Арон Трайнин - Избранные труды
Соучастие не есть простое совпадение деятельности нескольких лиц. Соучастие вместе с тем не есть деятельность нескольких лиц, всегда и обязательно основанная на предварительном соглашении. Между соучастниками необходима субъективная связь. Соучастие поэтому должно быть точнее определено как такого рода совместное совершение несколькими лицами одного и того же преступления, при котором, по крайней мере, организатор, подстрекатель и пособник знают о деятельности исполнителя. Где нет этой минимальной субъективной связи между участниками, там нет соучастия. Где эта субъективная связь принимает более интенсивные формы, там она служит основанием к различению отдельных видов соучастия. Верховный Суд СССР неизменно проводит четкое различие между объективным содействием исполнению преступления и соучастием в этом преступлении. Так, и в определении Военно-транспортной коллегии Верховного Суда СССР от 12 января 1949 г. указано:
Ч. признан виновным в том, что он, работая уполномоченным и кладовщиком орса, 21 июля 1948 г. во время выгрузки муки из баржи дал распоряжение грузчице П. вынести один мешок муки в тот штабель, который уже им был принят от шкипера баржи, а впоследствии этот мешок муки он направил в магазин для реализации за наличный расчет. Кроме того, Ч. вывез из склада один мешок муки в пекарню, имея намерение похитить эту муку, но был задержан.
П. вменено в вину, что она при выгрузке муки из баржи похитила один мешок и вынесла на берег.
Приговор суда в отношении П. и Ч. подлежит отмене по следующим основаниям.
Как видно из материалов дела, П. во время выгрузки баржи по распоряжению уполномоченного орса Ч. вынесла один мешок муки и положила, по указанию того же Ч., в штабель, который уже был принят Ч. Действия П. суд неосновательно квалифицировал как хищение, поскольку она, являясь грузчицей и находясь в подчинении Ч., выполнила лишь распоряжение непосредственного начальника, не преследуя при этом цели хищения. То обстоятельство, что П. не имела цели хищения, подтверждается и тем, что она в дальнейшем не предпринимала никаких мер по использованию этого мешка муки. О том, что П. имела сговор с Ч. о хищении муки, в деле нет никаких доказательств. При таких обстоятельствах дела у суда не было никаких оснований выносить в отношении П. обвинительный приговор. И в более позднем определении от 7 марта 1955 г. по делу П. Судебная коллегия Верховного Суда СССР указала:
Приговором по настоящему делу были осуждены К., О., В. и М. по обвинению в том, что они, организовавшись в бандитскую группу, ворвались в дом Б. и ограбили его квартиру, забрав вещи и деньги. Б. были нанесены ранения железной палкой по голове, а также финским ножом в левый бок и спину.
П. признан судом виновным в том, что он этой группе лиц указал дом Б. как объект для ограбления и дал им железную палку, с помощью которой грабители взломали дверь в доме Б. и причинили ему ранения.
По делу, бесспорно, установлено, что П. указал грабителям дом Б. и дал им железную палку. Однако по делу не доказано, что П. знал о существовании бандитской группы, и то, что эта группа готовится ограбить зубного врача Б.
На этом основании дело в отношении П. было прекращено.
Возникает общий вопрос об ответственности соучастников при условии незнания ими отдельных обстоятельств совершенного преступления.
Воспользуемся следующим примером.
Иванов и Петров договорились украсть белье, висящее на чердаке. По уговору Иванов должен был полезть за бельем на чердак, Петров – ждать с тележкой за углом. Когда Иванов влез на чердак, он белья не нашел, но увидел шубу, висевшую на веревке. Иванов взял шубу и понес в переулок, где его ждал Петров. Можно ли аргументировать освобождение Петрова от ответственности ссылкой на то, что он о шубе не знал и о ее краже не договаривался? Ответ здесь может быть лишь один: так как Петров не знал о таком обстоятельстве (шуба, а не белье), которое не образует элемента состава кражи, то такое незнание не исключает умысла и, следовательно, ответственности Петрова за соучастие в краже шубы.
В случаях ответственности по соучастию, где незнание различных фактических обстоятельств пособником или подстрекателем – обычное явление, выделение признаков, образующих элементы состава, особенно важно. Так, подстрекатель к убийству может и не знать и весьма часто и не знает, когда, в каком месте исполнитель убьет жертву; однако на стороне подстрекателя, бесспорно, умысел – умышленное причинение смерти, ибо не известные ему обстоятельства – время и место убийства – не являются элементами состава убийства.
Конечно, совершенно иное положение, если неведение соучастника касается обстоятельств, образующих элементы состава преступления. Так, если Иванов склонял Петрова к хищению личной собственности, а Петров совершил кражу социалистической собственности, то Иванов может нести ответственность за подстрекательство к краже личной собственности.
Это положение – ответственность каждого соучастника по всем элементам состава, охваченным его умыслом, – относится в одинаковой мере как к элементам состава, характеризующим преступное действие и его последствия, так и к элементам, характеризующим субъекта преступления.
Учебник уголовного права развивает иную позицию. «Что касается обстоятельств, относящихся к личности самого исполнителя, – указывается в учебнике уголовного права, – то вопрос о вменении их в уголовную ответственность соучастникам должен разрешаться не всегда одинаково. В тех случаях, когда обстоятельства, относящиеся к личности самого исполнителя, все же характеризуют большую или меньшую степень социальной опасности совершенного им преступления, они подлежат вменению в уголовную ответственность и остальным соучастникам, поскольку они охватывались их предвидением… Но те личные обстоятельства, которые характеризуют лишь исключительно степень социальной опасности данного конкретного преступника и которые совершенно не влияют на характер и содержание совершенного деяния, не могут быть вменены в уголовную ответственность остальным соучастникам»[158].
В качестве примера первого рода, когда на соучастников не распространяется ответственность по элементам состава, характеризующим личность исполнителя, хотя бы соучастники сознавали этот элемент, приводится соучастие гражданского лица в убийстве, совершенном военнослужащим; по учебнику, гражданское лицо должно в этих случаях отвечать не по ст. 17 и ч. 2 ст. 136, а по ст. 17 и ч. 1 ст. 136 УК РСФСР.
В качестве примера противоположного характера, когда на соучастника распространяется ответственность по всем им сознаваемым элементам состава, хотя бы и относящимся к личности исполнителя, приводится соучастие в корыстном убийстве лица, не преследовавшего корыстных целей. Это весьма расплывчатое и искусственное разграничение, основанное на механическом делении обстоятельств на субъективные и объективные, глубоко ошибочно.
Не может быть различных принципов установления ответственности соучастников в отношении одинаково сознаваемых ими элементов состава. Поэтому, идет ли речь об объективных обстоятельствах (хищение в крупных размерах) или обстоятельствах субъективных (военнослужащий), ответ один: если соучастник сознавал отягчающий элемент состава, он отвечает, если не сознавал – не отвечает. Стать на иной путь – значит подорвать общие основания ответственности соучастников, ибо оказалось бы, что соучастник находится в привилегированном положении: индивидуально действующее лицо отвечает за все элементы состава, охваченные его умыслом, а соучастник – за некоторые, «индивидуальные», не отвечает.
Такое разграничение и по существу порочно. Пособник убийству, совершаемому заведомо военнослужащим, являющемуся по закону более общественно опасным, должен, естественно, караться как пособник этому особо опасному виду убийства.
Общий принцип, определяющий ответственность за так называемые отягчающие или смягчающие обстоятельства, заключается, таким образом, в следующем: поскольку умысел каждого соучастника (как и умысел индивидуального виновника) должен охватывать все те фактические обстоятельства, которые являются элементами состава, то отсюда непосредственно следует, что отдельный соучастник не несет ответственности лишь за те отягчающие обстоятельства, которых он не знал.
Как известно, Указ от 4 июня 1947 г. карает недоносительство лишь о более общественно опасном хищении (хищении повторном, группой или в крупных размерах). Является, следовательно, весьма существенным установление того факта, что лицо знало о совершении именно более общественно опасного, а не простого хищения. Верховный Суд СССР с полным основанием не усматривает наказуемости недоносительства, если этот факт не установлен. Так, в определении Железнодорожной коллегии Верховного Суда СССР от 17 января 1949 г. по делу И. указано: И. признана виновной в недоносительстве о хищении П. грузов, за что и осуждена по ст. 5 Указа от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества».
