Николай Попов - Уголовно-процессуальное использование результатов оперативно-розыскной деятельности
Не будем проводить экспертную оценку данного документа на предмет его соответствия уголовно-процессуальному закону. Указание интересно нам по другому поводу. Если следовать данному документу (что последовательно проводится на практике) то в милиции параллельно действуют два органа дознания. Однако оперативные аппараты сосредоточены только в криминальной милиции. Именно она занимается дознанием по делам, по которым предварительное следствие обязательно. Если следствие законом не предусмотрено, то дознание, его заменяющее, проводится дознавателями милиции общественной безопасности. Отсюда напрашивается вывод, что десятисуточное дознание и дознание в полном объеме различаются между собой не только по процессуальным мотивам, но и по возможности использования оперативно-розыскных методов. При производстве дознания, заменяющего следствие, производство оперативно-розыскных мер дознавателем не допускается.
Может показаться, что авторам изменила логика. Они только что ратовали за то, что оперативно-розыскные мероприятия и уголовно-процессуальные процедуры должны проводиться одним органом – органом дознания и вдруг заявляют, что орган дознания по делам, по которым производство предварительного следствия необязательно, не вправе самостоятельно прибегать к оперативно-розыскным мерам.
Для аргументации своей позиции необходимо разделить (на время) начальника органа, олицетворяющего юридическую значимость актов дознания, и конкретных индивидов, непосредственно осуществляющих деятельность, предусмотренную ст. 118-120 УПК. В криминальной милиции – это сотрудники оперативных аппаратов. В милиции общественной безопасности – дознаватели30.
Дознаватели осуществляют дознание в полном объеме, руководствуясь при этом правилами, предусмотренными для предварительного следствия. Исключения из этих правил мизерны и не принципиальны. На сходство этих форм досудебного производства давно указывалось учеными. М.С. Строгович в свое время акцентировал внимание на том, что дознание повсеместно превращается в следствие, а все лица, расследующие преступления стали следователями31. Несмотря на то, что приведенное высказывание относится к несколько другой «эпохе», можно признать, что и ныне дознаватель и следователь функционально почти не различаются. Различна лишь степень процессуальной независимости.
Идея о том, что следователь, осуществляющий процессуальную функцию расследования преступлений, не должен заниматься ОРД не встречает возражений среди правоведов и практических работников32. Наряду с этим, утвердилось и мнение, что при возбуждении органом дознания уголовного дела по оперативным материалам, производство неотложных следственных действий целесообразно поручать тому работнику, который намечал и осуществлял оперативно-розыскные мероприятия. Последнее утверждение критикуется в литературе.
Так, А.Я. Дубинский пишет: «Иногда сотрудник, осущес.зляющий ОРМ, предшествующие возбуждению уголовного дела и сопровождающие расследование, назначается исполняющим обязанности следователя и включается в расследование по данному делу. В этом случае он, как правило, не освобождается от выполнения ОРД, совмещая, таким образом в своем лице и следователя и оперативного работника»33. Такое положение, по его мнению, недопустимо.
Из сказанного можно заключить, что следователь никогда не может быть субъектом ОРД. Это справедливо. Следовательно и дознаватель милиции общественной безопасности по сути «квазиследователь» тоже должен быть удален от оперативной сферы. Данные рассуждения неизбежно ведут к выводу, что оперативное обеспечение и сопровождение дознания (в полном объеме) также должно реализоваться на уровне взаимодействия34.
Таким образом, можно предположить, что различие формулировок в законе об ОРД (имеется ввиду терминология орган дознания и орган, осуществляющий ОРД) обусловлено именно различием процедурной природы двух видов дознания. Но представляется, что не только этим.
Возвращаясь к п. 3. Ст. 7 Закона об ОРД, можно сказать, что под органом дознания в контексте указанной нормы следует понимать орган, осуществляющий дознание по делам, по которым предварительное следствие не обязательно. Таким образом, во взаимоотношениях с ОРД закон отводит этим органам такое же место как и следователям. Сотрудники, занимающиеся дознанием в полной форме, не должны самостоятельно решать стоящие перед ними задачи, прибегая к оперативно-розыскному инструментарию.
Теперь о внутренних побудителях. Очевидно, что сведения, выступающие в этом качестве, могут быть получены любым путем. Правовая форма информационных сигналов, содержащих сведения, обозначенные в Законе об ОРД, не установлена. Следовательно, самоценной является информация. Роль носителя этой информации отодвигается на второй план. То, что не допускается для процессуального доказывания, вполне может быть пригодно для решения задач ОРД.
Так, анонимные письма, согласно Примерной инструкции «О порядке приема, регистрации, учета и разрешения в органах и учреждениях внутренних дел сообщений и другой информации о преступлениях и происшествиях» в ОВД не регистрируются, а подлежат уничтожению. Однако, анонимные письма, содержащие данные о готовящихся или совершенных преступлениях, составляют исключение. Такие анонимные письма передаются без регистрации в оперативные службы для использования в пресечении и раскрытии преступлений35.
Следовательно средства и методы ОРД нужны для проверки информации и восполнения недостаточности данных, необходимых для возбуждения уголовного дела.
Под восполнением недостаточности данных следует понимать пополнение информации до объема, указанного в ч. 2 ст. 108 УПК и адаптация ее для последующего процессуального использования. Иными словами, информация (восполненная) должна указывать на наличие в деянии признаков преступления и содержаться в предусмотренном УПК поводе.
Вторая часть ст. 11 Закона об ОРД (1995) устанавливает, что «результаты ОРД могут служить поводом и основанием для возбуждения уголовного дела, представляться в орган дознания, следователю или в суд, а также использоваться в доказывании по уголовным делам в соответствии с положениями уголовно-процессуального законодательства РФ, регламентирующими собирание, проверку и оценку доказательств».
Приводимая формулировка неизбежно ставит вопрос о том, относится ли пожелание «о соответствии уголовно-процессуальному закону» только к использованию результатов ОРД в досудебной подготовке и судебном разбирательстве, либо это пожелание касается и возбуждения уголовного дела.
Для авторов, стоящих на позиции, что уголовно-процессуальное доказывание начинается с момента возникновения уголовно-процессуальной деятельности, т.е. со стадии возбуждения уголовного дела36, все понятно. Однако позиция эта не бесспорна.
Предусмотренная законом процедура доказывания, как полагают некоторые ученые, представляет собой специфическую методологию установления объективной истины по уголовному делу. Она отражает основные положения философской теории познания, а та.чже психологические закономерности, действующие при установлении истины в уголовном судопроизводстве, указывает пути и средства, наиболее эффективного решения стоящих перед ним задач37. Названные основные характеристики доказывания, по их (ученых) мнению, не свойственны познавательной деятельности, направленной на обнаружение признаков преступлений. В ходе этой деятельности решаются строго ограниченные задачи, которые не включают в себя доказывание38.
Следовательно, рассматриваемая формулировка может интерпретироваться по-разному. При желании ее можно истолковать как революционный поворот в деле борьбы с преступностью и значительное «раскрепощение» результатов применения оперативных средств и методов. Подобный подход может базироваться на сравнительном анализе двух Законов об ОРД. В отмененном Законе об использовании результатов ОРД для возбуждения уголовного дела не говорилось вообще39.
К месту будет вспомнить бывшие республики СССР, в аналогичных законах которых нормы, регламентирующие использование результатов ОРД, изложены более конкретно.
Так, ст. 10 Закона Украины «Об ОРД» гласит: «Материалы ОРД используются: 1) как поводы и основания для возбуждения уголовного дела или проведения неотложных следственных действий; 2) для получения фактических данных, которые могут служить доказательствами в уголовном деле; 3) для предупреждения, пресечения и расследования преступлений…».
Может быть это попытка «перещеголять» российское законодательство, а может быть (опять же) новое слово в статусе данных, добытых оперативно-розыскным путем?
