Джерри Спенс - Настольная книга адвоката. Искусство защиты в суде
— Да. Он сидит за вашим столом.
— Как вы его узнали?
— Как и все остальные. Это он. Я бы узнала его в любом месте.
Наша свидетельница все еще лежит на полу.
— Что происходит с вами?
Несмотря на обращение «вы», в этом месте свидетельница превращается в нашего клиента, Деррика Смита.
— Полицейский Бейтс бьет меня по голове и телу.
— Что вы делаете в ответ?
— Я кричу: «Не бейте меня! Не бейте меня! Пожалуйста, не бейте меня больше!» Я плачу и кричу.
— Что делает полицейский Харлоу?
— Он тоже меня бьет.
— Что делаете вы?
— Я закрываю голову руками — вот так. А когда они начинают меня бить по телу, я тоже стараюсь защититься.
Я прошу Ширли встать и передаю ей линейку.
— Предположим, это резиновая дубинка. Покажите, что делает полицейский Бейтс с Дерриком Смитом, который сейчас лежит на земле.
— Он бьет мистера Смита дубинкой — вот так. — Она бьет линейкой по месту, где только что лежала.
— И покажите, что сейчас делает полицейский Харлоу.
— Он тоже бьет мистера Смита — вот так. — Свидетельница опять бьет воображаемого человека на полу.
В этом процессе свидетельница сыграла в этой драме роли четырех человек: клиента, Деррика Смита, двух полицейских и свою собственную. Она дает показания относительного того, что видела, но ее свидетельство принимает форму действия. Если бы она давала показания в обычной манере очевидца, то просто рассказала бы, что видела: «Двое полицейских избивали мистера Смита, а он кричал, чтобы они прекратили». Но представление сцены в действии создает более яркую и точную картину происшедшего. На самом деле мы не «натаскиваем» свидетельницу — это она учит нас.
И запомните две простые вещи относительно допроса свидетеля выставившей стороной. Во-первых, главным героем является свидетель, а не адвокат. А во-вторых, адвокат направляет свидетеля открытыми вопросами: кто? что? где? зачем? когда и как? Адвокат не руководит допросом, если не должен вмешаться, видя непонимающее лицо свидетеля, или если свидетель отклоняется от темы, или если нужно подчеркнуть тот или иной момент. В этом случае нам поможет наводящий вопрос.
Как избежать потенциальных возражений. Меня всегда интересовали возражения при таком виде дачи показаний и страх адвоката перед замешательством и смущением, которые он может испытать, имея дело с деспотичным судьей. Но в зале суда работают силы, сдерживающие возражения. Прежде всего судья вряд ли будет прерывать свидетеля, если оппонент не вносит возражения. Оппонент может протестовать, а может не протестовать. Часто его захватывает история и он не видит повода для возражений, за исключением случаев, когда свидетельство содержит какие-то новые элементы. Оппонент может испытать любопытство, точнее, может беспокоиться, что его возражение на эту интересную форму дачи показаний (слова в действии) вызовет отрицательную реакцию присяжных.
Мы слышим, например, такие возражения: «Это не дача показаний, а спектакль». В ответ мы объясняем, что стремимся раскрыть полную правду. Слова в действии обеспечивают нас гораздо более ярким представлением фактов, чем только слова. Часто свидетели не могут четко выразить свои мысли. Чтобы рассказать о случившемся, они вынуждены подбирать правильные слова, а многим это не слишком хорошо удается, особенно в гнетущей обстановке зала суда. Если мы видим действие и одновременно слышим слова, картина становится яснее.
Возражение может быть основано на том, что действия невозможно занести в судебный протокол. Но более ясную картину случившегося нельзя приносить в жертву ограничениям устаревшей технологии ведения судебного процесса. Если суд искренне беспокоится о том, что действия свидетеля невозможно с точностью занести в протокол для будущего рассмотрения апелляционным судом, то суд первой инстанции может постановить, что показания свидетеля должны быть записаны на видео. Апелляционный суд может просмотреть эти показания, что намного легче и информативнее, чем чтение сухой и скучной стенограммы, в которой отсутствует большая часть истины. Печатное слово в стенограмме не доносит ни интонаций, ни ударений в словах, которые могут изменить весь смысл этих слов, ни выражения лица, ни телодвижений свидетеля. Специалисты утверждают, что словами передается менее 25 процентов смысла сказанного. Гораздо меньший процент можно передать холодными словами на странице. А прокурор всегда вправе внести в протокол стандартную фразу: «Показать, что свидетель… (и далее действия свидетеля)».
Но вернемся к драме в зале суда.
— Вы можете, Ширли, занять положение, с которого наблюдаете эту сцену.
Она возвращается к воображаемому месту на тротуаре, откуда наблюдала избиение.
— Скажите, пожалуйста, о чем вы думаете сейчас, когда видите все это?
Ее мысли продемонстрируют более глубокое понимание фактов. Ее интерпретация увиденного не только важна, но и открывает то, чего в противном случае мы не узнали бы.
— Я думаю о том, что там происходит. Это ужасно. Они убивают этого человека. Они наверняка убьют его у меня на глазах. Такого со мной никогда не случалось. Мне лучше убежать, потому что потом они примутся за меня.
— Вы что-нибудь говорите этим полицейским?
— Нет. Я не хочу, чтобы они меня увидели.
— Что, по-вашему, вы должны сделать?
— По-моему, сначала нужно вызвать полицию. Потом понимаю, что они и есть полиция.
— Что вы делаете дальше?
— Не знаю почему, но вдруг я подбегаю к ним, хватаю полицейского Бейтса за руку и кричу ему: «Вы убьете этого человека!»
— Покажите нам.
Она подходит к месту в комнате, где полицейские избивают Деррика, и показывает, как она схватила его за руку. Здесь драму можно продолжить, имея двух помощников, играющих роли полицейского и нашего клиента. И даже в зале суда можно попросить помочь одного из наших юристов исполнить роль Деррика и судебного пристава, который станет полицейским.
— Что вы чувствуете, хватая за руку полицейского Бейтса?
— Я испугана. Боюсь, что он меня ударит.
— Что дальше?
— Он кидает меня на землю одним взмахом руки — вот так. — Она показывает, как это было. — Отбрасывает меня метра на полтора.
— И что он говорит, если вообще что-то говорит?
— Он говорит: «Убирайся отсюда, сука».
— Что он делает сейчас?
— Опять избивает Деррика.
— А что делаете вы?
— Опять хватаю его за руку.
— Покажите нам. Что сейчас делает полицейский Бейтс?
— Он выпрямляется, прижимает меня к стене и говорит: «Я тебя арестую за препятствование полицейскому выполнить свои служебные обязанности».
— О чем вы сейчас думаете?
— Я думаю о том, что скажу маме, если меня посадят в тюрьму. Он прижимает меня к стене дома и надевает наручники. Он говорит: «Как тебя зовут, сука?» — а я отвечаю: «Ширли Макколл», — а он говорит: «Где ты живешь?» «Вест-парк, 324», — отвечаю я, а он: «Ладно, сука, сколько тебе лет?» Я говорю, что мне семнадцать, и тогда он снимает наручники и командует: «Убирайся отсюда к своей мамочке».
— Что происходит с Дерриком?
— Они здорово его избили. Он лежит на бетонной дорожке без сознания, лицом вниз.
— Откуда вы знаете, что он без сознания?
— Потому что он не двигается. У него течет кровь изо рта и из носа.
— Что делают полицейские?
— Полицейский Харлоу вызывает по рации «скорую».
— А что делаете вы?
— Убегаю домой.
Когда Ширли появится в суде в качестве свидетельницы, она сможет повторно в подробностях пересказать то, что случилось в сцене. Она будет нервничать, но к допросу она подготовлена. Ширли знает, какими будут ее показания, знает историю, которую будет рассказывать. Ее показания немного отличны от того, что можно услышать в суде: свидетель с трудом подбирает слова, чтобы описать произошедшие события или сцену абстрактным, неопределенным языком, который позволяет присяжным создавать собственные, не слишком точные картинки.
Многие годы я мучился и испытывал трудности, допрашивая своего свидетеля. Обычно я руководил допросом, потому что в накаленной обстановке зала суда внезапно оказывалось, что свидетель не может сказать то, что знает. Но я обнаружил, что путь к знанию открывает метод психодрамы. Свидетель часто не понимает всего, что он знает, пока не проиграет всю сцену, а мы узнаем ее вместе с ним. Мы не «натаскиваем» свидетеля. Он учит нас.
Предупредить присяжных о подготовке. Что случится, если после подготовки свидетеля противная сторона задаст ему на перекрестном допросе примерно такие вопросы в следующей манере:
«Итак, мисс Макколл, вы встречались с мистером Спенсом и обсуждали ваши показания?» — «Да», — отвечает свидетель. Некоторые менее искушенные присяжные потрясены. Мистер Спенс, предположительно честный адвокат, соблюдающий этические нормы, «натаскивал» свидетеля. «Когда вы встречались с ним?» — «На прошлой неделе. В его офисе». — «Кто был там?» — «Мистер Спенс и его сын, Кент». — «И вы устраивали для них весь этот цирк?» Допрос продолжается в той же форме, подавляя человека, делая из него крайне ненадежного свидетеля. После этого дело можно считать проигранным.
