Юрген Торвальд - Век криминалистики
16 апреля 1906 г. во время ночного патрулирования, около полуночи, Форо подошел к всемирно известному отелю «Уолдорф-Астория». Он решил проинспектировать помещение отеля. Поскольку там останавливались в основном богачи, то отель любили посещать воры и взломщики. То ли случай, то ли судьба привели Форо на третий этаж, где он столкнулся с человеком в смокинге, но босиком, выходившим из чужих апартаментов. Форо арестовал этого господина, несмотря не его бурные протесты, и доставил в полицию. Там задержанный продолжал протестовать. С явным английским акцентом он заверял, что его зовут Джеймс Джонс и он вполне благопристойный англичанин, искавший всего лишь любовных приключений. Он требовал встречи с британским консулом и угрожал Форо неприятными последствиями. если его тут же не отпустят.
Поведение этого господина было настолько самоуверенным, что коллеги Форо советовали ему во избежание неприятностей освободить задержанного. Но внутренний голос Форо подсказал ему, как он потом рассказывал, другой совет. Форо снял у Джонса отпечатки пальцев, вложил карточки с ними в конверт и, учитывая английский акцент Джонса, отправил отпечатки Коллинзу в Скотланд-Ярд. 17 апреля письмо Форо ушло в Лондон. После этого прошло 14 дней, полных сомнений и неуверенности.
Однако 1 мая Форо нашел на своем столе письмо из Лондона. В нем лежали отпечатки пальцев Джонса и фотография дактилоскопической карты из картотеки Скотланд-Ярда. В сопроводительном письме говорилось: «Отпечатки пальцев Джеймса Джонса идентичны зарегистрированным у нас отпечаткам пальцев Даниэля Нолана, он же Генри Джонсон, имеющего двенадцать судимостей за кражи в отелях, в настоящее время разыскиваемого по долу о взломе в доме известного английского писателя в похищении у него 800 фунтов... Предполагается, что он сбежал в США». На прилагаемых двух фотокарточках был изображен арестованный Форо человек.
Предъявленный Джонсу лондонский материал прекратил его сопротивление, и он сознался, что действительно он и есть Генри Джонсон, или Даниель Нолан. Впоследствии его судили и приговорили к семи годам тюремного заключения.
2 мая в нью-йоркских газетах появились первые сообщения о необычайном происшествии с Форо. Заголовки гласили: «Полицейская наука из Индии...» Впервые американские полицейские репортеры признали, что и отпечатки пальцев могут стать истинной сенсацией. Их сообщения дошли до Сан-Франциско и Лос-Анджелеса, Сиэтла и Нового Орлеана. И все же прошло еще четыре года, прежде чем в Нью-Йорке наступил перелом в отношении к дактилоскопии.
Форо, хоть он однажды и преуспел, оставался в полной боевой готовности. А полицейские репортеры постоянно домогались у него все новых «историй». И в 1908 г. они их получили. В одной из меблированных комнат верхнего этажа дома по 118 Ист-стрит был найден окровавленный труп красивой девушки со следами истязаний. Это была Нэлли Куинн — медицинская сестра из Уэлфар-Айленд. Когда Форо вошел в комнату убитой, там уже было множество репортеров. Так как в то время еще не существовало правила, согласно которому только полиция правомочна совершать какие-либо действия на месте преступления, то всю комнату уже основательно обыскали в поисках следов преступника. Большинство предметов было сплошь покрыто отпечатками пальцев журналистов. И только заглянув под кровать убитой, Форо обнаружил то, чего не заметили репортеры, — бутылку из-под виски. На ней имелись отпечатки пальцев.
Нэлли Куинн была дружна со многими молодыми людьми. У всех них Форо отобрал отпечатки пальцев. Но ни один из них не был идентичен отпечатку, найденному на бутылке. Форо искал дальше, пока не наткнулся на жестянщика Джорджа Крэймера. Когда Форо сравнил его отпечатки пальцев с отпечатками на бутылке, ему сразу стало ясно: Крэймер — именно тот, кто ему нужен. Крэймер был настолько поражен внезапным арестом, что в первые минуты страха сразу сознался, что убил девушку в приступе алкогольного буйства. На суде он не изменил своих показаний, так что громкого процесса не получилось и интерес журналистов к его «истории» сразу угас.
Но зато многие из них не забывали по любому случаю напомнить читателям об одном убийстве, происшедшем в грозовую ночь с 27 на 28 июля 1870 г. в аристократическом районе Нью-Йорка, на Двадцать третьей улице, так и оставшемся нераскрытым.
Тайна этого убийства, жертвой которого стал богатый банкир Бенджамен Натен, даже через сорок лет продолжала волновать многочисленных подписчиков газет из-за странных обстоятельств этого преступления. Ту ночь Б. Натен провел в своем городском особняке в обществе своих сыновей Фрэда и Вашингтона, а также экономки миссис Келли. Остальные члены семьи находились в загородном доме в Нью-Джерси. Оба сына вернулись домой очень поздно. Перед тем как они отправились в свои спальни на четвертом этаже, они в последний раз видели живым своего отца, спавшего на складной кровати в комнате третьего этажа. Рано утром они нашли отца убитым. Ему были нанесены многочисленные удары каким-то тяжелым металлическим предметом. Он был изуродован до неузнаваемости. Сейф взломан, деньги, драгоценности и золото — украдены. Парадная дверь открыта. На стенах комнаты, где произошло убийство, виднелось множество кровавых отпечатков пальцев и даже целой руки, измазанной кровью. Джон Джордан — суперинтендант нью-йоркской полиции тех лет — и Джеймс Кельсо, до Бирнса возглавлявший нью-йоркских детективов, прибыли на место происшествия. За обнаружение преступника было назначено большое вознаграждение. Со всех концов Америки поступали письма с советами и несуразными самообвинениями. Проверено было около 800 бродяг и других подозрительных лиц. Основным подозреваемым оказался Вашингтон Натен — второй, непутевый сын убитого, часто вращавшийся в сомнительном обществе. Но никаких доказательств против него не было. Когда Вашингтону должны были делать операцию, хирург дал согласие на его допрос под наркозом. Но Вашингтон вдруг отказался от хирургического вмешательства, и загадка убийства осталась неразгаданной.
Теперь, в 1908 г., репортеры снова вспомнили это дело в связи с «ящиком» для отпечатков пальцев. Был бы уже тогда Джозеф Форо с его ящиками, убийца наверняка был бы найден. В 1870 г. детектив Кельсо по поводу тех кровавых отпечатков мог лишь сказать: «Длинные, тонкие, женственные пальцы. Убийца был джентльменом». Только и всего. Теперь американцы узнали из газет, что подобные случаи повториться не могут, так как метод идентификации отпечатков пальцев открывает огромные возможности.
Однако дактилоскопии пришлось еще подождать дня своего окончательного признания. Ожидание это длилось до 1911 г. В мае того года перед судом в Нью-Йорке предстал взломщик Сесар Челла. Он обвинялся в краже, совершенной им ночью в салоне мод в центре города. Его друзья уплатили адвокату 3 тыс. долларов, так что защита представила пять свидетелей, которые подтверждали его алиби. Свидетели под присягой показали, что в ночь взлома Челла был на ипподроме, а затем лег с женой спать и не выходил из дома до утра. Все попытки обвинителя поймать свидетелей на противоречиях в их показаниях ни к чему не привели. Оставалось одно средство — изобличить самого Челлу. Свидетелем пригласили Форо. И вот достоянием суда стали такие подробности: на окне салона мод, через которое проник грабитель, Форо нашел и сфотографировал массу отпечатков грязных пальцев. Сравнив их с отпечатками н своей картотеке, он установил: это отпечатки пальцев Сесара Челлы! Впервые, теперь уже в Америке, отпечатки пальцев фигурировали в суде в качестве единственной улики обвинения, единственного «свидетеля» действий человека, который не только все отрицал, но и располагал, казалось бы, непоколебимым алиби. Решение вопроса о доказательственной силе отпечатков пальцев в подобном деле зависело, как и девять лет тому назад в Англии, от судьи, который до этого дня слыхом не слыхивал о дактилоскопии, и от присяжных, знавших о ней столько же, сколько и судья. Как только Форо кончил давать свои показания, защитник тут же обрушил лавину насмешек на него самого и на дактилоскопию. Он хорошо знал присяжных и их отношение ко всему, что зовется наукой, а следовательно, и то, что они будут на его стороне. Возможно, пять лет тому назад Форо и сник бы под натиском такой атаки защитника. Но теперь он был хорошо подготовлен. Как некогда Коллинз, он имел на руках увеличенные отпечатки пальцев и не позволил сбить себя с толку. Несмотря на это, когда он покидал свидетельское место, его мучили сомнения: удалось ли ему убедить присяжных? Вдруг он услышал возглас судьи: «Стойте!» — Затем судья, обращаясь к служащему суда, приказал: «Отведите этого человека (тут он указал на Форо) в мой кабинет и держите его под стражей». Форо увели.
Как только за Форо закрылись двери зала суда, судья (к сожалению, имя его до нас не дошло) пригласил пятнадцать посторонних человек из публики выйти вперед. Каждому из них он предложил оставить отпечаток своего пальца на оконном стекле и точно запомнить это место. Только одному из этих пятнадцати было предложено оставить отпечаток своего указательного пальца на стекле письменного стола. После этого в зал привели Форо. «Так, — прогремел судья, — а теперь покажите нам, какой из отпечатков пальцев на окне соответствует отпечатку на стекле письменного стола...»
