Евгений Ищенко - 101 миниатюрный детектив
Попутно выяснилось, что Михайлова — камеристка фрейлины Гагариной, по паспорту которой княгиня прописалась в Париже, чтобы легче и безопаснее сбыть с рук украденную у царя скрипку.
Установив все это, Александров возвратился в Петербург и доложил о результатах произведенного следствия министру Щегловитову, а тот — царю. Скандал получился жуткий: сиятельная подруга императрицы оказалась банальной воровкой. Николай решил не давать делу огласки, и по высочайшему повелению оно, не будучи доведено до суда, было прекращено, а выкупленная у антиквара скрипка вернулась к своему сиятельному владельцу, удрученному происшедшим, кажется, не меньше, чем злосчастным Цусимским сражением.
Александра Федоровна милостиво простила свою любимицу, хоть и отдалила ее от себя, — это и стало для Гагариной наказанием за кражу драгоценного Страдивария.
Забытое изобретение
В конце XIX века полицейский урядник Оренбургского уезда Леонтий Дмитриевич Кобылкин придумал радикальное средство борьбы с конокрадством. Искать уведенного коня в степи очень трудно, поэтому после одиннадцати лет неусыпных трудов и наблюдений он нашел выход, который обсудил с местным судебным следователем и другими доморощенными «криминалистами».
Получив их решительную поддержку, Кобылкин почувствовал твердую почву под ногами. Благословляемый товарищами и непосредственным начальством, он исходатайствовал «охранительное свидетельство» на свое изобретение, после чего обратился в редакцию «Тургайской газеты» с письмом, в котором с присущим ему лаконизмом описал способ полного уничтожения конокрадства в Российской империи. Это письмо редакция поместила в № 44 газеты за 1903 год. Публикация оказалась злободневной, вызвала интерес у читателей. В результате потом была отпечатана даже отдельная брошюра, но начинание Кобылкина кануло в Лету.
Суть его изобретения состоит в следующем. Урядник придумал металлическую серьгу, состоящую из чугунного привеска и стальной дужки. Форма привеска круглая, на одной его стороне выпуклыми буквами должен был обозначаться уезд, волость или город, а на другой — номер и год укрепления серьги на конском ухе. Вместе с привеском серьги владельцу лошади должен был выдаваться своеобразный паспорт на нее, страницы которого имели тот же номер и год. На первой странице — имя владельца лошади, ее приметы и удостоверение принадлежности данному хозяину. На других страницах мыслилось делать «передаточные надписи» в случае продажи животного, причем обязательно удостоверенные должностными лицами.
Серьга и паспорт порознь признавались недействительными. Если что-либо отсутствует, значит, лошадь украдена или приобретена у конокрада. Такую регистрацию лошадей Кобылкин предлагал ввести по всей Российской империи. Тогда при задержании конокрада не составляло бы труда установить истинного владельца животного, облегчался бы розыск похищенных лошадей.
Но и через восемь лет ни одна российская лошадь не обзавелась столь необходимой серьгой. А потому автор статьи в журнале «Вестник полиции» (№ 30 за 1911 год) М. Муравьев с горечью писал, что пора наконец-то внедрить это изобретение в практику!
Не совсем устарело изобретение полицейского урядника Кобылкина и в наши дни. Лошадей, а также крупный рогатый скот все еще угоняют. Может, стоило бы внедрить это изобретение, пусть и с вековым опозданием?
Что подглядела камера
В конце позапрошлого, ХIХ века в конторе самарского купца-рыбо-промышленника Северьяна Севрюгина начали пропадать деньги. Хранил он их в запертом на ключ бюро, на замке которого не было никаких следов взлома. Суммы исчезали небольшие, но довольно часто, что и вывело Севрюгина из себя. Не то чтоб ему было жалко каких-то десяти — пятнадцати рублей в неделю, нет (ворочал он сотнями тысяч). Дело было в принципе: жгла обида. Получалось, что кто-то из его приказчиков нечист на руку. Выходило, змею подколодную на груди пригрел, относясь к приказчикам как отец родной. И за это такая вот «благодарность».
Севрюгин, не придавая факт пропажи денег огласке, решил сам изобличить вора. Проанализировав все обстоятельства краж, он заподозрил недавно принятого на службу приказчика Гвоздарева. Гришка за последнее время справил себе плисовый жилет и хромовые наборные сапоги с голенищами-бутылками, дарил не совсем дешевые безделушки своей зазнобе Глафирушке — дочери трактирщика Подволокина. Но не пойман — не вор. А как поймать, ежели то и дело приходится отъезжать то в Нижний на ярмарку, то в Астрахань, то в Рыбинск. И Севрюгин придумал такую хитрость.
Крышку злополучного бюро он соединил тонюсеньким электрическим проводком с камерой для моментальных фотоснимков, купленной по случаю в Париже, а может, в Берлине, разве упомнишь? Ее он установил сбоку от бюро, замаскировав в горке с посудой. Когда вор полезет за деньгами и поднимет крышку бюро, то произойдет замыкание электрического тока. Это приведет в действие затвор фотокамеры, объектив которой денно и нощно держал под наблюдением объект вожделений неизвестного Севрюгину злоумышленника. Теперь оставалось только терпеливо ждать, кого застукает на месте кражи неподкупный и неусыпный сторож — фотоаппарат.
Спустя несколько дней, вернувшись из очередной поездки по Волге, Севрюгин обнаружил, что затвор камеры сработал, и отдал фотопластинку для проявления. Негатив получился четким (вот что значит заграничная вещь!). С него в ателье и отпечатали для Севрюгина фотографию, на которой приказчик Гвоздарев был запечатлен поднимающим крышку бюро, замок которого он отпер подобранным ключом. От напряжения на его рябом носу блестела крупная капля пота.
Еще больше Гришка вспотел, когда хозяин призвал его к себе и предъявил фотографию. Врать и отпираться было предельно глупо. Он бухнулся Севрюгину в ноги, бормоча, мол, прости окаянного, бес попутал, но купец был неумолим.
Случай после этого получил широкую огласку. О нем писал даже «Журнал Министерства внутренних дел».
Маэстро и рецидивист
Широко известно имя великого русского шахматиста, блестящего теоретика комбинаций, единственного чемпиона мира, ушедшего из жизни непобежденным, Александра Александровича Алехина. Однако далеко не все знают, что в 1917–1918 годах он, юрист по образованию, работал в Москве следователем Главного управления милиции, вносил свой посильный вклад в дело борьбы с разгулом преступности. Вот один из эпизодов его тогдашней деятельности.
Вошел как-то следователь Алехин в комнату дежурного Центро-розыска и услышал разговор между сотрудником и неким гражданином, который держался с вызовом, на повышенных тонах упирая на то, что документы у него недавно стащили в трамвае, но он, Иван Тихонович Бодров, — честный мещанин, а не какой-нибудь шаромыжник.
Увидев этого человека, Алехин удивился:
— Как, вы говорите, ваша фамилия? Бодров?
— Да, Бодров! А чем плохая фамилия? — ответил не без нахальства задержанный.
— Никакой вы не Бодров, а Орлов! — возразил Алехин. — И зовут вас не Иваном Тихоновичем, а Иваном Тимофеевичем.
— На пушку берешь, начальник! Не на такого напал. Докажи, что я не Бодров!
Александр Александрович спокойно продолжил:
— И докажу. Два года назад я видел вас в военкомате. Там вы назвались Иваном Тимофеевичем Орловым. Как и другие граждане, вы готовились к медосмотру. На груди у вас висел на цепочке золотой крестик, под ним была родинка с гречишное зерно. Расстегните-ка рубаху!
Лже-Бодров остолбенел. Тогда дежурный расстегнул у него ворот рубашки, и все присутствующие увидели у него на груди и золоченый крестик на цепочке, и небольшую родинку под ним. Задержанный действительно оказался Орловым, рецидивистом, бежавшим из мест заключения.
Вспоминая этот случай, известный криминалист и судебный медик И. С. Семеневский утверждал, что людей, равных по памяти А. А. Алехину, он не встречал.
Смертельный аромат
В мае 1924 года проводник купейного вагона экспресса «Нью-Йорк — Филадельфия» обнаружил мертвого пассажира. Это был нотариус Шервуд, чей портфель с деньгами бесследно исчез. На допросе проводник заявил, что, куда девались деньги, он не знает, а в купе явственно ощущался аромат свежих персиков.
Но откуда могли взяться персики весной? Из Южного полушария? Однако, по заверениям близких, мистер Шервуд терпеть не мог персиков. К тому же ни самих плодов, ни их косточек в купе, как ни искали, не нашли. Только запах, хоть и очень слабый, все еще витал в нем. Врачи заключили, что престарелый джентльмен умер от удушья.
Через несколько дней по той же причине скончался адвокат Бель. Его нашли на рассвете во вторник на пристани Нью-Перта. Вечером в понедельник он выехал из своей конторы на такси, чтобы передать клиенту двести пятьдесят тысяч долларов. Денег, разумеется, и след простыл. От одежды и волос адвоката исходил нежный аромат свежих персиков. Это сочли бы простым совпадением, если бы в течение последующих трех недель не было найдено еще три трупа состоятельных людей. Их смерть тоже сопровождал персиковый аромат, а деньги и ценные вещи исчезали.
