Александр Звягинцев - История Российской прокуратуры. 1722–2012
За долгую службу Горемыкин удостоен всех высших орденов Российского государства.
Убит 11 декабря 1917 вместе с женой, дочерью и зятем при бандитском налете на дачу.
Прокуратура Петербургского окружного суда (1872–1874)
Наиболее существенные изменения Судебных уставов в период руководства Министерством юстиции Манасеиным, связанные фактически с ликвидацией мировой юстиции, последовали по предложению министра внутренних дел графа Д. А. Толстого. Последний разработал так называемое Положение о земских участковых начальниках, в котором, ссылаясь на безвластие в сельской местности и отсутствие надзора за крестьянским общественным управлением, предлагал образовать на местах, в лице земских начальников, особые органы управления с широкими судебными функциями по уголовным и гражданским делам.
Проект Положения был представлен на заключение в ряд министерств. Н. А. Манасеин, ознакомившись с ним, отнесся крайне отрицательно к идее наделения земских начальников судебными функциями. Он считал, что реорганизация мировой юстиции может принести вред государственным интересам.
В своем заключении он писал, что стремление возвысить авторитет земских начальников присвоением им судебных функций не может служить достаточным основанием для изменения существующего судебного строя.
Заключение министра юстиции и генерал-прокурора Н. А. Манасеина на проект Положения о земских участковых начальниках (Извлечение)Правильное отправление правосудия в государстве составляет одну из первостепенных государственных потребностей, а потому организация в нем суда должна быть построена исключительно на таких началах, которые обеспечивали бы в наибольшей мере возможность успешного выполнения возложенной на него задачи. На этом основании передача обширных судебных полномочий земским начальникам с единственною целью возвысить и упрочить их авторитет едва ли соответствовала бы интересам государства, не допускающим обращение судебной власти в орудие достижения целей, не имеющих ничего общего с целями правосудия.
(Министерство юстиции за сто лет. СПб., 1902. С. 203.)На заседании Государственного совета большинство его членов (39 человек) поддержали Н. А. Манасеина, полагая, что земских начальников необходимо наделить лишь административными функциями. Меньшинство (13 человек) встали на точку зрения графа Толстого.
* * *1 января 1894 года управляющим Министерством юстиции был поставлен Николай Валерианович Муравьев. 17 апреля того же года император утвердил его в должности министра юстиции и генерал-прокурора. Это был действительно достойнейший кандидат на столь высокий пост.
Муравьев Николай Валерианович
(1850–1908),
действительный тайный советник
Родился в Москве в родовитой дворянской семье. Учился в 3-й Московской гимназии, которую окончил с золотой медалью. В 1868 поступил для продолжения образования на юридический факультет Московского университета, но учебу не завершил и уехал за границу, где в течение года слушал лекции в различных университетах. В 1870 после сдачи экзаменов на юридическом факультете С.-Петербургского университета получил степень кандидата прав. 25 августа 1870 началась его служба при прокуроре Московской судебной палаты. Молодой юрист был направлен сначала товарищем прокурора Владимирского, а затем Рязанского окружных судов.
В 1873 он занял аналогичную должность в Москве. Прослужив здесь пять лет, Николай Валерианович завоевал славу лучшего обвинителя столицы. Он любил выступать в судебных процессах и умел хорошо их организовывать. Его речи всегда были безукоризненными: юридически обоснованные, грамотные, страстные и красивые, они прочно захватывали внимание слушателей. Одним из самых громких процессов этого периода деятельности Муравьева было дело «Клуба червонных валетов», слушавшееся в Москве в феврале — марте 1877. Суду были преданы за различные преступления 47 человек, объединившихся в шайку. Е. И. Козлинина, присутствовавшая на суде и слушавшая речь прокурора, писала: «Почти два дня длилась эта замечательная речь. Сильная и эффектная, она до такой степени захватывала внимание слушателя, что когда он яркими красками набрасывал какую-нибудь картину, так и казалось, что воочию видишь ее».
В 1874 Н. В. Муравьев выдержал в университете экзамен на степень магистра и стал читать публичные лекции по курсу судебного судопроизводства.
В 1877 Муравьев становится прокурором Ярославского окружного суда, а в январе 1879 переводится в Петербург товарищем прокурора столичной судебной палаты. В 1881 тридцатилетнему прокурору было доверено выступать в Особом присутствии Правительствующего сената по делу «О злодеянии 1 марта 1881 года, жертвою коего стал в бозе почивший император Александр Николаевич». Вскоре после этого процесса Муравьев возглавил столичную прокуратуру. 27 мая 1884 он был назначен прокурором Московской судебной палаты.
В июне 1891 Н. В. Муравьев становится обер-прокурором уголовного кассационного департамента Правительствующего сената, а в следующем году — государственным секретарем. 1 января 1894 он вступил в управление Министерством юстиции, а 17 апреля Николай Валерианович утверждается в должности министра юстиции и генерал-прокурора.
14 января 1905 Н. В. Муравьев был освобожден от обязанностей министра юстиции и назначен чрезвычайным и полномочным послом в Риме.
Н. В. Муравьев скончался 1 декабря 1908; похоронен на кладбище Тестаччио в Риме.
На посту министра юстиции и генерал-прокурора полнее всего раскрылись выдающиеся способности этого «талантливейшего из прокуроров», но, к сожалению, проявились и его негативные качества: властолюбие, нетерпимость к чужому мнению, склонность к внешним эффектам.
Н. В. Муравьев проделал грандиозную работу по пересмотру законодательства по судебной части. Ведь за время действия Судебных уставов было принято около 700 законодательных актов в той или иной степени дополняющих, а то и вовсе ликвидирующих некоторые статьи уставов. Все это мешало практическим работникам, вносило путаницу, так что даже опытные юристы с трудом продирались сквозь законодательные дебри. Комиссия под председательством Муравьева подготовила новые редакции уставов гражданского и уголовного судопроизводства. Однако в связи с революционной ситуацией они так и не были приняты.
Желая придать единообразие и стройность прокурорской системе, Муравьев издал в 1896 г. Наказ чинам прокурорского надзора судебных палат и окружных судов. В нем впервые подробно и основательно были изложены все основные функции прокуроров при исполнении обязанностей, возложенных на них законом. При нем завершилось введение Судебных уставов (1864 г.) на всей территории России. Министр лично открыл Иркутскую судебную палату.
Н. В. Муравьев часто ездил по России, лично проверяя деятельность подчиненных ему органов. Вот фрагмент одного из его выступлений в Ревеле.
Речь министра юстиции и генерал-прокурора Н. В. Муравьева во время встречи с судебными и прокурорскими работниками в Ревеле в октябре 1895 года (Извлечение)Россия — везде Россия, и все дела, все нужды подданных ее Державы могут быть только русскими. А между тем как часто, к сожалению, приходится напоминать и подтверждать в действительности ту непременную истину, что на всем пространстве необъятного нашего Отечества, как бы ни назывались и ни молились, откуда бы ни пришли ее сыны — все государственное, нравственное, властное, может и должно быть только одно: царское, русское, единым веяниям повинующееся, одним духом проникнутое, к одинаковым целям стремящееся. В этой истине — наша крепость, в ее колебании — наша слабость, в ее утверждении — наше славное прошлое и наше светлое будущее. И нужно ли говорить, что эта истина отнюдь не знаменует собою ни угнетения, ни нетерпимости? Напротив, в широких рамках отечественного блага она открывает простор и личной совести, и бытовым особенностям, и законным местным надобностям. Еще никто не делал русскому народу основательного упрека в недостатке великодушия и шири… Всем хватит воздуха и света в обширном русском царстве, все верноподданные его найдут защиту под мощной сенью русского орла…
Мне думается, что именно в этом направлении новый русский суд призван быть одним из главных проводников русского дела на окраине. Чуждый каких-либо тенденций — религиозных, политических, партийных, — во всеоружии одной лишь правды и милости он может быть страшен или ненавистен только их тайным и явным недругам. Пока этих последних много — и деятельность суда, никогда не изменяющаяся в качестве, в количестве и напряжении носит как бы боевой характер. Но то бой особенный, бой мирный, добра со злом, права с бесправием, закона с беззаконием.
