мог успокоить обещанием мира. В конце концов, Наполеон, будучи узником острова Эльба, никогда не отказывался от права развязать новую войну, дабы вернуть себе утраченные привилегии. Было трудно представить себе Наполеона в образе смиренного и кроткого изгнанника, ожидающего своего конца в скромном одиночестве.
Покинув остров 26 февраля, Наполеон вместе с небольшой армией, состоявшей из 900 человек, 1 марта высадился на берег недалеко от Канна. Народ с восторгом встречал своего бывшего императора, и с каждым днем армия Наполеона росла. Даже те войска, которые были направлены против него, в результате перешли на его сторону. Отважные воины все еще были увлечены именем славного полководца-победителя и прелестью недавних побед. О продвижении Наполеона по стране писали все газеты: 7 марта он прибыл к берегам Прованса, 11 марта Бонапарт вошел в Гренобль, 17-го был торжественно принят народом в Лионе, а 20-го его императорское величество ожидали встретить в Тюильрийском дворце. Бурбонский двор бежал, и встречаемый восторженными криками ликующей толпы Наполеон вошел в Париж. Итак, война возобновилась, но Наполеон не предугадал, что Франция уже не в силах была нести ее бремя. В историю этот период, насыщенный разнообразными событиями, вошел под названием «Сто дней».
Известие о триумфальном шествии Наполеона по стране лишь сплотило участников конгресса, и вскоре представители европейских держав обнародовали воззвание, призывавшее выступить против нарушителя спокойствия. Все требования Наполеона были категорически отклонены даже без их обсуждения. Увы, среди населения Франции бывший император также не нашел поддержки, на его стороне оказались только войска, причем на уровне низших чинов. Никого уже не могли обмануть обещания тирана: выдвинутые им новые либеральные законы, добавочные статьи к конституции империи. Каждый здравомыслящий человек понимал, что правление Наполеона никогда не сможет быть конституционным.
Оставался только единственно возможный способ разрешения создавшейся конфликтной ситуации – с оружием в руках. В распоряжении Наполеона было войско численностью в 270 тысяч человек и один союзник – безумный неаполитанский король Иоахим, который вновь перешел на сторону бывшего императора. Недавняя измена Иоахима, увы, не помогла ему сохранить свой престол, и, оскорбленный несправедливостью конгресса, он под знаменем Наполеона направил свои войска в Северную Италию.
Знатоки военного дела считают, что, если бы Наполеон находился во Франции и вел защиту оттуда, у него было бы гораздо больше шансов выиграть войну. «Долготерпеливый лучше храброго, и владеющий собой лучше завоевателя города», – так гласят притчи Соломона. Но такая позиция противоречила пылкой натуре Бонапарта, и первое, что он решил сделать, – это напасть на правый фланг союзников. Наполеон рассчитывал сделать решительный прорыв, прежде чем вокруг границ государства соберется подавляющая масса войск противника. На правом же фланге на тот момент располагались две армии. Обе находились в Нидерландах, их возглавляли герцог Веллингтон и Блюхер (новый князь фон Вальштадта). Численность первой армии составляла 95 тысяч человек, второй – 130 тысяч Именно этому правому флангу и посчастливилось сыграть решающую роль в исходе последней войны Наполеона.
