Покровский Иосиф - История римского права
Кроме рассмотренных триб и родов, в древнейшей организации римского общества известную роль играют курии (curiae): согласно преданию, они являются некоторым посредствующим звеном между трибами и родами: в каждой трибе 10 курий (всего, таким образом, 30), в каждой курии 10 родов. Но что такое курия и каково ее происхождение, вопрос также чрезвычайно спорный. Одни усматривают в куриях союзы prima facie религиозные — нечто вроде приходов; другие — союзы семейств для лучшей защиты, наподобие греческих фратрий, и т. д.
По — видимому, деление на курии не является учреждением исключительно римским; оно встречается у других латинских племен, хотя значение курий у этих последних не может быть выяснено. Что же касается Рима, то обращает на себя внимание то обстоятельство, что в то время, как трибы и роды в политической организации Рима никакой роли не играют, курии являются единственным делением, имеющим политическое значение: древнейшие народные собрания организованы и вотируют по куриям (comitia «собрание, сходка», отсюда «comitia curiata» — собрание по куриям). Это наводит на мысль, что курия была делением, созданным искусственно именно для этой политической роли. Однако, если мы примем во внимание, что у древних народов обыкновенно народное собрание есть не что иное, как все народное ополчение, построенное в боевом порядке по отрядам («Volk im Waffen» — R. von Mayr), то более правдоподобным явится предположение, что и римская курия была по основному своему значению прежде всего древнейшей боевой единицей римлян.
В силу совпадения войска и народного собрания, курия в то же время играет роль единицы политической; а в силу того, что общие интересы могли вызывать и необходимость общих жертвопринишений, курия приобрела характер и единицы сакральной. Однако, находилось ли общее число курий (30) в том цифровом соотношении к трибам и родам, о каком нам повествует предание, — это должно быть признано сомнительным. Вероятнее, что оно представляет собою позднейшее измышление, попытку соединить в одном объяснении числа 3 (трибы), 30 (курий) и 300 (древнейшее исторически известное число сенаторов, которые в древности мыслились как представители родов).
Familiae, gentes, curiae являются, таким образом, основными, краеугольными камнями римского общественного строя древнейшего периода. Весь гражданский и политический механизм рассчитан только на граждан, входящих в состав того или другого из родов и зачисленных в ту или другую курию. Вне принадлежности к одному из родов нельзя было быть гражданином полноправным. Поэтому — то такие полноправные граждане называются патрициями, то есть теми, qui patrem ciere possunt, кто может указать своего отца, свой род. Следовательно, патриции, по первоначальной идее своей, отнюдь не являются классом богачей или аристократов; это имя обозначает только коренных и потому полноправных обитателей Рима.
Рядом с этими полноправными гражданами мы находим, однако, и обитателей неполноправных. Таковы клиенты и плебеи, юридическое положение которых различно.
Клиент находится в личной зависимости от какого — нибудь патрона из патрициев. Он входит в состав семьи последнего, обязан следовать за ним на войну, оказывать ему материальную поддержку и нематериальный пиетет. С другой стороны, патрон обязан защищать клиента перед третьими лицами, ибо клиент гражданской правоспособности не имеет: он может приобретать имущества, вступать в договоры и т. д., но осуществлять свои права судебным порядком он не может. Юридическую защиту он получает только через посредство патрона.
Совершенно иным представляется положение плебея. Плебей, не принадлежа ни к одному из патрицианских семейств, является, тем не менее, юридически самостоятельным, хотя и неполноправным. Он признается самостоятельным членом гражданского общества, и в области гражданских прав (по имуществу) он равен патрицию (имеет так называемое jus commercii); только браки между патрициями и плебеями признаются незаконными (плебеи не имеют так называемого jus connubii). Частые жалобы плебеев на то, что долговые обязательства патрициям гнетут их, показывают, что между патрициями и плебеями могли существовать юридические отношения и что плебеи могли самостоятельно, в своем лице, искать и отвечать на суде. Это последнее различие в особенности существенно.
Являясь в области частных гражданских отношений правоспособными, плебеи не имеют никаких прав в области отношений политических. Находясь вне патрицианской родовой организации (плебеи «gentes non habent» — «не имеют родов», то есть родовой организации), они не участвуют в народных собраниях и потому остаются чуждыми политической жизни общины.
Таково юридическое положение клиентов и плебеев. Спрашивается теперь, каково же их историческое происхождение?
Вопрос этот чрезвычайно спорен. Есть группа ученых, которые отождествляют оба эти элемента. Так, по мнению Моммзена, плебеи — это те же клиенты, только мало — помалу «выросшие из своих оков», то есть утратившие личную зависимость от патрона. По мнению В. Ине, плебеи — клиенты представляют покоренное население, сидящее на земле и платящее патрициям земельный оброк. С учением Ине сходно учение Неймана, который видит в плебеях — клиентах крепостное крестьянство. Но все эти учения, в большей или меньшей степени отождествляющие плебеев и клиентов, находят себе непреодолимое препятствие в отмеченном выше коренном различии между клиентами и плебеями с точки зрения их юридического положения: одни и те же лица не могут одновременно быть бесправными (как клиенты) и обладать гражданской правоспособностью (как плебеи).
Другие ученые, различая оба эти элемента, пытаются найти и различные исторические источники каждого. Наиболее согласия мы находим при этом в вопросе о происхождении клиентов: их почти все считают за чужеплеменников, или насильно переселенных (после покорения), или добровольно переселившихся в Рим. Зато вопрос о происхождении плебеев вызывает чрезвычайное разногласие. Так, по мнению некоторых (Эд. Мейер, Г. де Санктис и др.), причина образования плебейства лежит в условиях экономических: плебеи — это более бедное и потому экономически зависимое население. Из первоначально безразличной массы населения мало — помалу выделяется класс богачей, который захватывает в свои руки руководство политической жизнью страны и замыкается в касту патрициев. Тогда все, что не вошло в эту касту, стало называться общим именем plebs. Но эта «экономическая» теория предполагает уже в столь раннее время такую дифференциацию классов, которой мы в действительности не находим. Она привносит, далее, в понятие патрициата идею аристократизма и богатства, чего в действительности, как мы видим, в нем нет.
Целый ряд других ученых выводит плебеев из покоренного населения; но кто это покоренное население, на этот вопрос отвечают различно. Одни (так называемая «археологическая школа» — итальянцы Бони, Г. Оберцинер) думают, что плебеи это покоренные латинянами аборигены страны. Другие (так. называемая «этрусская школа» — Н. И. Куно, Хольцапфель и др.), считая патрициев потомками покорителей — этрусков, отводят покоренным латинянам роль плебеев. Третьи (H. М. Цёллер, Биндер) думают, что патриции — это потомки покорителей сабинян, а плебеи — потомки коренных латинян. Но все эти последние теории исходят из таких предположений (покорение латинян этрусками или сабинянами, наличность аборигенов), которые сами по себе, как исторические события, остаются далеко не доказанными.
Ввиду этого наиболее правильным должно быть признано следующее объяснение, которое в общих чертах может быть названо и господствующим. Оно в основе дано было уже Нибуром и разделяется такими учеными, как Беккер, Швеглер, Линче, Мэдвиг, Герцог и т. д.
Институт клиентела встречается у многих народов, и везде он обязан своим происхождением тому общему древнему воззрению, в силу которого суд и право каждого народа существуют только для защиты членов данного общества; иностранец принципиально считается врагом, и потому существом бесправным. Вследствие этого для того, чтобы обеспечить себе какую — нибудь охрану внутри чужого племени, иностранец должен запастись покровительством какого — нибудь туземца; тогда личность и имя последнего защищает чужеплеменника. Такое же общее воззрение на чужеплеменников мы находим и в древнем Риме: всякий чужестранец рассматривается, как hostis. Если кому — нибудь из этих hostes оказывается необходимым прибыть в Рим, а тем более поселиться здесь на продолжительное жительство (например, беглецы), то ему ничего другого не остается, как прибегнуть к гостеприимству и покровительству кого — нибудь из коренных и полноправных римлян (hospitium privatum — «частное гостеприимство»).
