Нинель Кузнецова - Избранные труды (сборник)
Трудно согласиться с утверждением Н. Д. Дурманова, что «…опасность лица в ряде случаев, например, при повторности деяния, может служить основанием для неприменения примечания к ст. 6, хотя бы совершенное субъектом действие и было само по себе малозначительным»[286]. Иначе говоря, два последовательно совершенных действия, которые не содержат в силу малозначительности состава преступления, образуют, по мнению Н. Д. Дурманова, преступление.
Аналогичное мнение высказывает В. И. Курляндский. Он пишет, что если военнослужащий совершил деяние, не являющееся в силу примечания к ст. 6 УК преступлением, но если в данной части плохая дисциплина, если субъект прежде уже имел дисциплинарные взыскания и, наконец, если отмечаются другие отягчающие обстоятельства, лежащие за составом данного правонарушения, то в силу своеобразия военно-уголовного права такое лицо должно подвергаться уголовной ответственности[287].
Приведенное утверждение В. И. Курляндского противоречит его же совершенно правильному мнению, высказанному в той же работе, что смягчающие обстоятельства (ст. 48 УК) не могут быть использованы для разграничения дисциплинарного проступка и преступления: они годны только для индивидуализации наказания[288]. Логическим продолжением этой мысли должно быть признание, что и отягчающие обстоятельства (ст. 47 УК) также не могут быть использованы для разграничения дисциплинарного проступка и преступления: природа отягчающих и смягчающих обстоятельств одинакова. Те отягчающие обстоятельства, которые привел в своем примере В. И. Курляндский, как раз и предусмотрены в ст. 47 УК.
B случаях бесспорного отсутствия состава преступления в силу малозначительности, деяние не признается преступлением, независимо от отягчающих обстоятельств, в том числе и дальнейших вредных последствий. Так, если ткачиха вынесла с фабрики катушку ниток стоимостью в один-два рубля, а возчик выпьет бутылку перевозимого им пива, то следователю и суду нет надобности выяснять дальнейшие вредные последствия их действий, лежащие за составом преступления. Деяния эти бесспорно малозначительны и потому не влекут за собой уголовной ответственности. Там, где нет состава преступления, отпадает вопрос о смягчающих или отягчающих обстоятельствах.
Очень часто причиняемый ущерб по своим размерам таков, что стоит на грани малозначительности общественно опасного ущерба. Вот в этих случаях суд и прибегает к учету не только основного ущерба, но и ущербов, лежащих за составом преступления. В этих случаях суд учитывает личность субъекта, время, место совершения преступления и все иные самые различные обстоятельства. Так, Пленум Верховного Суда СССР по делу К. решил, что при разрешении вопроса, являются ли инкриминированные действия уголовным преступлением или дисциплинарным проступком, суд должен руководствоваться характером совершенного действия, тяжестью наступивших последствий и личностью обвиняемого[289].
З. был осужден по части 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 10 января 1955 г. «Об уголовной ответственности за мелкое хищение государственного и общественного имущества» на три месяца лишения свободы за то, что он совершил кражу с колхозного тока необмолоченной ржи в количестве 15 кг. После обмолота ржи осталось 6 кг зерна, которое и было у него отобрано.
Председатель Верховного Суда РСФСР принес протест на предмет прекращения дела в силу примечания к ст. 6 УК. Верховный Суд РСФСР протест отклонил по тем основаниям, что необмолоченная рожь из скирды колхоза расхищалась систематически. По определению комиссии, всего на день задержания З. было похищено 155 тонн ржи. Но Верховный Суд РСФСР, учитывая первую судимость З., а так же то, что он инвалид, имеет на иждивении двух малолетних детей и что похищенное зерно возвращено колхозу, назначило З. наказание условно[290].
В настоящем деле хищение 15 кг ржи по величине ущерба не является бесспорно малозначительным хищением при наличии Указа от 10 января 1955 г. «Об уголовной ответственности за мелкое хищение государственного и общественного имущества». Поэтому Верховный Суд РСФСР и обратился к оценке других отягчающих обстоятельств по делу, в частности, учел распространенность подобного рода краж колхозного имущества. Максимально конкретизировав таким путем степень общественной опасности совершенного хищения, Верховный Суд правильно пришел к выводу об отсутствии признаков малозначительности деяния.
В другом деле колхозные рыбаки О., Н. и Ч., возвращаясь с лова рыбы, похитили 53 штуки рыбы частиковой породы (воблы). Народный суд также осудил их по части 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 10 января 1955 г. Вышестоящий суд оставил приговор в силе. Председатель Верховного Суда СССР представил протест, требуя отмены приговора народного суда и определения вышестоящего и прекращения дела на основании примечания к ст. 6 УК.
Верховный Суд РСФСР протест удовлетворил. Из материалов дела видно, что общий вес похищенной рыбы составляет 4,2 кг на сумму 4 руб. 62 коп.
О., Н. и Ч. в прошлом не судимы, на иждивении имеют малолетних детей и по месту работы характеризуются с положительной стороны[291].
В настоящем деле ущерб, причиненный хищением, безусловно был малозначительным – 4 руб. 60 коп. на троих лиц. Преступный ущерб потерял черты признака преступления, а отсюда и все преступление в целом перестало существовать и превратилось в деяние малозначительное. Поэтому, если бы у осужденных и не оказалось смягчающих обстоятельств (семейное положение, несудимость и положительная характеристика), все равно их действия не были бы преступными в силу примечания к ст. 6 УК.
* * *Все сказанное о понятии малозначительности деяния полностью применимо и к разграничению преступления от дисциплинарного, административного и гражданского правонарушения. Дисциплинарный и административный проступки содержат минимальную степень общественной опасности, которая не образует преступления, но достаточна для дисциплинарной и административной ответственности.
В уголовно-правовой и административно-правовой литературе дискуссируется вопрос о том, является ли общественная опасность признаком только преступления, а административные и дисциплинарные проступки обладают каким-то качественно иным признаком (например «общественной вредностью»[292]), или административным и дисциплинарным проступкам присуща та же общественная опасность, что и преступлениям, но в минимальной степени[293].
На наш взгляд, эта дискуссия носит терминологический характер: следует ли минимальную степень общественной вредности в дисциплинарном и административном правонарушении называть общественной опасностью или дать ей иное наименование. Все советские правоведы согласны, что и в административном, и в гражданском, и в дисциплинарном проступках содержится какой-то элемент вредности социалистическому правопорядку, ибо все эти деяния являются видами правонарушений. Признают, что количественное различие в степени общественной опасности преступления и указанных правонарушений образует новое качество деяний – дисциплинарных или преступных. Все согласны, что грань между преступлением и административным, дисциплинарным и гражданским правонарушениями не является раз и навсегда данной, а продвигается в ту или иную сторону в зависимости от конкретных условий места и времени. Это главное. Остальное касается не содержания, а формы, терминологии.
В монографии Н. Д. Дурманова «Понятие преступления» приведены интересные таблицы, показывающие, что именно избирает сам законодатель в качестве основного критерия разграничения преступления от иных видов правонарушения[294]. Таблицы наглядно показывают, такой же вывод делает и Н. Д. Дурманов, что основным и решающим признаком при разграничении административных и дисциплинарных проступков от преступлений являются тяжкие последствия (ст. ст. 593в, 751, 754, 792, 794, 85, 86, ч. 1 ст. 108, 112, ч. 3 ст. 133 и другие статьи Уголовного кодекса РСФСР).
В некоторых составах законодатель в качестве отграничительного признака указывает повторность (ст. ст. 60, 61 УК) или систематичность и занятие преступной деятельностью в виде промысла (ст. ст. 85, 99, 109 УК). Однако эти признаки не носят самостоятельного характера и в отрыве от тяжести причиненного ущерба не могут преобразовать дисциплинарное правонарушение в преступление. Сама повторность и систематичность совершения преступления опасны именно тем, что увеличивают соответствующим образом величину ущерба. Простая повторность административного или дисциплинарного проступка не может дать преступления. Так, Н. за три самовольные отлучки, являющиеся дисциплинарным проступком, был осужден к шести месяцам дисциплинарного батальона как за уголовное преступление по ст. 10 п. «а» Положения о воинских преступлениях (в редакции Указа Президиума Верховного Совета СССР от 15 февраля 1957 г.). Военная коллегия по протесту главного военного прокурора отменила приговор по делу Н., ибо «поскольку самовольная отлучка из части военнослужащего срочной службы в пределах суток не признается уголовно наказуемым деянием, то и повторные самовольные отлучки, совершенные в пределах суток, также не образуют состава преступления, предусмотренного ст. 10 п. “а” Положения о воинских преступлениях»[295].