Юрген Торвальд - Век криминалистики
Однако до 16 августа Сюртэ не продвинулась ни на шаг. Гуффэ, казалось, провалился сквозь землю. Горон стал уже опасаться за свою репутацию и чуть ли не легендарную славу. И тут ранним утром 17 августа он нашел на своем письменном столе по экземпляру «Котидьен провансаль» и «Латерн». В обеих газетах были отмечены крестиком заметки, сообщающие, что жители одной деревушки вблизи Лиона обнаружили в мешке на берегу Роны труп мужчины. Еще не опознанный мертвец был переправлен в покойницкую лионского морга. Горон требовал от следственного судьи Допфэ немедленной отправки телеграфного запроса в Лион. Допфэ медлил: он опасался, что и этот след будет ложным, однако в конце концов все же уступил.
В ответе лионского следственного судьи Бастида сквозила явная провинциальная неприязнь к вмешательству из столицы.
Лионская полиция, сообщал он, почти уже раскрыла заинтересовавшее Париж дело. Но в любом случае не может быть и речи о том, что это — труп Гуффэ, так как его приметы не совпадают с приметами разыскиваемого. Допфэ считал вопрос исчерпанным, но Горон придерживался иного мнения. Он телеграфировал в редакцию «Латерн» и попросил местного репортера сообщить ему более подробные сведения. 20 августа Горон получил наиподробнейшее описание событий. С самого начала августа жители Мильери были поражены отвратительным запахом, исходившим из зарослей ежевики на берегу Роны. Наконец 13 августа дорожный смотритель Гоффи обнаружил в кустах большой мешок из джута. Когда он вспорол его своим ножом, оттуда вывалилась полуразложившаяся черноволосая мужская голова. Охваченный ужасом, Гоффи помчался в жандармерию. Через несколько часов из Лиона прибыли сотрудник прокуратуры Берар и врач, д-р Поль Бернар. Доктор Бернар принадлежал к числу тех врачей, какие с давних пор осуществляли во Франции функции судебных медиков и к услугам которых судьи и прокуроры обращались в тех случаях, когда приходили к выводу, что им необходимо «посоветоваться с медициной».
Поскольку было уже темно и света факелов было недостаточно для вскрытия трупа на месте обнаружения, мешок с мертвым телом переправили в Лион. 14 августа д-р Бернар произвел вскрытие трупа. Из его отчета следовало, что покойника засунули в мешок совершенно голым, головой вперед. Предварительно тело было завернуто в клеенку и обмотано шнуром длиною в семь с половиной метров. Рост покойного составлял 1 м 70 см, а возраст — от тридцати пяти до сорока лет. Волосы и борода были черного цвета. На гортани оказались два перелома, из чего Бернар сделал заключение, что неизвестный был задушен.
Доктор Бернар как раз заканчивал свое исследование, когда из Сен-Жени-Лаваль — соседней с Мильери деревни — в Лион пришло новое тревожное известие. Один крестьянин, собирая улиток на берегу Роны, набрел на необычные деревянные предметы. Посланный туда жандарм Тома выразил уверенность, что это части сундука, издающие «типичный трупный запах». Он посчитал это связанным с находкой трупа в Мильери и отправил найденные обломки в Лион. Здесь на крышке сундука обнаружили две этикетки французской железной дороги, на которых удалось прочесть: «Станция отправления: Париж 1231 — Париж 27.7,188... — Поезд-экспресс 3. Станция назначения: Лион-Перраш 1.
Последнюю цифру из обозначающих год, после 188, прочесть было трудно, но комиссар лионской уголовной полиции Ремонданс решил, что речь здесь идет о цифре 8 (1888) и, следовательно, сундук был отправлен в Лион больше года тому назад. А то, что сундук имел отношение к покойнику, выяснилось еще 16 августа, когда дорожный смотритель Гоффи нашел на месте, где лежал труп, ключ, который точно подходил к замку сундука.
Таково было сообщение репортера из Лиона. Однако у Горона сложилось впечатление (ни на чем конкретно не основанное), что он напал на след Гуффэ. Он знал многих судебных медиков и не очень-то доверял из выводам. Накануне вечером он с трудом вырвал у следственного судьи Допфэ разрешение отправить шурина Гуффэ, Ландри, с сотрудником уголовной полиции в Лион с тем, чтобы Ландри воочию убедился, Гуффэ ли этот мертвец или нет. И уже 21 августа бригадир Судэ вместе с Ландри держали путь на юг. В то, что эта поездка имеет смысл, Судэ верил так же мало, как и Допфэ. Прием, оказанный ему следственным судьей Бастидом, не способствовал улучшению его настроения. Лишь по долгу службы он настоял на том, чтобы осмотреть труп из Мильери. Происходило это поздно вечером. Лионский «морг» располагался на старой барже, стоявшей на якоре на Роне перед отелем «Дье де Суфло». В летнюю пору она распространяла страшное зловоние, а зимой в ней было так холодно, что производившие вскрытие врачи роняли инструменты из закоченевших рук.
Сторож, папаша Деленью, чья борода и волосы свисали до пояса, грязный и постоянно сосущий трубку, провел Судэ и Ландри по деревянному трапу на баржу. Внутри на голых досках лежали несколько мертвецов. Папаша Деленью осветил фонарем труп из Мильери. Ландри, прижав к лицу носовой платок, только бросил взгляд на обезображенные останки того, кто мог быть когда-то Гуффэ, отрицательно качнул головой и в ужасе выбежал на палубу. Что касается Судэ, то он убедился, что волосы у покойника черные как смоль, а не каштановые, как у Гуффэ. На следующее утро от телеграфировал Горону о провале экспедиции. Кроме того, он узнал, что тем же утром какой-то кучер из Лиона сделал полиции сенсационное сообщение и только что был допрошен следственным судьей Виалем.
Кучер по фамилии Лафорж показал, что 6 июля он поджидал пассажиров на вокзале. Наконец появился какой-то мужчина и велел погрузить в его экипаж большой, очень тяжелый сундук. Вместе с хозяином сундука в экипаж уселись еще двое мужчин и велели ехать в направлении Мильери. Там они сгрузили сундук и попросили Лафоржа подождать. Спустя некоторое время они вернулись без сундука и велели ехать обратно в Лион. Лафорж опознал сундук по найденным частям, когда ему их показали. Когда же его ознакомили с альбомом лионских преступников, он указал на фотографии трех мужчин — Шатэна, Револя и Буване, и сказал, что это и были его пассажиры. Все трое, однако, еще 9 июля были арестованы по обвинению в совершении убийства с целью ограбления.
Виаль, который теперь взял на себя расследование дела Мильери, поручил Судэ известить своего начальника в Париже, что тот может не затруднять себя и в Лионе обойдутся без его вмешательства: обстоятельства дела выяснены, а труп на следующий день будет погребен на общинном кладбище Де ля Гийотьер.
Горон, как указывалось в одном отчете того времени, воспринял сообщение из Лиона «с крайним возмущением, ибо оно противоречило его упрямой убежденности в своей правоте». Поскольку в тот момент он не видел никакой возможности еще раз вмешаться в ход событий в Лионе, то с удвоенным рвением взялся за дальнейшие розыскные действия в столице. В сентябре он получил донесение своего агента, которое заставило его насторожиться. Оказывается, 25 июля Гуффэ видели в пивной Гутенберга с неким Мишелем Эйро, выдающим себя за коммерсанта и пользующимся сомнительной репутацией. Эйро находился там в сопровождении своей юной возлюбленной Габриэль Бомпар. Но это была лишь первая часть донесения; решающее же значение имела вторая: Эйро, как и Бомпар, бесследно исчез из Парижа с того самого 27 июля, когда Гуффэ был зарегистрирован как пропавший без вести. Весь октябрь Горон искал эту пару, но безрезультатно.
Тем временем парижские газеты все чаще помещали статьи о деле Гуффэ, и раздающаяся в них критика по адресу Горона становилась все более резкой. Статьи озлобляли привычного к успеху шефа Сюртэ. Но прежде чем решиться капитулировать, он — к безмерному удивлению окружающих — вернулся в начале ноября к своей старой идее о том, что мертвец из Мильери и есть Гуффэ. Горон так бурно наседал на скептически настроенного Допфэ, что в конце концов тот не выдержал и запросил Лион, как идет расследование «дела Мильери». Из письма Виаля он узнал, что задержанные там и опознанные кучером три преступника упорно лгут, будто не имеют никакого отношения ни к сундуку, ни к покойнику. Кучер Лафорж между тем продолжал свидетельствовать, что видел, как они бросили сундук в кустарник. Кучер также был взят под стражу, как пособник. Сломить упорство трех преступников и опознать труп, писал Виаль, лишь вопрос времени. Впрочем, закончил Виаль, он охотно воспользуется случаем, чтобы попросить Допфэ о помощи в проведении розыскных действий в Париже. Хотя сундук и был сдан в багаж в Париже более года назад, но, так как речь идет о совершенно необычном багаже, вероятно, существует возможность того, что какой-нибудь железнодорожный служащий вспомнит лиц, отправлявших этот багаж. Он лично предполагает, что речь в данном случае идет о человеке, который был умерщвлен ради завладения ценным содержимым сундука. К своему письму Виаль" приложил этикетки, отклеенные с сундука.
