Елена Войниканис - Право интеллектуальной собственности в цифровую эпоху. Парадигма баланса и гибкости
Когда наука продолжает свои поиски, особенно полезным может оказаться исторический опыт. История технологического прогресса в ее соотнесенности с механизмами правового регулирования преподносит нам несколько уроков, которые было бы полезно не забывать и в наши дни. Во-первых, патентная защита является только одним из многих факторов, определяющих прогресс. Во-вторых, защита исключительных прав становится инструментом экономического роста только при достижении определенного уровня экономического развития. И, наконец, в-третьих, право интеллектуальной собственности приносит мало пользы, когда в стремлении любой ценой поддерживать максимальный уровень контроля над использованием объекта исключительных прав, оно фактически противопоставляет себя общему направлению развития технологий. Раскроем суть каждого из выдвинутых тезисов по порядку.
1. Начало технологическому прогрессу, который привел в последующем к информационному обществу, было положено индустриальной революцией. Поэтому возьмем в качестве показательного примера промышленную революцию конца 18 – первой половины 19 века. Страной промышленной революции нередко называют Англию. Именно эта страна дала миру ряд технологий, определивших направление и способ экономического развития на целый век. В их числе паровой двигатель и плавка чугуна, за которыми последовали изобретение паровоза и железных дорог. И это только наиболее яркие, множество изобретений были сделаны в машиностроении, химической и текстильной промышленности. Но к промышленной революции можно подходить не только с точки зрения содержательной, перечисляя нововведения в области технологий, но и с точки зрения институциональной, поскольку прогресс в области технологий и экономики всегда имеет социальное измерение, которое находит свое выражение в общественных отношениях и их правовом регулировании.
Что касается промышленной революции, то ее продвижение традиционно связывают с патентным правом.
В Англии патентное право появилось в начале 17 века и до середины 18 века практически не развивалось. Его стремительный рост начиная с середины 18 века совпадает по времени с индустриальной революцией. Именно это совпадение стало в итоге основой и одновременно обоснованием тезиса о том, что успехи индустриальной революции в значительной мере связаны с патентной защитой, т. е. развитие технологий находится в прямой зависимости от того, в какой мере изобретатель может воспользоваться потенциальными выгодами от своего изобретения.
Но насколько исторически верным является данное утверждение? Анализ промышленной революции в Англии с точки зрения институциализации патентного права, проведенный Дж. Мокиром и опубликованный в Американском экономическом журнале в 2009 году, заставляет усомниться в главенствующей роли патентной системы в стимулировании технологического прогресса[337]. Опираясь на факты и сопоставляя данные статистики, автор показывает, что далеко не основная часть изобретений, которые определили экономический рост, были запатентованы, точно так же как лишь небольшая часть изобретателей сумели обеспечить свое благосостояние средствами патентования своих творческих достижений. На практике, однако, патенты с самого начала служили не столько справедливым вознаграждением за творческие успехи, сколько инструментом в конкурентной борьбе.
И действительно, резкий взлет числа патентов еще ничего не говорит о доли изобретений, которые получали патентную защиту. Так, можно считать доказанным тот факт, что большая часть изобретений, которые выставлялись на мировых промышленных выставках не были запатентованы. По данным американского экономиста Петры Мозер (Petra Moser) на Всемирной выставке 1851 года в лондонском Хрустальном дворце, которая привлекла почти миллион посетителей, только 11 % всех демонстрируемых и 16 % из получивших награду изобретений были запатентованы[338].
Таким образом, восходящий к индустриальной революции аргумент об «исторической необходимости» патентов не подтверждается историческими данными. Об этом свидетельствуют также результаты исследований авторитетных ученых в сфере истории экономики, которые проводились с начала и вплоть до 70-х годов 20 столетия, что исключает идеологическую ангажированность авторов. Перечислим некоторые из таких научных трудов: Уильям Прайс (William Price) «Английские патенты на монополии» (1906), Томас Эштон (Thomas Ashton) «Индустриальная революция, 1760–1830» (1948), Филлис Дин (Phyllis Deane) «Индустриальная революция» (1965), Питер Матиас (Peter Mathias) «Первая индустриальная нация: экономическая история Британии» (1969)[339].
Как важную составляющую значения, которое приписывается патентам, стоит отметить также и психологический фактор, т. е. то, как факт получения патента воспринимается самими изобретателями. По аналогии с биржевыми играми здесь действует принцип социальной психологии: даже единичных случаев, когда патент помогал обрести состояние, оказывается достаточно, чтобы потенциальные изобретатели были заинтересованы в получении патента и сложилась необходимая система стимулов. При таком подходе, однако, роль патентов как стимула оказывается лишь относительной, и, наряду с патентным правом, в качестве факторов, способствующих технологическому прогрессу, могут быть рассмотрены и другие, имеющие не меньшее значение (репутация, творческое окружение, увлеченность проблемой и т. п.). Все эти замечания, хотя и носят общий характер, находят свое подтверждение в истории индустриальной революции[340]. Таким образом, патентная система, хотя и способствовала развертыванию промышленной революции, все же не может считаться ее основной движущей силой.
Дж. Мокир так определяет взаимосвязь между экономикой и системой патентной защиты: «…Патентная защита, как хорошо известно, является обоюдоострым мечом. Если патентообладатель является монополистом, распространение изобретения будет задерживаться, а промышленность будет развиваться более медленными темпами, если только фирма изобретателя ни будет расширяться так же быстро, как промышленность в целом. В экономике технологических изменений есть дилемма, касающаяся компромисса между самими изобретениями и их распространением. Чем больше для стимулирования изобретения используется монопольная защита, тем медленнее оно внедряется и тем медленнее, таким образом, достигается общественная польза»[341].
Все сказанное не умаляет роли патентования. Мы утверждаем только, что ожидаемая польза непосредственно зависит от того, насколько хорошо мы осознаем возможности правового института и границы, в рамках которых его использование является эффективным и полезным.
2. Как показывает история, совершенствование системы интеллектуальной собственности, включая ее усиление и детализацию, напрямую связано с тем, какие стратегические задачи в экономической сфере ставит перед собой государство. Обычно на более ранних стадиях экономического развития страны предпочитают поддерживать достаточно мягкий режим в сфере интеллектуальной собственности. При более развитой экономике, когда страна начинает производить новые технологии в достаточно большом количестве, защита интеллектуальной собственности усиливается.
Исторические факты говорят о том, что современные развитые страны в период, когда они только начинали развивать свою экономику, мало заботились о защите интеллектуальных прав. В 1883 году, на момент подписания Парижской конвенции по охране промышленной собственности, Голландия и Швейцария вообще не имели патентных законов. Германия, для которой в середине 19 века первоочередной задачей была конкуренция с Великобританией, не обращала внимания на то, как ее предприниматели активно подделывали британские торговые марки. До 1891 года США не признавали прав зарубежных авторов. Можно привести массу подобных примеров.
Из примеров более близких к нам по времени заслуживает внимание феномен «азиатского чуда» — быстрый и устойчивый рост валового внутреннего продукта и экспорта на протяжении 60-х – 90-х годов 20 века в таких странах, как Япония, Южная Корея, Тайвань, Сингапур, Гонконг и Китай. Общеизвестно, что своим успехом эти страны в значительной мере обязаны своей способностью воспроизводить иностранные технологии. Не менее важно и то, что в период освоения и копирования чужих технологий во всех этих странах был легализован крайне слабый уровень правовой защиты в сфере интеллектуальной собственности. Уже одного этого факта достаточно, чтобы понять, почему развивающиеся страны далеки от стремления выполнять требования Соглашения по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности, хотя минимум правовой защиты устанавливается ТРИПС в самых благородных целях – чтобы содействовать техническому прогрессу и передаче и распространению технологии к взаимной выгоде производителей и пользователей технологических знаний, способствуя социально-экономическому благосостоянию и достижению баланса прав и обязанностей (ст. 7).
