Игорь Антонов - Нравственно-правовые критерии уголовно-процессуальной деятельности следователей
На тесной связи между правом и нравственностью акцентировал внимание П. И. Новгородцев, рассматривая в своей теории право с точки зрения применения к нему нравственной оценки. Отстаивая самостоятельное нравственное и духовно-культурное значение права, не сводимое к категориям силы и расчета, естественно-правовая доктрина П. И. Новгородцева утверждала нравственное достоинство человека, наделенного свободой и ответственностью. Поэтому в центре правовой теории автора находилось понятие автономной нравственной личности. Личность, которая есть не средство, а всегда – цель общественного развития, которая соединяется с другими личностями в «свободном универсализме» и тем самым приобретает полную свободу и равенство[16].
П. И. Новгородцев утверждал, что с самого начала своего существования право является не только внешним механическим устроением общества, но также и нравственным ограничением общественных сил, поскольку в праве заключается совместное подчинение их высшему решению и принятие на себя известных обязанностей. Успех действия права в жизни вообще обусловливается тем, насколько оно проникает в сознание членов общества и встречает в них нравственное сочувствие и поддержку. Без этой поддержки право превращается в мертвую букву, лишенную жизненного значения, или в тяжкое бремя, сносимое против воли. С другой стороны, из этой естественной связи права с нравственностью вытекает их постоянное взаимодействие, одним из проявлений которого служит нравственная критика правовых норм[17].
Религиозно-философский подход к трактовке проблем отношения права и нравственности наиболее весомо был представлен в России выдающимся философом конца XIX в. В. С. Соловьевым. Его правовые взгляды были направлены прежде всего против юридического и социологического позитивизма и утверждали неразрывную связь права с религиозно-нравственными ценностями[18].
По его мнению, необходимым условием всякого права является свобода и равенство субъектов (естественное право). Общее формальное определение права как свободы, обусловленной равенством, т. е. равным ограничением, хотя и обозначает собственно юридическую область общественных отношений, все же само по себе не может служить решением в вопросе о связи между правом и нравственностью. Нет такого нравственного отношения, которое не могло бы быть правильно и общепонятно выражено в правовых терминах.
По концепции В. С. Соловьева, в двух терминах «право» и «закон» воплощается существенное единство юридического и нравственного начал. Ибо, что такое право, как не выражение правды и как не содержание закона, а с другой стороны, – то же понятие правды и справедливости предписывается нравственным законом.
Всякая мысль о коренной противоположности и несовместимости нравственного и юридического начал упраздняется, когда говорится о нравственном праве и нравственной обязанности[19].
Идея права, по мысли В. С. Соловьева, неразрывно связана со свободой, которая представляет собой характерный признак личности. Самоограничение свободы и порождает право, ибо означает признание права на свободу другого лица; отрицая свободу другого, нельзя иметь нравственных оснований для утверждения собственной свободы. Следовательно, только равенство в пользовании свободой может быть гарантией самой свободы. Отсюда следует определение Соловьевым права как «свободы, обусловленной равенством», или «синтеза свободы и равенства»[20]. Но право у философа определяется также и справедливостью, которая не тождественна равенству и не носит только формальный характер. Справедливость есть равенство в исполнении должного, что соответствует, по Соловьеву, принципу альтруизма, требующего признавать за другими то же право на жизнь и благополучие, какое признается каждым за самим собой. В этом заключается центральный пункт его теории права, нравственно должное в ней трактуется как необходимый признак права. Поэтому несправедливые законы, идущие вразрез с нравственным понятием добра, не отвечают требованиям права, не являются правовыми законами и подлежат отмене.
В то же время Соловьев проводил четкое отличие права от нравственности. Нравственное требование есть по существу неограниченное и всеобъемлющее, соответствующее идеалу совершенства; правовое требование по существу ограничено, оно требует лишь фактической задержки известных проявлений зла. В этом отношении право есть определенный минимум нравственности. Право требует объективной реализации этого минимума добра или действительного устранения известной доли зла. В этой реализации право допускает принуждение. Исходя из этого, Соловьев выводил общее определение права в его объективном отношении к нравственности: право есть принудительное требование реализации определенного минимального добра или такого порядка, который не допускает известных крайних проявлений зла[21].
Против такого понимания права выступал П. И. Новгородцев, который писал, что право никогда не может проникнуться началами справедливости и любви. Если оно вступает в известных случаях в противоречие с нравственными заветами, то его нельзя назвать нравственными, даже в минимальной степени[22].
Следовательно, противоречия эти существуют не между правом и нравственностью, а между различными состояниями как правового, так и нравственного сознания. Обращаясь к этим концепциям, напрашивается вывод, что право и нравственность следует понимать исходящими из одного источника, определяемого общественным сознанием и требованием разума.
Ряд аргументов в защиту теории этического минимума права выдвинул А. С. Ященко. Материальное определение права, считал он, говорящее о действительном содержании права, может быть дано нравственностью, так как право есть лишь одно из выражений этической деятельности людей, и содержание нравственности определяет собою до известной степени и содержание права[23].
По мнению А. С. Ященко, право никогда не может быть обособлено от нравственности[24]. Право, считает ученый, есть именно принудительно осуществляемый минимум нравственности. Из этого следует, что как правовые, так и нравственные начала в сознании имеют различные состояния (всякое совершенство может быть достигнуто через последовательную работу, через постепенное становление). В этих состояниях есть та же борьба, что и во всех областях общественного существования, борьба между стремлением к сохранению и новым подъемом сознания. В данном случае право исторически прогрессивно приближается к нравственности[25].
Указывая на отличие правовых и нравственных норм[26], И. А. Ильин все же акцентировал внимание, что между ними не порывается и не должна порываться живая связь.
Ученый отмечает, что отношение между правом и моралью может слагаться правильно и неправильно. Правильное отношение между ними существует тогда, когда право, не выходя из своих пределов, согласуется по существу с требованиями морали и является для нее подготовительной ступенью и поддержкою; а мораль, со своей стороны, служа для права высшим мерилом и руководителем, придает правовым велениям то глубокое значение и ту обязательную силу, которая присуща нормам морали[27].
По И. А. Ильину, справедливость требует, чтобы люди вообще обсуждали и рассматривали свои отношения и судили других людей, имея в виду «действительное положение вещей», т. е. не только внешнюю поверхностную видимость отношений и поступков, но их подлинную сущность и нравственное значение. Справедливость требует, чтобы правовые нормы сохраняли в своих требованиях соразмерность действительным свойствам и деяниям людей.
Справедливое право есть право, которое верно разрешает столкновение между естественным неравенством и духовным равенством людей, учитывая первое, но отправляясь всегда от последнего[28].
Правовые нормы, стоящие в согласии с моралью и справедливостью, называются естественным правом (т. е. правом, соответствующим самому «естеству» человека как духовно-нравственного существа). Когда человек имеет дело с такими нормами, то он получает возможность повиноваться им не только за страх, но и за совесть. Тогда оказывается, что каждый человек имеет не только правовую, но и моральную обязанность повиноваться праву, потому что тогда право предписывает во внешнем поведении то самое, что голос совести одобряет как нравственное и справедливое. При таком положении дел право требует от человека как бы известного минимума морального и справедливого поведения, именно – моральной корректности во внешних поступках, и этим оно содействует нравственному воспитанию человека, начиная это воспитание с «внешнего». Тогда и мораль находит в праве могучую и достойную опору, и между обеими сторонами устанавливается живое и творческое взаимодействие. В естественном праве обе стороны соединяются и согласуются: право остается правом, но получает значение моральной верности и становится естественным правом; мораль не вытесняется и не нарушается правом, но руководит его предписаниями и придает ему характер «естественности»[29].
